. . . . .

Вообще, как справедливо замечает Гаддис, обозревая некоторые подобные случаи в "We Now Know", во время приведения сил в состояние боевой готовности, они начинают функционировать в режиме, который радикально отличается от их обычного и отработанного режима действия; и между частями системы также включаются связи, которые в обычное время выключены и использование которых отработано лишь в ограниченной мере.

* * *

Численно оценить уровень риска ядерной войны из-за подобных происшествий весьма затруднительно. В каждом отдельном случае такой риск был мал из-за встроенных организационных и технических предохранителей. Однако последовательное накопление малых рисков в сумме даёт ощутимую вероятность катастрофы.

Предположим грубо-оценочно, что в каждом из примерно 20 описанных случаев уровень риска катастрофы был 1:100. В таком случае вероятность избежать катастрофы во всех 20 случаях составляет 0.99²⁰, т.е. 82%. Это примерно столько же, сколько и риск благополучного исхода игры в русскую рулетку с шести-зарядным револьвером заряженным одним патроном. Если добавить сюда аналогичные происшествия с советской стороны, о которых известно гораздо меньше, вероятность избежать катастрофу составляет 67%. Иначе говоря, риск случайной ядерной войны был 33%.

Если уровень риска катастрофы в некоторых из описанных случаев оценивать не в 1:100, а в 1:10, то вероятность случайной ядерной войны существенно повышается.