Дело Кулешова [17 May 2011|03:25am] Originally posted by nataly_hill@lj at Дело Кулешова Сегодня РОД-Москва отправил Кулешовым очередную порцию пожертвований на оплату работы юристов: 50 тысяч рублей (+ 1700 рублей процентов при снятии и отправке). Итого им переправлено в общей сложности 200 тысяч. Ситуация у Александра Кулешова сейчас следующая. Прошло два предварительных судебных заседания, на которых решались разного рода процессуальные вопросы: где будет суд, кто будет судить и т.д. Разбирательство дела по существу пока не началось. Следующее заседание назначено на 24 мая. Журналистские материалы по этому делу мы пока не публикуем и вообще особенно это дело не раскручиваем по просьбе адвокатов, которые, пока суд как таковой еще не начался, боятся, что широкое общественное внимание может "спугнуть ситуацию" и навредить. Что касается пожертвований, то большую часть мы уже собрали. Я в ближайшее время подсчитаю и напишу точно, сколько еще нужно; но могу сказать, что сейчас уже осталось собрать меньше ста тысяч. Друзья, вы уже сделали для этой семьи чудо. Давайте приложим последнее усилие. Чтобы Сашины родные не беспокоились, что в последний момент денег не хватит. Они, кстати, сохраняют все квитанции, готовы предъявить их при встрече - и передают вам, дорогие друзья, свою горячую благодарность. Напоминаю реквизиты: Яндекс-кошелек: 41001224599346. Вебмани: R400593763696 Киви-кошелек: 9031718356 Карта Сбербанка: 67619600 0062397337 Счет в Альфа-Банке: 40817810204260026057 (реквизиты здесь) А также счет Татьяны Кулешовой, матери Александра, в Россельхозбанке: Воронежский РФ ОАО Россельхозбанк ИНН 7725114488 БИК 042007811 к/счёт 30101810700000000811 в ОПЕРУ ГУ Банка России по Воронежской области сч. 42301810114220000063 Кулешова Татьяна Николаевна Учитывая комиссии, выгоднее всего перечислять деньги не через нас, а непосредственно на счет Татьяны Кулешовой. Однако, если Вы перечисляете прямо ей, то, пожалуйста, сообщайте об этом мне, чтобы Ваше пожертвование учитывалось при расчетах. post comment

"Человек с разбором". Минимальная этика как отказ от бессмысленного зла [17 May 2011|03:53am] Есть одно свойство, отличающее человека, различающего добро и зло, от человека, который их не различает в принципе. От человека ДУРНОГО (слово настолько точное, что и расшифровывать его не стоит). Он не в том, что человек с разбором делает больше добра и меньше зла. Может случиться так, что он делает куда больше зла, и зло это страшнее. Хотя бы - в начальники вышел и мучает людей «по должности». Нет, разница в другом. Человек, добро и зло различающий, не будет делать ЛИШНЕГО зла. Ну, в смысле - немотивированного, «просто потому что зачесалось», «беса потешить». Он будет делать только то зло, которое имеет какой-то смысл для него лично. Типа – за деньги, из ненависти, по рабочей надобности. Предаст друга, чтобы получить должность, замучает врага, чтобы отомстить, угробит тысячу человек, чтобы выполнить в срок какое-то задание. Это он сделает, и даже не будет плохо спать ночами. Потому что это для него обосновано. Но вот представите себе такую картину. Идёт он по улице и видит – кошка разлеглась и спит. Спит, посапывает, ишь, тварь блохастая. Прямо вот подойти и пни, пни, пни её, прямо в мякотное тельце, в пузико, в мягкое-тёплое-беззащитное - пни со всей дури носком ботинка, чтоб блохастая с визгом подлетела, чтобы выла от боли в отбитых потрохах!.. И никто не видит, никто не скажет – давай, подкрадись и в брюхо ёбс! Чтоб знала тварь – тут бля тебе не мёдом намазано. Или, скажем, идёшь ты с пустой пачкой из-под сигарет, надо выбросить, а тут вдруг – урна. Вот так по дороге попалась. И есть выбор: можно выбросить мусор в урну, а можно – себе под ноги. И ещё калбуком раздавить, чтоб хрустнуло. И ещё харкнуть сверху. А то ишь, урну поставили, чистоту блядь развели, суки, простому человеку плюнуть негде. А нате вам, чтоб хрустнуло, и сверху ещё харкотина, с соплёй, с зелёной! Чтоб знали суки – у нас бля жизнь не повидло. Так вот, человек с разбором кошку пинать не станет, нет. И пачку из-под сигарет, если будет рядом урна – в урну положит, а давить не будет. Потому что он знает, что это дурные желания. А забесплатно беса тешить он не будет, он не такой дурной. Делать зло - только за деньги или другую какую выгоду. "Вы мне скажите, бесы дорогие, а что я получу с