| "Португальская история", наблюдение второе |
[30 May 2009|02:06am] |
Теперь про реакцию сетевой общественности.
Я очень хорошо понимаю, как складываются симпатии-антипатии «приличных людей». В любом конфликте русских с нерусскими симпатии всегда будут на стороне нерусских, а уж если поминается Солнечная Заграница – таки ваааааще. Я ведь помню, как в том же деле Иванниковой изряднопорядочные выли: «есть закон, есть суд, не смейте оказывать давление на закон и суд». Зато в данном случае никакие решения никаких судов – что российского, что португальского – в принципе не рассматриваются как аргумент: ведь речь идёт о том, что ребёночек «ламборджини выиграл» (счастье жить в Португалии), а тут ребёночка обратно в русский свинарник запирают. У-у-у-у-у, ненавиииижууууу сукарашкууууу!
Ну что ж. Это недурной повод поговорить о солнечном счастье и прочих таких материях.
Я, в общем, не очень люблю эмигрировавших – причины тому мне доводилось однажды излагать, не хочу повторяться. Но это типа "вообще" – а "так" я очень хорошо понимаю, что в известных обстоятельствах эмиграция является вполне рациональным выбором. Например, если ты твёрдо намерен посвятить жизнь квантовой телепортацией, глубоководными чешуекрылыми, или хотя бы пошиву платьиц и костюмчиков – тебе, ясен пень, в России ДЕЛАТЬ НЕЧЕГО. Не «жить нельзя», а именно что делать нечего. Ну вот такие у нас сейчас обстоятельства. Впрочем, точно так же, патентованный бездельник, который намерен всю жизнь именно что бездельничать и получать от этого удовольствие (бывают и такие счастливые люди), должен же понимать, что пинать балду следует в тёплом климате и на свободе, а не в холоде и несвободе. А если он это понимает – то летит на Гоа и там живёт с доходов от московской квартиры. Что тоже, согласитесь, логично. Или вот хотя бы: влюбился человек без памяти в город Париж. Мне это, допустим, не совсем понятно - но, говорят, бывает. Ну так что ж ему страдать в родном Краснокаменске: ни ему от этого пользы, ни Краснокаменску. Езжай, езжай, милок, на свои Елисейские Поля, авось да попустит тебя со временем…
Это-то всё пожалуйста. Но вот ведь что удивительно. Большая часть выразивших свои чувства по поводу солнечной Португалии – не просто не эмигранты, а, как бы это сказать, сугубо местные жители, которые не только не уехали, но и (не надейтесь!) не уедут. Они и здесь как-то устроены. Нет, многие за границей бывали, цокали языками, восхищались – но чтобы туда перебраться, это ни-ни. При этом собственную среду обитания они глубоко и искренне ненавидят – но не делают ничего, чтобы её сменить (не говоря о том, чтобы улучшить порядки у себя на месте, об этом и речи нет).
Вообще. На самом деле отношение к эмиграции у русских ПОРАЗИТЕЛЬНОЕ.
После 1991 года очень многие были уверены, что, как только оковы тяжкие падут и железный занавес помрёт от стыда и совести, то уедет каждый второй. На это были все основания: вокруг царил ужас, а цивилизованные страны как раз жирковали на трупе СССР, и бесконечно сладко кушали. Были все основания ехать – хоть тушкой, хоть чучелком. Многие таки уехали, но сколько их было? Четыре миллиона, пять? «Кошкины слёзки» по сравнению с солнечной Молдавией.
Кстати о молдаванах. В России практически отсутствует «трудовая миграция» - ну, в смысле, гастарбайтерская. Можно встретить русского профессора, преподающего в Сорбонне дифуры – зато русского рабочего, слесаря или сварщика, наподобие «польского сантехика», в европах не видно.
И это на фоне народов-гастарбайтеров, представители которых массово труждаются за саму возможность пожить в Европе, да и бабке с дедкой подкинуть евро на прожитьё - в Кишинёве, Братиславе, или в том же Киеве. Но не в Ярославле, нет.
Причина тому, на мой взгляд, экзистенциальная. Русские ощущают себя «грязными – нечистыми», онтологически ВИНОВНЫМИ перед сиятельной Заграницей. А виновный, разумеется, боится появляться там, где живут те, перед кем он виновен. Искуплением являются деньги – русские сейчас думают, что за деньги можно купить прощение цивилизованного мира (в чём и состоит последняя истина баблопоклонства, а вовсе не в банальном стяжательстве). Поэтому богатый русский в «Европы» поедет без напряга, а со временем обживётся настолько, что начнёт гонять тамошних холуёв в хвост и в гриву. Но безденежный на заработки не сунется – стыдобесно.
Те народы, которые подобного комплекса не испытывают и виновными себя за всех пред всеми не считают, на все эти вещи смотрят проще. «Европу» они оценивают в евро. Можно заработать, нелегально махая лопатой, десять евриков в час, а на родине за то же платят только два – ага, дело окупается, берём дешёвые билеты и едем-едем-едем.
Русское же европейничанье, увы, сводится к культивированию этой самой «неизбывной вины перед европейским человечеством» и бесконечной же скорби по поводу того, что «мы виноваты». В чём именно – тут уже начинаются рационализации: то ли за скверное поведение казаков в Париже, то ли за изнасилованных немок, то ли за неблагозвучие русского языка, в котором есть чудовищные «ща» и «ы», то ли вообще за то, что существуем и портим воздух. Чувство вины здесь первично.
Отсюда и весь безумный напряг. С одной стороны, очевидная ненависть к России и к русским (которые «виноваты»), с другой – очевидная неготовность сменить место жительства на более комфортное (потому что это ведь наглость – впереться как раз к тем, перед кем ты «виноват»). Получается дикий раздрай, в котором люди живут всю жизнь. И портят эту жизнь как могут – и себе, и другим. Ибо вина должна быть искуплена страданием, вот мы и страдаем. И ближних заставляем - ибо мерзко и тошно должно быть всем.
Впрочем, у особо продвинутых это чувство вины перед Европой сублимировано в так называемое «быдлоненавистничество», то есть в дикую, запредельную ненависть к «простым русским» (которым довелось родиться в Ярославле или хотя бы в Бирюлёво, а также не имеют миллиарда, ламборджини или ещё какой-нибудь хуёвины). Более того, «быдло» - поскольку оно само поражено самоненавистью – даёт более чем достаточно оснований для ненависти к себе. Но не надо заблуждаться: чувство вины тут опять-таки первично.
Теперь обратно к девочке. У пишущих на эту тему прёт со страшной силой именно это. Девочка, по их ощущениям, имеет дивный шанс не просто выехать в более комфортную среду, это бы ладно – а избавиться от родового проклятия родиться русской в России. Она может вырасти в солнечной счастливой стране, не знающей чувства вины. Перестать быть русской гнусью и стать европейской куколкой.
Пьяная мамаша, лупцующая ребёнка, в эту картину идеально вписывается – именно как идеальная рационализация этого чувства. Но не стоит заблуждаться, оно первично.
Да, кстати. Я тут ничего не написал по поводу семьи Зарубиных и реального положения дел в этой семье. В общем, по этому вопросу я согласен с точкой зрения Натальи Холмогоровой. Я же писал исключительно о мотивациях тех, кто токует по поводу «Португалии как бесконечного счастья».
)(
|
|