Экономисты тоже нуждаются в отдыхе и веселье. Пусть не говорят, будто я лишаю их этого. Ниже записаны мысли о собственности как явлении общественной жизни, и записаны они в форме комментария к «Поведению» (а как же ещё?).


1. Я полагаю, что Константин А. Крылов в «Поведении» ошибается, утверждая, будто

«Что касается владения, то это всего лишь возможность непосредственного воздействия на объект собственности (потрогать, ощутить)».

Я же считаю, что владение – это возможность не допускать к предмету собственности всех остальных.

Усугублю. Предположим, я полностью изолирую некий предмет, находящийся в моей собственности – так, что ни я, ни окружающие не могут подступиться к нему. Отменяет ли это действие моё право владения им? Я думаю, что нет.

У меня остаётся право пользования этим предметом: скажем, извлечение выгоды из моего престижа как владельца этой вещи. У меня остаётся право распоряжения этим предметом: теоретически я могу его продать, оставив саму неприступную изоляцию этого предмета в своей собственности. Я плохо себе представляю, зачем такая покупка может кому-то потребоваться (тот же престиж?), но такая возможность у меня есть.

Итого, я считаю, что пренебрежение правом владения в задаче осмысления понятия собственности в «Поведении» некорректно.

2. В «Поведении», однако, присутствует тезис, который я всецело разделяю, а именно

«Само понятие собственности имеет место в любом обществе, поскольку порождается той же силой, которая создает само общество».

Да, это отношение людей друг к другу по поводу некоторого предмета, и без понятия собственности при анализе таких отношений не обойтись.

И отсюда следует, что всякая собственность в обществе есть собственность общественная, которая может принимать разные формы: личную, частную – государственную в том числе – и коллективную.

С позиции вульгарного исторического детерминизма, который я исповедую, в этом нет ничего странного: общество я вообще понимаю, как единственный субъект, создающий историю, и то, что разные общества владеют разным набором предметов, здесь дело даже не естественное, а единственно возможное.

3. Личная собственность, думаю я, есть всякий предмет, владение, использование и распоряжение которым не создают и не разрывают отношений владельца этого предмета с другими людьми.

Например, если человек прикуривает сигарету от зажигалки, то ему выговаривают за то, что он дышит дымом вокруг, а не за марку сигарет и не за дизайн зажигалки, то есть сигарета и зажигалка суть его личная собственность – и по-прежнему одна из форм собственности общественной. А вот когда от кого-то требуют не носить джинсов, то это заявление, что именно эти джинсы уже не являются личной собственностью.

4. Частная собственность, напротив, это такая общественная собственность, использование и распоряжение которой создаёт или разрывает отношения владельца с другими людьми. Скажем, продажа тех же зажигалок имеет в виду установление отношений продавца с покупателем. Гораздо более известный пример частной собственности – это пресловутые «средства производства», которые позволяют устанавливать отношения работодателя с работником. Ну, и джинсы из пункта выше тоже из личной становятся частной собственностью.

Я согласен с тезисом «Поведения», что

«…государственная собственность является разновидностью собственности организаций, то есть – видом частной собственности. Она может быть продана частным лицам («приватизирована») или выкуплена у частных лиц. Кроме того, возможно совладение частных лиц и государства (например, компания, часть акций которой принадлежит государству)».

5. Исходя из тезиса «Поведения», что

«…всякий реальный коллектив состоит из людей, у которых есть какое-то общее дело»,

коллективную собственность можно определить, как собственность, без которой невозможно то общее дело, которое преследует коллектив.

Из этого понимания следует, что один и тот же предмет может быть одновременно частной и коллективной собственностью для разных людей.

Поясню. Вот футбольная команда. Для какой-то части её тренировок нужен мяч. Мяч, таким образом, для этой футбольной команды будет коллективной собственностью. Однако, если этот мяч предоставлен в аренду за деньги или за спасибо, то есть распоряжение им создаёт отношения собственника этого мяча с футбольной командой, то для арендодателя мяч остаётся частной собственностью.

Надо заметить, что «собственность, без которой невозможно то общее дело, которое создаёт коллектив» указывает и на ситуацию запуска общего дела, и на особенности его исполнения, и на ситуацию прекращения этого дела, в том числе непредвиденного прекращения из-за потери этой собственности.

6. Вышеизложенное понимание подсказывает любопытную версию экономического устройства.

