| [ |
mood |
| |
Впрочем, это теория. А Аракчеев должен быть свободен |
] |
Идеология – это система политических идей, в которых осознаются и оцениваются отношения людей к действительности и друг к другу.
По Марксу, идеология – «форма ложного сознания». Она выражает интересы определённого класса, но выдаёт себя за выражение интересов общества в целом, прикрывает особенное всеобщим. Мангейм, в общем разделяя марксово отношение к идеологии, считал её формой оправдания существующего положения дел, противопоставляя ей «утопию». Сейчас оба подхода считаются не то чтобы неверными, но однобокими: идеология может как оправдывать существующее положение вещей, так и отвергать его (второе бывает чаще), да и выдавать частный интерес за общий – приём, используемый далеко не всякой идеологией. Однако и с «существующим положением дел» идеология связана, и вопрос об отношении частного к общему (конкретно – носителей данной идеологии к обществу) она ставит.
Если коротко – идеология является выражением отношения какой-то части общества (начиная от маленькой группы и кончая классами и нациями) к обществу в целом. Нет, даже так: само выделение группы относительно целого производится именно идеологией. Без идеологии группа остаётся всего лишь «статистическим явлением». Идеология оживляет эту глыбу, становится её сознанием. То есть идеология не только выражает интересы коллективного субъекта, она его, собственно, субъектом и делает.
Вот тут и встаёт проблема масштаба.
Дело в том, что целое, отношение к которому фиксирует идеология, может быть разномасштабное. Современные глобальные идеологии замахиваются на отношение группы людей к человечеству и его истории, но есть и идеологии локальные, которые касаются отношений одних групп людей к другим, одних маленьких общностей к другим небольшим коллективчикам, и даже отдельных людей к «группам лиц».
Возьмём, к примеру, такую распространённую идеологию, как национализм. Все, кто интересуется этой темой, довольно быстро замечает, что национализм бывает, как бы это выразиться, разного размера: он бывает «большим» и «мелким».
От численности самой нации это не зависит, а зависит, скорее, от её истории. Например, еврейский национализм размером с человечество: он состоит в учении об ОНТОЛОГИЧЕСКОМ превосходстве евреев над ВСЕМ человечеством на протяжении ВСЕЙ его истории, прошлой, настоящей и будущей. То же самое мы наблюдаем у китайцев (только у них превосходство не онтологическое, а историческое: «великая древняя история Китая» - ultima ratio). А, скажем, какие-нибудь два африканских племени могут столетиями плясать друг подле друга: «народ мумба сильнее народа юмба» - «народ юмба богаче народа мумба». Остальные народы – «это боги», «мы их не понимаем».
Но особенно любопытны национализмы, так сказать, среднего размера. Например, немецкий национализм возник на отталкивании от Франции: «немцы – не французы». В дальнейшем немцы начали отличать себя уже от европейцев в целом, а там и от человечества – изобретя для этого «культуру» (это такая штука, которая есть вроде бы у всех, но подлинно ею обладают только немцы). У британцев же, несмотря на их крайне запутанную и неаппетитную этническую историю, масштаб был задан сразу, фактором географическим: «мы и континент». А вот конструируемые на самом острове субэтносы типа «шотландцев» задавались как «мы не англичане» (с интонацией – «не совсем англичане, у нас история») и тем самым от «англичан» фатально зависели, так как за пределами острова они оказывались именно что «англичанами». Зато ирландцам удалось выбраться за эти пределы – за счёт Америки… В общем, интересно девки пляшут и друг на дружку кивают-поглядывают.
Ну а теперь о наших делах скорбных.
В России все нерусские этносы определены именно как «нерусские» и «антирусские». Например, сейчас усиленно куётся кавказская общность, идеология которой – «Кавказ над нами, Россия под нами». Русские тут определяются как «законные жертвы» кавказцев, а кавказцы – как «хищники над стадом овец». Дальше идут мелкие межкавказские разборки на тему «кто круче», но база именно такая.
Или вот Украина, которая целиком и полностью описывается как «Нероссия». Украинцы определены как «не-русские», никакого другого содержания у украинского национализма нет. Укронационализм в его нынешней казённой голодоморной версии не задаёт даже нормальную восточноевропейскую идентичность: все силы уходят на бодание с клятым москалём. «Оторваться бы». Убери русскую тему – люди останутся вертеть башкой и хлопать глазами: «а хто ж мы», «и где это я».