кошки". Ничего? Не-а, не буду я на вас работать, почтенные. Сами кошку пинайте из своего астрала, а меня увольте. Вот ещё, карму себе портить. А вот дурной человек кошку непременно пнёт. И пачку с хрустом раздавит. Беса потешит. Хотя через пару секунд ему станет противно – зачем сделал гадкое, к чему. И отсюда же – уныние и желание сделать ещё какую-нибудь гадость. Самое же интересное то, что БЕСПОЛЕЗНОЕ ЗЛО составляет преизрядную часть всего совокупного мирового зла. Не менее половины, а то и процентов семьдесят. Просто его не видно, потому что оно делается в фоновом режиме. Там словечко в спину, тут мелкая пакость, здесь плевочек в чужой суп, и ещё бессмысленный злобный коммент в блоге и ор на ребёнка – и все эти капельки сливаются в тот океан унылой пакости, в котором плавает человечество. И человек, сознательно удерживающий себя от ЛИШНЕГО зла, зла «за просто так», уже через одно это становится выше и лучше девяноста процентов населения Земли. Которое - - - )( post comment

К одному историческому вопросу [17 May 2011|04:46am] В Советском Союзе было очень мало уважаемых людей. Были люди, которые имели властные или иные возможности «требовать к себе уважения» - начиная от больших начальников и кончая мелкими спекулянтами. Все они вымогали уважуху, и за это их особо ненавидели. Все остальные были откровенно стравлены между собой и друг друга ненавидели и презирали, причём в этом святом деле догрёбывались до мышей. Например, необразованные ненавидели и презирали образованных. Образованные, казалось бы, были культурнее и выше и могли бы объединиться, поэтому их разделили на «физиков» и «лириков» (они же «технари» и «гуманитарии») и стравили так, что до сих пор из людей с техническим образованием принимаются отчаянно бычить и быдлячить, как только речь заходит об историках или филологах. Но гуманитарии, у которых, казалось бы, имелись основания ощущать себя гонимым меньшинством и сплотиться, тоже отчаянно срались – по другим важным поводам… Впрочем, то же самое можно было сказать и обо всех остальных различиях между людьми – все они использовались для стравливания. Даже отношения мужчин и женщин довели до ситуации, когда раздухарившиеся советские тётки получили почти неограниченную власть над затравленными вконец мужиками, причём эта власть не давала им самим ровным счётом ничего, кроме геморроя и безумной ответственности «за фсё». А были ли в советском обществе люди, пользовавшиеся ВСЕОБЩИМ уважением? Да, были. Например, все страшно, невероятно уважали «артистов». При отсутствии поп-культуры [1] любое кривляние на сцене приводило людей в дикий восторг. Особым статусом пользовались «юмористы», поскольку считалось, что они Говорят Правду. Тот же Райкин был абсолютным гиперавторитетом, авторитетом «нравственным и духовным», наподобие какого-нибудь духоносного старца, приявшего благодать от великой старицы Фаины Раневской, рассказы о духовных подвигах которой потаённо передавались из уст в уста. Высоцкому поклонялись, от его песенок люди рыдали, а фотка «Володи с гитарой» висела в красном углу что у слесаря, что у академика. Про святого Окуджаву и говорить не приходится – культ этого человека жив до сих пор. Женский контингент пробавлялся молениями на Пугачёву, «женщину, которая поёт». Нетрудно догадаться, что все эти святые люди были, как говорят про хорошие вина, контролируемые по происхождению, социальному и особенно национальному, и тут всё было так схвачено, что век не разожмётся. Та же Пугачёва до сих пор скачет и скачет, а телеэкраны горят и горят, и конца-краю этому нет и не будет никогда. Но вернёмся к теме. Кого ещё уважали? Учёных, достигших достаточно серьёзных званий. Скажем, «член-корреспондент Академии Наук» - звучало. А академики пользовались настоящим, неподдельным почтением. Даже советская власть признавала академиков – хотя бы потому, что это было единственная официальная форма обращения к человеку, отличная от советских «гражданин – товарищ». Причём его не могли отнять даже у опального. Сахарова официально называли академиком, даже когда отправляли в город Горький. Однако академики тоже были людьми, контролируемыми по происхождению – не так тотально, как артисты, но в достаточной мере. К тому же они все висели на толстых крючках – хотя бы на том, что самые-самые великие советские учёные зависели от тех, кто поставлял им научные результаты с