Представлю себе, что всякая собственность, созданная в некотором обществе (например, в границах какого-то государства) автоматически объявляется общественной собственностью, а владение ею столь же автоматически объявляется арендой человеком (даже её создателем) соответствующих предметов у общества.

На всякий случай напомню, что собственник и владелец – это разные статусы. Арендатор является владельцем арендуемой вещи, но не является её собственником. Например, закон запрещает арендодателю не допускать арендатора на снимаемую тем жилплощадь, то есть отрицает право собственника на владение.

Энциклопедия, кстати, говорит, что такое состоялось благодаря германской составляющей нашей романо-германской правовой системы, а у римлян было наоборот.

Продажу любого предмета собственности здесь можно представить как смену арендатора. Примерный порядок: я отказываюсь от аренды некоторого предмета; некая сущность, отвечающая за общество, сразу же компенсирует мне ущерб от этого отказа; другой человек тут же берёт этот предмет в аренду у общества – Вы не поверите – за ту же сумму минус сбор за услуги.

Нынешняя аренда тогда становится субарендой, и здесь появляется возможность подвести под неё найм рабочей силы, понимая его как субаренду рабочего места.

Тут, правда, уже тов. Кэрролл аплодирует: зарплата получается полной прибылью, созданной именно этим рабочим, с вычетом арендной платы за его рабочее место. С другой стороны, в высокоорганизованных и/или небольших предприятиях такое возможно, а таких становится всё больше.

Затруднение здесь состоит в том, что надо постоянно объяснять каждому рабочему, сколько именно он наработал. Отдельным интересным случаем станут небольшие, но многолетние выплаты воспитателям, учителям и преподавателям за хорошее качество подготовленного ими человеческого материала (кто сказал «решение по недостатку кадров в образовании?» Нет, я не говорил).

Опять же, налоги, которые я плачу, могут быть поняты как та самая арендная плата за всю частную собственность, которой я владею и которую я использую. Здесь возникает идея, что начислять эти налоги каждому члену общества можно индивидуально. Так появляется возможность избирательного определения того самого «достатка» в потреблении: индивидуальном, домашнем, публичном. Именно что «определения» в смысле ограничения предела потребления в каждом случае: «вот за эту вещь я платить обществу уже не буду, обойдусь без неё».

Такое радикально облегчает планирование потребления сравнительно с западными обществами.

7. Ладно, остановлюсь, ибо черновик черновика. Читатель, знакомый с «Поведением», уже понял, что это было упражнение на тему

«вариант общественного устройства может относиться к цивилизационному блоку Севера. Он определяется как частное пользование общественной собственностью»

и

«в рамках четвертой этической системы собственность принадлежит (в плане обладания ею) обществу. Но само общество и его форма – государство – определяются через общенародную собственность. Общество выступает прежде всего в роли хранителя и владельца этой собственности. Так что в последнем случае можно сказать (разумеется, метафорически), что собственность принадлежит сама себе».

Не знаю насчёт государства как формы существования общества. Я придерживаюсь точки зрения того, что государство есть режим распространения общества в пространстве, времени и умах. Тем не менее, сам тезис я разделяю, иначе бы не попытался его объяснить.

8. Напоследок, перед отправкой. Думаю, что читатель отметил в тексте выше «некую сущность, отвечающую за общество». Не знаю. Пока именно что «некую». По-моему, эта сущность отнюдь не лишняя. Государства «на Севере» здесь недостаточно. А проблему обмена собственностью между обществами надо решать.

Попробую вернуться к теме в начале следующего года.

Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. Совсем уже перед отправкой, за миллисекунды до неё, открытым текстом, если кто-то ещё не понял: изложенное не было голосом в пользу «социализма» или «капитализма». Можно отнести к обоим подходам.

В каком-нибудь фильме есть ход, когда человека заставляют сидеть на попе ровно, взломав его мониторинг здоровья? То есть сам он здоров, как Минотавр, а ему всякие браслеты и тонометры бают, что таки всё, либо продолжай нести свою чушь в сети, либо звони в ритуальные услуги?.. да, а в этих услугах есть «правило мёртвой руки»?

Если «нет» и «нет», то не стесняйтесь употребить идеи в мирных целях: зачётно в фильмах будут смотреться. За копирайт не беру. И на этом закончим о моём самочувствии, благо никакой такой драмы и близко нет, просто я привык здесь жаловаться, дабы читатель слезоточил.

