| Универсальный Дисклеймер для Художественного Произведения |
[03 Jan 2008|02:17am] |
Что-то давно я ничего не делал для общественной пользы. А надо бы.
Вот — благо был повод — я сочинил Универсальный Дисклеймер, который можно (а по нынешним временам даже и нужно, наверное) помещать перед любым художественным текстом длиннее двух строчек. Его можно использовать перед рассказом, повестью, романом, стихотворением, перфомансом и онлайн-тестом.
Уважаемый Возмущённый Читатель!
Вашему вниманию предлагается притча, рассказ, стихотворение или иное проявление так называемого художественного творчества.
Прежде чем вы, уважаемый, вопьётесь взглядом в предлагаемое, ознакомьтесь с правилами потребления оного. Если Вы уже, на своё несчастье, прочитали текст, ознакомьтесь тем более.
1. Автор не обязан разъяснять читателю, что он хотел сказать своим произведением. Он, конечно, волен это делать, но волен этого и не делать, если ему этого не хочется — или он сам не до конца понимает, что имел в виду — бывает и такое, и довольно часто. Более того, случается и так, что автор вовсе ничего не имел в виду, кроме намерения развлечь читателя, рассчитывая на материальное или моральное вознаграждение.
ДОСТУПНЫЙ ПРИМЕР. Достоевский, царствие ему небесное, своим известным сочинением «Крокодил, или Пассаж в Пассаже» не пытался убедить читателя, что крокодилы опасны. Он, скорее всего, хотел поглумиться над несимпатичными ему литературными деятелями, а заодно и повеселить читателя.
2. С другой стороны, автор волен соглашаться или не соглашаться с теми или иными интерпретациями своего, так сказать, творчества — и даже считать некоторых интепретаторов дураками и подлецами. Правда, это уже его личные проблемы, ибо на всякий роток не накинешь платок. Всякая интерпретация вторична, в том числе и авторская, разумеется. Но всё-таки автору немножко более понятно, что он там хотел сказать. Отвержение авторской интерпретации возможно, но для этого нужны довольно веские основания.
ДОСТУПНЫЙ ПРИМЕР. Достоевский, царствие ему небесное, мог, к примеру, считать своё известное сочинение «Преступление и наказание» сочинением, славящим хорошую работу русской полиции ОМОН Газпром нравственные идеалы. Некоторые же читатели увидели в его опусе обличение проклятого царизма, потому что они во всём видели обличение проклятого царизма. Что мог сделать Достоевский, царствие ему небесное? Только плечами пожать, да написать что-нибудь горестное в «Дневник писателя». Но уж на это-то он право имел, ага. И исследователи его творчества к тому должны прислушаться, если они честные люди.
3. Убеждения персонажей не обязаны совпадать с убеждениями автора. То есть, как правило, какая-то связь между тем и другим всё-таки имеется: например, неприятные автору персонажи говорят неприятные автору слова, и наоборот. Тем не менее, связь эта не всегда прямая — особенно если автор сам колеблется в каком-то вопросе или не очень понимает, где правда и в чём сила (опять же, бывает и такое, и чаще, чем вы, уважаемый, думаете).
ДОСТУПНЫЙ ПРИМЕР. Достоевский, царствие ему небесное, не говорил, что «красота спасёт мир». Это сказал один из его персонажей, которому автор в чём-то (не во всём) симпатизирует, но называет всё-таки «идиотом», и к его интеллектуальным способностям — в отличие от моральных качеств — относится не без иронии. Мышкин там ещё много чего наговорил, ага? И не надо вешать это дело на Достоевского, царствие ему небесное.
4. Автор не несёт дискурсивной и иной ответственности за поведение персонажей, их эстетические вкусы, сексуальные пристрастия, вредные привычки и т.д. В частности: если автор изображает какие-то порочные действия, не нужно думать, что он сам ну просто ой как хотел бы их совершить. По умолчанию следует предполагать, что он пытался таким образом воздействовать на чувства потребителя его опуса. Даже навязчивое присутствие какой-то темы в творчестве автора не означает его личной озабоченности этой темой. Возможно, он просто не научился задевать чувства другим способом.