Запада, и, с другой, контролировал доступ к этим результатам. Ну и многие другие обстоятельства, которые членам советского научного сообщества ведомы. Было ещё несколько уважаемых сообществ. Но у всех был контроль происхождения или крючки. К тому же некоторые сообщества были банально маленькими. Например, космонавтов уважали, но кто видел реального космонавта? А когда их стало много, начали возить в космос монголов. Народ же сам себя особо не уважал. Не за что было. Впрочем, нет. Была категория людей, в том числе самых что ни на есть простых, которых уважали буквально все. Это были люди с военными наградами. Не с медальками, а серьёзными наградами, которые давались за действительно серьёзные дела. Особым уважением пользовались Герои Советского Союза. Это была высшая советская награда, и давалась она, по всеобщему мнению [2], за какие-то достаточно серьёзные дела. Очень заметная часть награждённых ею были людьми, не прошедшими контроль по происхождению, то есть русскими. Далеко не все они чувствовали себя обязанными режиму. У них были причины для признания друг друга равными и достойными. Обычно люди, награждённые высокой наградой, образуют то, что называется орденом. То есть сообщество равнодостойных. Каковое сообщество - - - И, разумеется, в СССР были приняты специальные меры к тому, чтобы ничего такого не случилось. Из этих мер мы видели только одну – потому что она была публичной. А именно – значение геройской Золотой Звезды нужно было уронить. Уронить не вообще, а по-умному. Вызвав совершенно определённые эмоции – прежде всего у самих награждённых. Теперь вопрос. Зачем на дорогого Леонида Ильича Брежнева навесили аж четыре Звезды Героя? [1] Которую, как говорят люди знающие, запрещали именно потому, что деградация людей при социализме была настолько стремительной, что нужно было ну хоть как-то её притормаживать. [2] Я сейчас не буду обсуждать, насколько это мнение было обосновано и соответствовало ли оно действительности. Я говорю о тогдашнем отношении: эта награда уважалась. )( post comment

О советской науке [17 May 2011|10:49pm] Меня довольно часто обвиняют в зоологическом антисоветизме и воспроизведении либеральных мифов об СССР. Увы, это не так. Как раз либеральные мифы я до такой степени не котирую, что зачастую забываю расставить флажки: «нет, я не имел в виду бред номер такой-то». Что, наверное, неправильно, ибо шаблоны нужно уважать. Ну например. В предыдущем постинге фразу «советские учёные зависели от тех, кто поставлял им научные результаты с Запада» многие поняли как намёк на то, что вся советская наука была краденой и цельностянутой с западных разработок. Как и советская техника, и вообще всё. И даже автомат Калашникова изобрёл Шмайссер, потому что как же иначе. Ну, про Калашникова я уже писал. А вообще, наверное, придётся сказать несколько слов по теме. Я, конечно, понимаю всё величие и важность совкоборчества. Однако ничто не мешает этому святому делу так, как банальные враки. И особенно из серии «в Советском Союзе никто не работал, все баклуши били и в курилках торчали». Так вот, это враньё. Советские люди, вообще говоря, работали много, тяжело и получали за свой труд унизительно малое вознаграждение. Советская наука – не исключение. Да никто не стал бы кормить и терпеть (!) учёных, если бы они не выдавали на-гора продукт. А представление о том, что советские только тем и жили, что паразитировали на западных разработки, верно с точностью до наоборот. Но по порядку. Сначала о шпионаже вообще. Вообще говоря, в любой стране наука на прорывных направлениях тесно связана со спецслужбами. Потому что дураков нет. Если где-то что-то делается, нужно быть в курсе последних разработок. Учитывая же цену вопроса – научный результат означает техническое решение, а некоторые технические решения приводят к переделу рынков. Поэтому, в частности, все цивилизованные страны люто, бешено шпионят друг за другом. Даже в самый разгар Холодной войны объёмы добытой шпионскими методами информации, крутящейся, скажем, между США и европейскими странами, многократно превосходили аналогичные объёмы информации, добытой спецслужбами по обе стороны железного занавеса. Что касается советских разведчиков, они были не особо успешны. Наши великие и ужасные спецслужбы если чего и тащили, то мало и «не то», а главное – не вполне по своему разумению. Практически все знаменитые