По-любому времени не хватает, поэтому на коленке. Записал один вывод и сформулировал один вопрос.

1. Полюдье представляет собой совокупность норм поведения, соответствующих усечённым, обобщённым формам того или иного этического императива.

Например, «южный» этический императив звучит как «я должен делать другому то, что он делает мне»: кровная месть, крепкая дружба, предельно крепкая – не путать с «хорошая» – семья, пускание пыли в глаза a.k.a. «южное застолье», потлач и проч. А «южное» полюдье говорит «я должен делать то, что делают все».

Сами понимаете, если первый может поддерживать какую-то цивилизацию в обществе, то второе – «все побежали, и я побежал» – это уже дно. Точнее, ещё дно, потому что человек с этого начался.

2. Полюдье в разных этических системах может возникнуть по-разному. Вот до этого я долго не мог додуматься. Полюдье всегда возникает потому, что оно предлагает лучшие способы решения проблем общежития, чем существующие в нём нормы поведения, даже задаваемые другим этическим императивом. Однако сам порядок этого возникновения может отличаться.

Например, «восточное« полюдье – «я не должен делать того, чего никто не делает», то есть «я не должен делать ничего нового» – по сути представляет собой уход от обязанности следовать за вождём, которого может занести, а такой «занос» есть именно что изобретение нового, которое может убить или искалечить.

А отвечать благом на благо и злом на зло, как на «юге», «восточное» полюдье не запрещает и не приказывает. «Тебе уже сделали добро или гадость, значит, это уже не новая вещь. Решай сам, будешь ты её делать в ответ или нет».

3. Все проблемы общежития можно рассматривать как проблемы нехватки, только надо понять, чего именно не хватает. Соответственно, то же «восточное» полюдье воплощает идею пересидеть эту нехватку, а не бежать толпой за единственно верным (согласно «заносу» вождя) решением проблемы. Например, не идти в набег в земли, куда раньше не ходили, а то из-за командования этого идиота новый враг нас перебьёт. А голод перетерпим на запасах.

И со временем поступков, которые отвечают одновременно и «восточному» полюдью, и «восточной» этике («я не делаю всем» и «я не делаю ближнему своему» в огромном количестве случаев совпадает) становится всё больше, и потому становится возможным намеренное и упорядоченное следование «восточному» этическому императиву «я не должен делать другому того, чего он не делает мне».

4. «Западный» этический императив, напомню, это «другие должны делать мне то же, что я делаю им».

И вот возникновение «западного» полюдья с его переходом от «я должен» к «другие должны» кардинально отличается от возникновения всех остальных. «Западное» полюдье не требует возникновения «западной» этики, оно, напротив, является следствием этого возникновения.

Вот, я в прошлый раз привёл эту цитату

«В 18 в. либерализм был скорее осознанием «фрондирующей» аристократией и лицами свободных профессий нараставшего кризиса «старого порядка», чем классовой идеологией буржуазии»,

которая для меня означает что-то вроде ««западная» этическая система была осмыслена людьми до её внедрения в общество». Эта система состоялась как средство выживания уже состоявшихся, авторитетных, образованных, влиятельных, организованных в сообщества, умеющих думать и, главное, умеющих говорить людей в условиях нехватки у них власти.

На всякий случай уточню, что я не считаю либеральные доктрины различных авторов ни методичками, ни курсовыми работами по «западной» этической системе. Однако твёрдая связь здесь несомненна. Константин А. Крылов в «Поведении» указывает, что Третья («западная») этическая система

«является сутью того, что называется «либеральной системой ценностей». Именно она легла в основу жизни современной западной цивилизации».

И вот того, что она была раньше своего полюдья, я не понимал. «Западное» полюдье можно объяснить как следствие её трансляции в «широкие круги» общества, это полюдье можно понять через упрощение и ошибки при распространении «западной» этической системы, а не как её источник.

Те следствия из такого понимания, которые я вижу здесь и сейчас.

Первое. Теперь я понимаю, почему «западную» этическую систему так легко и удобно распространять. Она не получилась «естественно» из работы со своим полюдьем, она изначально создана как дистрибутив, как система для внедрения в обществе – неважно каком. Отсюда, кстати, легко понять все эти «теории заговора», когда из закатных земель вдруг являются такие расклады, против которых нашим деревенским не выстоять. Понятно, что «всё задумано» – только не понятно, что задумано не против нас, а вообще.

