| Мёртвая Смерть: дверь, бесовка, они уходят |
[19 Oct 2010|02:05pm] |
Спал я скверно, снислось мне много всякого, но я запомнил только последний сон, утренний, даже почти дневной (спал я сегодня долго).
Мне снилось, что я пытаюсь выйти из дому и не могу открыть дверь. То есть дверь сначала легко подаётся, но чем шире её открываешь, тем сильнее её прижимает какая-то сила – как будто там с другой стороны пружина. В конце концов мне удаётся протиснуться в щель и я выхожу.
Лестничная площадка заставлена какими-то коробками. Я сначала думаю, что мешали именно они, но потом понимаю, что дело не в них, потому что сразу за лестничной площадкой начинается какой-то странноватый мир.
Центром этого мира являются огромные вращающиеся двери – этакий диск, разделённый на четыре части, такие штуки обычно ставят в гипермаркетах и прочих таких местах. Правда, эти двери вроде бы никуда не ведут. Тем не менее, у вращающейся штуки полно народу. Все бегают, толкаются, хотя и как-то странно сковано.
Я пытаюсь отойти в сторону и попадаю на плоскую каменную лестницу. На ней лежит, закинув руки за голову, симпатичная черноволосая девочка. Почему-то сразу понятно, что она, собственно, «меня и дожидается», и что с ней «всё можно». Чтобы это проверить, я подхожу, ложусь рядом, расстёгиваю у неё верхние пуговички на рубашечке. Девочка улыбается и начинает раздеваться.
Тут до меня доходит, что на самом деле это бесовка, и что у неё на самом деле собачья голова, а человеческая – так, морок. Но в тот же момент я понимаю, что вреда мне девочка не причинит, наоборот – поможет, объяснит, что да как… ну и тело у неё, в общем-то, вполне человеческое, «чего уж теперь-то». «Теперь-то» – потому что мне тут жить.
Мы поднимаемся и идём по какой-то очень хитро закрученной траектории (точнее, девочка меня ведёт, а я следую за ней) и снова оказываемся у вращающихся дверей. Я спрашиваю девочку, что это такое, и она объясняет – без слов, просто передавая понимание – что раньше через это место можно было ходить только по прямой: сворачивать не позволяла та же сила, которая мешала мне открыть дверь. Но теперь местные жители построили поворотный механизм, и появилась возможность, покрутившись в дверях, выкрутиться в нужном направлении. И это очень здорово.
Я приглядываюсь к толпе, скопившиейся около дверей. Вспоминается мандельштамовское – «тут живёт народец мелкий, в желудёвых шапках все». Действительно, какой-то мелкий народец, в основном бесы и бесовки, но попадаются и люди, и ещё какие-то существа. Все, конечно, толкаются, лезут вперёд, но без нахальства, потому что уже давно друг к другу притёрлись, а жизнь тут сложная, и на взаимную злость просто не остаётся сил.
Девочка-бесовка увлекается рассматриванием толпы, перестаёт следить за собой (я это ощущаю почти физически) и собачья голова проступает из-под милого личика. Она чувствует, что я это вижу, спохватывается и снова накидывает на себя девичьи черты. Я благодарю её за любезность и спрашиваю, зачем она вообще носит человеческую внешность. Девочка смотрит укоризненно, и до меня доходит, что она хочет сказать нечто вроде «это же для тебя, иначе тебе будет со мной сложно спать». Чтобы меня отвлечь, она расстёгивает рубашку до пупа и показывает грудь – маленькую, тугую, тоже немножко «собачью», но вполне симпатичную, а, главное, настоящую. Потом она предлагает оценить остальное, «я даже взаправду побрилась», говорит она с гордостью. Из этого я внезапно понимаю, что она имеет чин полковника, потому что в этом мире полковниками могут быть только молодые девушки, а подбритость – что-то вроде погон.
Никакого возбуждения при этом я не чувствую, и хочу только одного: уйти отсюда. Но понимаю, что это бесполезно– та самая сила, которая всем крутит-вертит, меня не отпустит. Придётся как-то обустраиваться.
Вдруг среди толпы появляются другие люди. Это именно люди, а не бесы, и идут они по какой-то странной траектории, которую я невольно оцениваю как «невозможную». Как будто они не замечают этой сковывающей силы.
Я спрашиваю девушку, кто это. Она делает угрюмое личико (а каким-то вторым зрением я вижу огрызающуюся собачью морду).
- Они уходят, - говорит она.
И я понимаю, что эти люди именно что уходят. То есть покидают этот мир. Почему-то они это могут.
- Куда они идут? Почему мы не можем туда же? – спрашиваю я.
Бесовка пожимает плечами. И я понимаю, что эти люди – не отсюда, и могут уйти именно потому, что они не из этого мира. А куда они идут – неизвестно.
- Хорошо, - говорю я, - но тогда ОТКУДА они идут?
Тут я просыпаюсь от скрежета собачьих когтей по двери: собачка настоятельно требует гулянки.
)(
|
|