Что касается русских, то у них проблема размерчика стоит особенно остро.
Понятно, почему в двадцатом веке у русских не было национального чувства. Дело не в том, что русские – «большой народ». А в том, что этот большой народ был НЕВЫЕЗДНЫМ. Русские сидели в замкнутых границах «совка» и других народов толком НЕ ВИДЕЛИ.
В особенности им не показывали европейцев (по отношению к которым русские когда-то себя и определяли), но и настоящих продвинутых азиатов – индусов и китайцев – тоже не показывали. «Внутренние» же народы расселись у русских ЗА СПИНОЙ, в качестве «младших братьев», которым достаются все пироги да пышки, пока старший в поле горбатится.
Гениальность советской национальной политики состояла в том, что нерусей откармливали ТИШКОМ, не мозоля русским ГЛАЗА. Русские жили в дикой нищете, их землю уродовали, но вот кто именно трескал их пироги и чьи земли цвели-расцветали – вот этого они не видели. Даже ЧИСЛЕННОСТИ народов-нахлебников они толком не представляли. Цифры, конечно, в каких-то справочниках прочесть было можно, но вот чувственно и зримо – нет-а. Потому что русским исподволь внушали, что все нерусские народы - это так, с "дети же". Как только русские начинали крутить головой и замечать жоркие национальные окраины, политруки запевали краснознамённым хором – «да есть тут такие, узбеки-таджики-молдаване, они в рубашечках пляшут, тюбетейками машут, весёлые ребята, МАЛЯТА». А то, что «малята» трескали в три глотки русский пирог (основные "союзные" средства шли на развитие национальных республик) – к этому учили относиться снисходительно-терпимо и «не замечать»: младших обижать нельзя. Каковое «снисхождение и незамечание» и называлось «интернационализмом» [1].
Получилось вот что: русские большие, а национализм у них маленький, и, главное, кривенький, НЕУМЕЛЫЙ. В частности, именно из-за перекособоченности по части размерчика. Вроде ни к лицу «нам, таким большим и сильным», как-то «относиться» к маленьким народам. С другой стороны, эти маленькие народы выгрызают у нас куски мяса, а мы разбегаемся, как только они появляются на горизонте. Это как-то неправильно, но никто не понимает, почему же это так получается.
Вот эта перекособоченность – «мы же большие, мы границ себе не видели, а нас жрут те, кого мы считали маленькими» - особенно сносит крышу старшему поколению, чувства которого можно описать словами «да как же это так, да почему же».
А вот для нового поколения субъект, относительно которого русские себя могут определить, более-менее обозначен. Это, прежде всего, ЧЁРНЫЕ, «коллективная чернота»: Кавказ + Азия. Явный враг, причём враг не только опасный, но и низкий, подлый, жестокий, причём мерзко жестокий.
Можно спорить, насколько этот субъект является главным врагом (и показать русским на их «собственное» начальство, которое всю эту черноту, собственно, разводит и науськивает), но пока что самоопределение идёт именно по этой линии. Соответственно выходит и размер: «мы – белые».
Это не значит, что русский национализм так и застынет на этой стадии. Но «большой» национализм у нас будет только после национальной революции и построения русского государства. Когда снова станут актуальными разговоры насчёт нашего места в Великих Истинных Общностях – в Европе, в Цивилизованном Мире, ну и в мире вообще и в истории человечества в целом.
Впрочем, подумать-то об этом можно и сейчас, «мечтать не вредно». Но надо понимать, что это только мечты. Пока что мы ДОКАЗАТЬ СЕБЯ можем только по поводу Черноты и Начальства, двух главных врагов нашего народа на текущий исторический момент.
[1] Забавно, что единственным народом, который русским показывали (точнее, которого никак нельзя было убрать с глаз долой), были евреи. Это было связано с их уникальным положением – евреями управляли страной (нет, я не ошибся в падеже), и убрать с глаз долой все управляющие нитки и рычаги было невозможно. При этом евреев, отстранённых от управления (точнее, придерживаемых в горячем резерве) было видно больше – собственно, советская интеллигенция была именно «этим самым».
)(
|
![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo-lj.gif)