ДОСТУПНЫЙ ПРИМЕР. Достоевский, царствие ему небесное, в своём известном сочинении «Преступление и наказание» в подробностях описал убийство старухи топором. Из этого вовсе не следует, что он только и мечтал убивать старух топором, и сублимировал это желание в тексте. Нет, он просто хотел напугать и ошеломить читателя. Точно так же, не нужно думать, что многочисленные описатели страданий девочек-сироток - садисты-педофилы. Просто девочка-сиротка - объект, гарантированно вызывающий жалость, вот её и пользуют, бедненькую.
5. Несмотря на вышесказанное, автор также не несёт дискурсивной и иной ответственности за непродуктивную трату времени, потраченного читателем на прочтение его опуса, а также за последствия, как-то: разлитие желчи, тошноту и рвоту, потерю потенции, кипение возмущённого разума и т.п.
ДОСТУПНЫЙ ПРИМЕР. Достоевский, царствие ему не… нет, давайте всё-таки для разнообразия возьмём для препарирования кого-нибудь более другого. Вот, например, Гёте, солидный немец, воплощение умеренности. Так вот, Гёте, царствие ему небесное, не отвечает за идиотов, после прочтения «Вертера» убивших себя из пистолета и получивших дарвиновскую премию.
6. Автор несёт некую ограниченную ответственность за точность и достоверность фактов, на которые он ссылается в своих сочинениях. Но именно что ограниченную. Нехорошо путать даты правлений французских королей, или часовые пояса. Немножечко нехорошо приписывать историческим персонажам слова и поступки, которых они не совершали — но тут уж читатель должен иметь в виду, что худло в принципе нельзя использовать как исторический источник, даже если оно «ну очень атмосферно достоверное».
ДОСТУПНЫЙ ПРИМЕР. Достоевский, царствие ему небесное, приписал некоему испанскому инквизитору признание, что он сам, и вся католическая церковь, уже восемь веков пребывает в духовном единстве с Сатаной и полностью отвергла Христа. Ни один известный нам испанский инквизитор таких признаний не делал, что читатели, кажется, всё-таки понимают[1].
7. Автор также не несёт ответственности за орфографические ошибки, расстановку знаков препинания, длину тире и форму кавычек. Полную и абсолютную ответственность за всё это несёт издатель. В случае, если автор сам является издателем — как, например, я сейчас — то ответственность он, конечно, несёт, полную и абсолютную.
ДОСТУПНЫЙ ПРИМЕР. Досто… достал уже, царствие ему небесное. Гёте тоже. Обратимся к Толстому, цур ему и пек, в отличие от Достоевского. Так вот, нынешние исследователи творчества Толстого обнаружили несколько тысяч расхождений между рукописью «Войны и Мира» и печатным текстом этого сочинения. В основном это мелкие опечатки и описки, но встречаются и крупные ляпы. Говорят, почерк великой медведицы пера был крайне неразборчив. Тем не менее, ответственность остаётся на издателе — взялся тискать медведицу, так сдюжь или отвали.
Короче, дорогой Возмущённый Читатель, прикрути фитилёк и лопай что дают. Или не лопай, в этом тебе воля. Но не возмущайся вышеперечисленным и нижеупомянутым, ибо см. выше, ниже и куда хочешь.
___________________
[1] Несколько хитрее дело обстоит с Солженицыным, чьё литературно-художественное сочинение «Архипелаг ГУЛАГ» называется «художественным исследованием» и сознательно подвешено автором между документалистикой и худлом — в результате чего читатель «всё принимает за правду», хотя там можно найти немало «скруглений» и «выпуклой подачи», не говоря уже о чистых байках. Есть ещё тема с «цитатой из Черчилля» и прочие подобные казусы, разбирать которые было бы долго. Общий принцип, однако, остаётся тот же.
)(
|
|