операции, которыми наши штирлицы кичатся до сих пор, были так или иначе связаны с инициативой западной стороны. Истории успешных вербовок вообще напоминали известный анекдот – «клянусь, не пройдёт и полугода, как эта дама станет моей». То есть западные товарищи предлагали себя сами (по разным причинам, которых я здесь не касаюсь), а советские мымыкали и боялись «провокацией». Это особенно ярко проявилось в истории атомного проекта. Когда говорят, что советские спецслужбы «украли у американцев бомбу», это не совсем верно, поскольку нельзя назвать кражей то, что преподнесли фактически на блюдечке. При этом советские не смогли даже толком обеспечить безопасность своим контрагентам. Кажется, самым замечательным их подвигом был вывоз Бруно Понтекорво: по легенде, бытовавшей среди физиков, вывезли не только самого товарища вместе с семьёй, но ещё и его лабораторию, которая якобы заняла целый поезд. «Целый поезд всякого ценного оборудования», ага. Не знаю, впрочем, может быть, это легенда, но легенда характерная… Когда же западные интеллектуалы перестали предлагать советским свои услуги, быстро выяснилось, что советские не понимают, а к чему, собственно, нужно тянуть руки. И чаще всего руки тянулись не туда. Это было связано с многими причинами. Взять хотя бы подход. Советские спецслужбы охотились за готовыми решениями, желательно – годными для немедленного внедрения. Западные же начинали с изучения исследовательских программ, и смотрели не столько на конкретные решения, сколько – чем люди занимаются, а главное, зачем. Разумеется, вторые были зрячими, а первые – ну не то чтобы совсем слепыми, но сильно близорукими. Или взять человеческий фактор. Советские учёные и «люди в штатском» были людьми, друг от друга крайне далёкими даже по модусу вивенди. Нормального взаимодействия между ними не получалось никогда. Полуграмотный «штирлиц» смотрел на советского физика с презрением, а тот на «штирлица» - с нутряным ужасом и затаённой ненавистью. А на Западе сотрудники интеллигентных служб и яйцеголовые – это люди одного круга, отлично друг друга понимают и общаются на равных. А это «совсем даже другое дело». На эту тему можно было бы рассуждать ещё долго, но остановимся и посмотрим на советскую науку, плотно опекаемую кагебистами. Хорошо ли ей жилось под колпаком? Начать с того, что все каналы поступления информации были прикрыты железным занавесом, причём во много слоёв. Например, западный учёный мог преспокойно выписать любую литературу из любой точки земшара. Советский был вынужден смотреть на западную науку через перископ, уткнутый в телескоп, нацеленный на замочную скважину. Например, выписать англоязычный научный журнал рядовому советскому научному работнику было практически невозможно – и по цензурным соображениям, а также из-за того, что даже микроскопические суммы бесценной валюты (помните это слово – валюта?) свирепо контролировались. Научную литературу выписывали особисты, которые на ней и сидели да гадали, дать посмотреть советским учёным то-то и то-то или не давать. В результате даже у самых допущенных, вываренных в семи щёлоках спецов западная литература появлялась ну с очень большим запозданием, и не вся, а «какая есть». Про общение с коллегами я вообще не говорю. Советский учёный не мог «вот так запросто» позвонить в Лондон своему коллеге и поговорить с ним на интересующие его темы, не говоря о том, чтобы съездить. То есть некоторые могли – но для этого нужно было быть «специальным Ландау», или проходить адовы мытарства. Это для тех, кто не был связан допусками – а «под допуском» сидели очень и очень многие. При этом сам по себе порядок - ограничения в иностранных поездках после контакта с секретной информацией - был, может быть, и осмыслен, но весь ужас состоял в том, что гриф могли поставить буквально на всё что угодно. В результате несчастные, стигматизированные второй формой допуска (= минус пять лет загранпоездок), слушали песню про улетающий вдаль самолёт и скрипели зубами. И это не касаемо темы политической благонадёжности: мемуары советских учёных заполнены жалобами на то, как их не выпускали (в том числе - принуждали отказываться от участия в престижных международных мероприятиях) по неким высшим соображениям. (Про то, что проходили и к чему принуждали выпускаемых, я умолчу). В общем, советский учёный, куда не кинь, везде упирался в