СВОЁ -- Day [entries|friends|calendar]
krylov

[ website | Сервер "Традиция" ]
[ userinfo | livejournal userinfo ]
[ calendar | livejournal calendar ]

[07 Dec 2003|02:44am]
Человек - это существо, которое не является собой.

Человек не является человеком, а является "дрянью какой-нибудь", со своей же собственной точки зрения.

"С этого надо начинать всякую антропологию".

)(
16 comments|post comment

чеховообразновысоколобое [07 Dec 2003|03:37pm]
Идея "фильма-не-для-всех". Недлинного: где-то минут на 40-45.

Всё действие происходит в одной и той же комнате, перед белой стеной, на которой висит - на гвозде - ружьё (думаю, двустволка). Все остальные вещи (пара стульев, стол, окно без занавесок, немного мусора на полу, ободранный серенький томик "Задач по теоретической механике для вузов", оцинкованный бачок для отходов в углу) - тусклые, блеклые, и только составляют фон для огромного чёрного ружья.

Состоит само действие из нескольких коротких эпизодов, в каждом из которых это ружьё может понадобиться для логичной развязки.

И каждый раз оно не используется - по каким-нибудь глупым причинами.

Первый эпизод: ссора между мужчиной и женщиной, длинная и тяжёлая, с чудовищными взаимными обвинениями, с нарастающим накалом ненависти. В конце концов мужчина замахивается на женщину, та "ну вот должна бы схватиться за ружьё", но забывает о том, что оно "вот рядом" - и вместо этого кричит: "Мне бы пистолет, ружьё... я бы тебя пристрелила, сволочь!" (после чего начинается истерика со слезами). При этом мужчина-то ружьё видит: он всё время на него смотрит, в решающий момент он даже пытается "успеть первым его схватить", но не успевает... и не понимает, почему женщина о нём забыла (не понимает этого и зритель, конечно). В результате он пугается, и, вместо того, чтобы доламывать свою жертву - словами или руками - тушуется и ретируется. Женщина, потопавшись, уходит, забыв сумочку.

Второй эпизод: попытка самоубийства. Женщина (другая) с мёртвым, выплакавшимся лицом (таким, когда "слёзы кончились"), входит в комнату, садится на стул и начинает звонить по сотовому телефону. Напрасные звонки (не берут трубку) перемежаются с попытками разговора типа: "Олечка, здравствуй. Это я. Не бросай, пожалуйста, трубку, я просто хочу сказать..." Все собеседники бросают трубки, никто не хочет разговаривать. Потом она пытается записать на диктофон в телефоне какую-то речь: бессвязную, бессмысленную, типа "я ни в чём не виновата и ни о чём не жалею, простите меня, если можете".

Потом она пытается покончить с собой, причём все эти попытки - маниакально сосредоточенные, дилетантские, неудачные даже по задумке. Сперва она пытается резать себе вены на руке: поперёк руки, морщась от боли, не умея "пустить кровь". Потом находит в сумочке, забытой героиней первого эпизода, какие-то таблетки, пытается их проглотить, ищет воду для запивки, не находит, глотает "так", и почти сразу её тошнит. Крупным планом лужица рвоты с желчью, в которой - эти самые таблетки, кругленькие, целенькие... Дальше она пытается удавиться пояском, привесив его к потолку пряжечкой за какой-то крючок: поясок даже не рвётся, а просто слетает, она смешно падает, смешно ударяется головой о табуретку, кровь у корней волос... Между попытками суицида она стирает с телефона прежний вариант "последней речи" и пытается записать новый (ничуть не лучше прежнего), или кому-то дозвониться (всё с тем же результатом).

Ружья она, однако, не замечает абсолютно: просто не видит его. В конце концов она - жалкая, дрожащая, перемазанная кровью и рвотой - бросает телефон и уходит.