Разумеется, распространитель «либеральных идей», – внешний или местный – как всякий нормальный человек, с их распространением имеет в виду собственное благо. Не обязательно материальное благо, ведь искреннее и высокое стремление к добру и «счастью для всех» никто не отменял – ну, а результаты… «так получилось». Да и результаты могут статься приемлемыми (?).

Второе. В обществе, «атакованном» «западной» этикой, уже из-за сопротивления её распространению возникают всё те же ошибки её трансляции. Они ведут к постоянному воспроизводству в обществе «западного» полюдья в среде тех, кто занимается распространением в нём «западной» этической системы и/или согласен её принимать. В этих группах оформляется то самое упрощение от «другой должен делать мне то, что я делаю ему» до «все должны делать то, что делаю я».

«Согласитесь, это многое объясняет»© в поведении сообществ как властных, так и культурных в таком обществе. На всякий случай уточню, что речь не идёт о каких-то апокалиптических картинах поголовного зомби-заражения: нет, всего лишь фракции, однако непропорционально навязчивые, бескомпромиссные, намного легче использующие внешние воздействия себе на пользу (обычно это понимают как «поддержку извне») и потому более успешные. Возможно, критически более успешные.

Их появление правильно понимают как «следствие западного влияния», однако предъявляют следующие отсюда претензии к тем или иным изыскам самой «либеральной доктрины». Эти претензии резонно воспринимаются критиками как нечто мелкое и необоснованное, ибо саму доктрину разрабатывали титаны, до которых с наших диванов как до альфы Центавра. Надо говорить об ошибках во внедрении, а не доказывать вред того, что внедряется. Отмечу, что объём претензий тут не изменится, а «вред» легко заменить «ненужностью».

Третье. «Западную» этическую систему очень трудно обрушить. Она изначально засэйвлена, причём, повторю, людьми умными, образованными, хваткими и умеющими работать с другими людьми. Её продолжают отлаживать и сохранять, и на это уходит, я думаю, самая большая доля общественной мысли человечества последних столетий.

Может быть, в четвёртую мировую войну, как заметил Эйнштейн, люди будут сражаться камнями и палками, но вот и Монтескье, и Хайека эти воины знать будут. В пересказе, как и большинство из нас. С упрощениями.

5. К сожалению, «западная» этическая система здесь исключение. «Северная» этика, как и «восточная» тоже началась «снизу», через «северное» полюдье, а то состоялось как средство выживания «низов» в бедной и безлюдной стране.

«Другие не должны делать мне того, чего я не делаю им». «Северная» этика не запрещает мне делать новых вещей, искать пути к выживанию. Однако она приказывает мне мешать тем, кто делает новые для меня вещи, кто ищет эти новые для меня пути за мой счёт.

«Северное» полюдье говорит, что «никто не должен делать того, чего не делаю я». Оно не запрещает пересидеть неприятности, как того требует «восточное», но оно не запрещает человеку и самому искать из них выход.

Да, оно приказывает остальным мешать этому, да и сам этот человек станет мешать тому, кто ищет выход другим способом. Однако всё вместе это складывается лишь в ограничение по ресурсам на решение проблемы, а сам поиск решений «северное» полюдье своему носителю не запрещает.

Более того и, пожалуй, главное: «северное» полюдье не воспрещает поиск разных решений одной и той же проблемы. Разными людьми и, может быть, даже одним и тем же человеком, который уже огрёб от окружающих за предыдущую, слишком затратную попытку.

Основная проблема в ограничении «северного» полюдья «северной» же этикой есть проблема перехода от «никто не должен делать» к «мне не должны делать».

Я думаю, что её можно свести к пониманию оценки «не за мой счёт», то есть к тому, как научить меня отказываться от вмешательства в те новые для меня действия, которые меня не касаются. Как распознавать такие действия, как сортировать их, как помочь мне не дёргаться в ответ на безопасное, как усилить мои возможности в ответе на опасное и т. д.

И вот тут уже я бы отловил социалиста, либерала и консерватора и послушал бы их рассуждения о «своём счёте» у члена общества. О собственности у либерала, о сотрудничестве у социалиста, о сопереживании у консерватора. Стравить их между собой. Не без того, чтобы бипы в аудиотреке. А между бипами внимательно их слушать и пытаться понять, где начинается «мой счёт» и как его не потерять. Ладно, буду читать, а не слушать. В киберленинке хорошие обзоры... авторы, если вы думали, что ваши публикации ни о чём для галочки, не думайте так больше: дилетантам вроде меня ваши выжимки манна небесная.

Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. Читателю не хуже меня ведомо, что «хороший вопрос – половина ответа». Так вот, здесь это половина меньшая, скорее символическая. Тем не менее, если увидите очередное моё рассуждение о светлом будущем, то пусть воспоминание об этом тексте подскажет Вам: это не припадок, я готовился.

Собрано второпях, без серьёзных правок. Это серия заметок, из блокнота их вытаскивал и верстал. У меня с расписанием нехорошо, учебный отдел в сговоре с Министерством путей сообщения решили меня извести в следующем семестре, но не оставляют надежд и на скорый успех. Режим дня вещь хорошая и нужная, но вот вынужденные модификации в нём… Всё равно не дождутся.

Ладно, тема интересная, не хочу забыть, так что и заметки сойдут. Аналитическая этика, уточнение границы между ценностями пользы и справедливости в общественной жизни, а это, пожалуй, самая напряжённая граница в ней. Предложений пока никаких, просто запись.


Напоминания из работы «Поведение» авторства Константина А. Крылова.

Ценность – это

«единство норм поведения, принятых в некоторой сфере деятельности…
Ценности обычно не столько понимаются, сколько переживаются людьми - как нечто, вызывающее легко узнаваемые эмоции…
Идея справедливости… требует, чтобы всем было в каком-то смысле одинаково хорошо или одинаково плохо…
В реальной жизни вопрос «что чего стоит» является фундаментальной проблемой, причем именно проблемой справедливости…
Ситуацию, в которой отношения между людьми в большинстве случаев справедливы, можно называть по-разному, но обратную ситуацию в большинстве случаев называют неравенством (хотя это не очень точное слово)».

Вот я и попробую уточнить, хотя точного слова выбрать пока не могу и не уверен, что оно вообще уже существует.

Я думаю, что справедливость всё-таки можно оценить.

Оценке здесь подлежат затраты времени и/или умственных усилий субъекта на предсказание действий другого субъекта.

Можно говорить о «собственном времени» субъекта как смене его состояний, понимая, что интенсивно думающий субъект проживает больше в единицу астрономического времени. Тогда «умственные усилия» из определения можно убрать, поставив «собственное время».

Несправедливость за себя или кого-то, кого он ассоциирует с собой («болеет» за него), субъект переживает постольку, поскольку отмечает собственные большие затраты на предсказание действий другого, чем те, что другой тратит на предсказание его действий.

Самый примитивный случай: «он не обращает на меня внимания», то есть вообще не тратится.

Неочевидный случай: «честный бой», который правильно понимают как «равенство возможностей», а уже его неверно сводят к «равенству оснащения», в то время, как «равенство возможностей» – это когда противники одинаково (не)уверены в будущих чужих действиях.

Почему противопоставление «бедный-богатый» несправедливо? Не потому, что богатый может позволить себе больше, чем бедный, а потому, что он может позволить это себе вдруг. Бедный, вероятно, может купить себе дорогую вещь, если он будет копить, размечать, планировать, то есть сделает своё поведение легко и надолго предсказуемым. А богатый под влиянием минутного каприза зашёл в лавку, ткнул пальцем в витрину: всё. Убьёшься догадываться, что он мог бы сделать вместо этого. Богатый же бедного «насквозь видит», а бедный без помощи ЧК ничего не может поделать с «прихотями» богатого.

Намеренное упражнение своей непредсказуемости в общественной жизни с той или иной долей иронии всегда можно назвать «шик». «Когда я пьяная, я такая загадочная…»

Пределом несправедливости в примере выше станет случай, когда богатый по прихоти купил ту самую единственную вещь, которую хотел бедный, за пять минут до того, как бедный добежал до лавки в обнимку со свиньёй-копилкой.

И наоборот, условный «благородный разбойник» может вовсе не раздавать награбленное бедным. Те будут воспринимать его деятельность как нечто справедливое как минимум потому, что он заставит богатых тратить время и ум на предсказание его замыслов.

Более приземлённая ситуация, которую достаточно часто обрисовывают споры социалистов и либералов…

На всякий случай укажу, что про-капиталистическая позиция всегда есть позиция либеральная. Надо, правда, понимать, что либерализм «в исходниках» отличается от своих нынешних производных примерно так же, как библейский Моисей от телевизионного Зеленского.