кагебиста, секретчика, особиста, первоотдельца и недопущалу. Вот такие-то моменты я и имел в виду, когда говорил о зависимости советских учёных от поставщиков западной научной продукции. И зависимость эта была тотальной. Потому что особист мог запросто прикрутить крантик и лишить настоящего учёного всякого доступа к научным разработкам Запада – не пуская его на научные конференции и симпозиумы, не подписывая бумажки, дающей доступ к какой-нибудь литературе, не позволяя ему читать западные научные журналы и не разрешая общаться с коллегами. Кстати сказать, это сильно мешало тому же шпионажу. Вот хотя бы: отсутствие в СССР свободы перемещения сильно ограничивало возможности оперативной работы. Вольные американцы свободно ездили по всему миру огромными толпами, и их присутствие «хучь в Австралии, хучь на Огненной Земле» никого не удивляло. Советских же за границей было мало и относились к ним как к заведомым шпионам. К тому же советских, пытающихся шпионить, было легко надуть – поскольку они, привыкшие к тотальной секретности, плохо представляли себе, что на Западе скрывается, а что нет. В результате к советскому кенгуроведу в штатском в Канберре могли подвалить какие-нибудь жулики с «секретной картой урановых месторождений» (купленной в соседней лавочке). Зачастую советские начальники предпочитали потратить деньги и человеко-часы на повторение уже давно сделанных на Западе исследований, чем лишний раз беспокоить важных штирлицев. «Сами как-нибудь, чай, не развалимся». Немало умных голов потратили годы и годы на то, что уже было сделано и открыто другими. С другой стороны, иногда советское руководство буквально настаивало на том, чтобы использовать именно ворованное, «в стиле Петра Великого» прикончив своё-родное-беспонтовое. Во многих случаях это приносило только вред. Взять хотя бы уничтожение советской вычислительной техники и соответствующих научных школ и замене их на цельностянутые западные технологии. Под конец советские просто перестали понимать, как устроены потроха западных компьютеров и воспроизводили их тику в тику, даже не пытаясь разобраться. Что, вкупе с вечно отстающей элементной базой, привело к понятным последствиям. При всём том советская власть проявляла удивительное рвение, систематически лишая советских учёных и изобретателей мирового признания. Хотя бы через то, что важные и интересные результаты систематически секретили, чтобы они не попали в руки врага. Враг через какое-то время делал то же самое (а иногда и тырил у советских), но не секретил, а торжественно объявлял триумфом своей научной мысли и вручал Нобелевки очередным американцам или французам. Советские умники только слёзы утирали, читая в газетах про очередные медали и премии, вручаемые за то, что уже когда-то было сделано ими в СССР… При этом свободный мир в этом деликатном вопросе проявлял с советскими властями полнейшую солидарность: ему-то от отсутствия конкуренции в символической сфере было только свободнее. Можно было бы продолжать и дальше, но я писал всё это ради того, чтобы проиллюстрировать одно-единственное утверждение. Мнение о том, что советская наука всем обязана советским спецслужбам, которые-де преподносили ей западные разработки на серебряной тарелочке, не соответствует действительности. Соответствующий миф сочинён самими кагебистами, которые присваивают себе – реально или символически – вообще всё что только можно. «Куда ж вы, простые, без нас, специальных». Ну а то, что воззрения спецуры озвучивают либералы, кое-что говорит о самих либералах. Ага-ага. ДОВЕСОК. Да, на всякий случай: впадать в риторику, что, дескать, войну выиграл советский народ, несмотря на противодействие товарища Сталина начальство «только мешало и гадило» (хотя многие советские учёные именно так и считали), нет оснований. Товарищей учёных кормили и на их занятия выделяли средства – да, отобранные у русского народа, но хотя бы не пущенные на начальские жраки и поблядки. К их мнению в определённых вопросах прислушивались. Иной раз товарищи учёные склоняли начальство к экспериментам такого масштаба, который для западных товарищей казался недостижимым. Что всего вышесказанного не отменяет, да и, вообще-то, не влияет. Просто приходится оговариваться даже в таких вопросах, так как... впрочем, "сами видите". )( post comment

navigation [ viewing | May 17th, 2011 ] [ go | previous day|next day ]