Третий эпизод: люди, собирающиеся кого-то пристрелить из окна. Двое мужчин и одна женщина. Один из мужчин - из первого эпизода. Рассаживаются на табуретах и курящие дешёвые сигареты. Подробный, внятный, хотя и непрофессиональный разговор о задуманном. Собираются убить какую-то женщину, которая должна пройти под окнами. Выясняется, что проблема в оружии: у них есть пистолетик и пять патронов к нему. Один из мужчин: "Как у Гандлевского. Пять зарядов, вы льстите мне, мисс". Женщина, мечтательно: "Бердану бы сюда. Я из берданы в Брянске лосей била". Мужчина, раздражённо: "Вот и принесла бы бердану. Из этой пукалки и крысу не пристрелить" - "Она и есть крыса". - "Вот и говорю, не пристрелить".

В конце концов это кончается какой-то бессмысленной пальбой из окна вниз, явно безрезультатной.

Ружьё по-прежнему никто не замечает, кроме первого мужчины, который исподтишка бросает на него взгляды, а в конце с облегчением говорит: "Ну, значит, не судьба".

Последний эпизод: все участники всех предыдущих эпизодов (две женщины и двое мужчин) занимаются групповым сексом на полу. Секс показан безо всякой "эротики", с крайним отвращением: целлюлитные женские ноги, волосатые мужские подмышки и груди, нелепые движения, "звуки всякие", всеобщая неловкость, атмосфера стыда и напряга.

Под конец женщина из первого эпизода сидит голая на табурете (прямо под ружьём), курит. Рядом прыгает на одной ноге мужчина, пытающийся одеть полосатый носок.

Женщина из второго эпизода плюхается жопой на соседнюю табуретку, отнимает у первой сигарету, затягивается и заявляет: "Ну что. Вот и поебались. Теперь как?"

Вторая женщина, отбирая сигарету обратно. Равнодушным, усталым голосом отвечает: "Как-как? Не какай. Жить будем. Все как-то живут ведь, не подыхают."

Мужчина снимает со стены ружьё и показывает ей. Та досадливо поводит голым плечом, делает гримаску. Остальные смотрят на оружие безо всякого интереса.

Мужчина ловко переламывает ружьё пополам, вытряхивает на ладонь патроны - здоровенные, лоснящиеся маслом, патроны дробовика. Любуется ими. Снова заряжает ружьё, вешает на стену обратно.

Конец фильма.

Режиссёр Кира Муратова.

)(
20 comments|post comment

[07 Dec 2003|05:16pm]
Очень точно:
Школой, в которой совершалось бы воспитание “арийских ослов” и которая стала бы одновременно системой строгого контроля за ними, должно было стать, разумеется, все то же масонство, но только, конечно, достаточно “высокоградусное”. Само продвижение “арийских” финансистов к вершинам финансовой власти должно было зависеть, помимо чисто деловых качеств, от меры их преданности своим тайным хозяевам, от умения понимать их с полуслова или даже вообще без слов.
При этом узда, ограничивающая их свободу, должна была быть настолько мягкой, красивой и, главное, почетной, что все обузданные ею должны были не только не тяготиться ею, а, наоборот, дорожить как величайшей ценностью. Предоставляя арийскому избраннику гарантию его материального богатства и наделяя его сознанием безмерного своего превосходства над простыми смертными, она ограничивала его только в одном пункте, касающемся интересов масонства и стоящего за ним талмудического иудейства. И при известной настроенности, культивируемой с детства воспитанием и отбором, эта узда должна была ощущаться не как узда, но как высший нравственный долг, служение которому неотделимо от служения собственным интересам.

Именно так: "с полуслова или вообще без слов".

Ну и, конечно, о "почёте". Люди вообще тщеславны, причём по-мелкому.

Я вот, наблюдая какой-нибудь "мерседес", тут же думаю: какую же мерзость делает человек, его имеющий, чтобы его заиметь? Потому что любую другую машину можно "просто купить", а на мерина "одних денег недостаточно", надо "иметь круть", а то серьёзные люди не поймут, чего это ты ездишь на крутой тачиле, и предъявят. (По крайней мере, в середине девяностых было так; сейчас - не знаю.)

При этом самое смешное, что на Западе эта машина - "для богатых старушек".

Люди любят пошутить, ага.

)(
17 comments|post comment

navigation
[ viewing | December 7th, 2003 ]
[ go | previous day|next day ]