| О фашизме всерьёз :) |
[22 Feb 2006|09:11am] |
(По мотивам разговора с Ш).
На самом деле нацизм — тот самый, легендарный. «немецкий образца тридцать третьего» — может и должен служить примером только в одном отношении. Но оно — самое важное.
У фашистов был потрясающий нюх на всё новое и бешеная готовность это новое тут же принять и признать, дать ему жизнь — и тут же присвоить и приспособить к своему делу.
То есть. Если нацисты видели что-либо нарождающееся и перспективное, они воспринимали это как своё, объявляли своим и включали в себя. И это была не поза: они и в самом деле чувствовали всё новое как своё, просто по одному факту новизны. Иногда чутьё их подводило (например, Гитлер иногда вёлся на шарлатанов), но чаще всё-таки нет. Идеализируя, можно сказать, что фашизм — это когда любое новое изобретение сразу идёт в производство, любое новое открытие — сразу в учебник, любая новая мысль пополняет «правящую идеологию» (которая у фашистов была, кстати, очень гибкой, а когда потеряла эту гибкость, начались проблемы).
Фашизм, если его рассматривать непредвзято — это такая путаница ростков, торчащих в разные стороны, но каждый из которых был «ещё одним шансом для Германии».
Сейчас все восторги по поводу идеологии и эстетики нацизма так нелепы именно потому, что высказываются совсем не того склада людьми, которые поддержали бы всё это тогда. В наши дни, например, какая-нибудь свастика — это хоть и предельно негативный, но респектабельный символ. Он пугает, он вызывает ненависть, но он не возмущает наши эстетические чувства, ибо вещь солидная, "с репутацией". А какая у неё была репутация "в те самые годы"? Ведь для чопорной, по преимуществу протестантской страны косой крест с какими-то палками-ногами — это была пощёчина общественному вкусу, звонкая и смачная.
Был такой плакат, нарисованный лично Фюрером — четыре сапога колесом: «свастику не остановить». Это ближе к делу, чем рассуждения об «ариософских корнях» символа. Если в нём что-то и привлекало, то отнюдь не древность, а как раз новизна.
То же и всё остальное: новая техника, новая наука (тут сомнительные теоретики, правда, порезвились, хотя и не сильно: им не мешали, но и особой воли не давали), новая система управления, новая одежда и новое кино. И новые безобразия, конечно. Но при этом Гитлер дал Германии будущее, он сам был этим будущим, он и его люди. «Завтра уже сегодня» — вот что купило трезвых и постных немецв, а никакой не «тоталитаризм и культ вождя». Сейчас многие бы хотели устроить хоть какой-нибудь «культ вождя», а вот хрен ли…
Из этого вывод: «наш местный фашизм» (который со свастиками и хайльгитлером), — это, увы, никакое не «завтра», а «несостоявшееся вчера», причём даже не своё.
Были бы они и вправду фашисты, осени их хотя бы отблеск того света, который жил в сердце Гитлера, — никогда бы они не стали перерисовывать себе «старую добрую свастику». Не потому, что на ней слишком много крови, а потому, что на ней слишком много пыли.
А придумали бы что-то своё — простое и совершенно неожиданное, весёлое и грозное, пугающее и чарующее.
Ибо настоящий фашизм — это волшебство[1].
[1] Этимология слова «фашизм» считается хорошо известной. Итальянское fascismo «фашизм» является неологизмом, образованным от fascio — «пучок, связка, куча». От того же слова происходит fascina «фашина» — «связка прутьев» (такими связками гатили болото или заполняли рвы с водой при штурме замков). Однако, в итальянском существует очень близкое по звучанию слово fascino — «очарование», восходящее к латинскому fascinum «волшебство, колдовство, наговор» (не обязательно злой или добрый) и fascinatio «околдовывание, наложение чар». Эти смыслы незримо присутствуют в слове «фашизм» — как и в его практике.
)(
|
|