…так вот, это ситуация, когда собственник завода работает на нём. И спор идёт, как правило, на тему «насколько это справедливо». Стороны, в общем, согласны, что отношения между рантье, живущим на доходы с акций от этого завода, и рабочим у станка (а они сограждане), несправедливы. Стороны, опять же, согласны, что отношения по поводу предприятия в коллективе, которому предприятие принадлежит, справедливы. Сам спор, обычно бессмысленный, идёт на тему, «хорошо» это или «плохо». Вот здесь на свет вытаскивают буржуя-директора как промежуточное состояние и просят оценить.

Ловушка в том, что стороны не осознают ту предсказуемость поведения, которую задают технология производства и порядок администрирования на предприятии. Действия рабочего на взгляд достаточно компетентного человека «извне» предсказуемы примерно так же, как и действия директора. Однако, если функционирование предприятия его коллектив «изнутри» понимает одинаково хорошо, и может достаточно легко и точно предсказывать действия другого члена коллектива (собственника-директора в том числе), то справедливость в здешних – казалось бы, сугубо утилитарных, экономических – отношениях будет вполне заметна, а то и велика. Так можно уточнить границу между пользой и справедливостью.

Видно, что «неквалифицированные рабочие», которые относятся к такому буржую-директору хуже, чем «квалифицированные», здесь на самом деле «рабочие, не понимающие, что делает предприятие». Это сущности близкие, но всё-таки не тождественные.

На полях отмечу, что так называемая «артель» в апологии каких-то социалистических экономических решений – это не «маленькое», а именно «внутренне предсказуемое» и оттого «достаточно справедливое» негосударственное предприятие. Наброса ради отмечу вдогон, что «колхоз» был «артелью» именно потому, что внутреннюю предсказуемость ему навязывали извне. И закупки, и образование, и много ещё чего.

Другая ситуация, столь же приземлённая, и на этот раз заданная тем, что социальная жизнь тоже вполне технологична. Вот рабочий, отдыхающий после станка и, казалось бы, ненавидимый им рантье, живущий на бумаги от работы этого станка. Они посещают один и тот же паб или какую-нибудь брассери. Деньги, которые они там тратят, примерно одинаковы (рантье не обязан быть богатым, а тем более богатым напоказ, «шиковать»), их кулинарные и алкогольные вкусы не обязательно совпадают, но, главное, не меняются.

Я сильно подозреваю, что скоро эти два классовых врага будут играть в шахматы, подтрунивать над пристрастиями соперника и обсуждать, голова Бриан или так, погулять вышел. Здесь та же справедливость, следующая из предсказуемости, следующей из технологичности. Полагаю, что именно надежде на неё обязаны собою идеи вроде солидаризма.

И поэтому я подчеркну, что такая коммунальная компонента в экономической жизни не отменяет ни фундаментальной несправедливости утилитарных отношений, ни фундаментальной бесполезности отношений коммунальных. Коммунальные и утилитарные отношения между людьми в принципе противоположны. «Социалистическая» точка зрения утверждает приоритет коммунальности над утилитарностью (справедливости над пользой), апология «капитализма» говорит об обратном положении дел. А дальше потягушечки, кто куда эту границу отодвинет.

Конечно, человеку, который обычно хочет и рыбку съесть, и на ёлку влезть, соблазнительно думать, а то и убеждать других, что «польза и есть справедливость», а то и «высшая справедливость» – или, напротив, что «справедливость полезнее пользы». И то, и другое – игра слов, самоуспокоение или мошенничество, которыми переполнена большая часть дискуссий «про рынок» с обеих сторон.

Я здесь всего лишь уточняю границу между этими ценностями, то есть границу между сферами деятельности, которые те создают. В конце концов, если в семье, которая есть средоточие коммунальных отношений в обществе («да станут двое одна плоть»), прекрасно себя чувствуют такие практики, как «брак по расчёту», то и пресловутую «эксплуатацию» в экономике можно смягчить, откуда не ждали ни эксплуататоры, ни эксплуатируемые. Или, наоборот, провести эту границу очень тонко и жёстко.

Думаю, читатель уже может прикинуть некоторые решения в экономической и общественной жизни, которые могло быть сделать возможным такое понимание вопроса. Предсказуемость, да. Технологичность. Которые в наше время не так уж трудно обеспечить. См., например, мои расписание и режим дня, ... .

Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. Да, тема предсказуемости и предсказательства в политической и культурной жизни страны – тем более разных стран в международных отношениях – тоже имеет очень сильную, но обычно неосознаваемую коммунальную компоненту. Описания этих жизней обожают сводить к оценке превосходства (военного, научного, культурного) или пользе (прибыли от экономической деятельности). Это не совсем точно. Можно предположить, что одним из источников перманентной русофобии оказывается (сравнительная) «русская непредсказуемость», переживаемая русофобом как несправедливость.

Собрано из двух черновиков. Впрочем, они изначально были связаны между собой и, набирая второй, я имел в виду первый.


У Глена Кука есть роман под названием «Passage at Arms», у нас переведённый как «Рейд»…

Пользуясь случаем, сочувствую переводчикам автора. Тот в немалую меру поэт, а не только прозаик. Ёмкость его изложения огромна, и тут либо мириться с потерями в переводе, либо заставлять читателя вспоминать смысл слов, а не глотать фразы. К первому рынок безразличен, за второе убьёт.

…так вот, «Рейд». Далёкое будущее, космическая межрасовая война, которой и гиперпространства мало. Претендуя на роль сверхоружия, в бой вступают корабли, способные пропадать из известных пространств – что обычного, что гипер – и тем пользоваться в немалый убыток неприятелю.

Весь роман, написанный очень добротно, – старательная калька с дел подводных первой половины XX века. Рекомендую, конечно же.

Изложен от имени военкора, – военкора, я не шучу – волею начальства проникшего на этот хрупкий и плохо вооружённый, но сверхпространственный кораблик. Стрельба и взрывы вне, мужской коллектив в надолго замкнутом внутри, очень правдоподобные рефлексии о светлом и не очень прошлом, вполне узнаваемые дела служилых: «скажет «на медведя», пойдёшь на медведя – а куда деваться? Надо, Федя!» Есть слезодавка, есть heroic last stand'ы, а есть очень сильные моменты.

«Fisherman begins a prayer. «Lord, have mercy on their souls». It fades into an unintelligible mumble. A moment later I realize he means the people aboard the Main Battle».

Научно-техническая составляющая… скажу так: я не верю, что автор поднял её сам, однако благодарностей ни в начале книги, ни в конце не вижу. А это 1985 год, глухие допоисковые времена.

Да, это калька, где военно-технический аспект легко расшифрует даже совершенный дилетант вроде меня. Конечно, есть вещи, на которые настоящих подводных лодок в обратной трансляции не хватило бы, но тут правит сюжет, а не правят сюжет.

К чему я это всё? Понятно, что гиперпространства через сотни лет на фантастику ближнего прицела не тянут. Однако усилиями именно этого автора именно в этом романе мне в голову, как я сказал вначале, пришла следующая мысль. Смотрите.

С чего начинала подводная лодка? Новая техническая система, претендующая (в основном стараниями медиа) на роль «чудо-оружия», которое (стараниями медиа) и гарантирует победу, и необратимо меняет манеру ведения войн, делая их ещё страшнее, чем (стараниями медиа) их представлял себе обыватель. Ничего знакомого?

«Рейд» написан уже тогда, когда подводная война стала привычной, переросла себя, ушла в следующие поколения, и «Дельфин» не пара «Белгороду» (или что у нас там было в середине восьмидесятых). Понятно, что про дела тогдашние уже все вещи были сказаны, полвека спустя их влияние слабо до незаметности, так что интерес читателя возбуждает их пересказ в увлекательном антураже, отодвинутым в очень далёкое будущее, но легко узнаваемым что по делам подводным, что по делам межзвёздным.

От противного, у дронов время пока есть. И хорошо сделанная (вдохновение идёт лесом) фантастика ближнего прицела – лучше, конечно, заказная – здесь ещё может повлиять на положение дел в обществе в желательном для заказчика направлении.

Отсыпать талантливому автору, не обязательно молодому, – главное, чтобы профессиональному – казённых денег (или партийных, но они всё равно казённые), отправить обсыпанного на «линию боевого соприкосновения», в соответствующие подразделения (не уверен, что там приветствуют метку «дроноводы»), чтобы слушал и записывал. Чтобы помогал и соучаствовал, иначе никак.

Как люди себя чувствуют, что они думают, какими словами выражаются, к чему и когда относятся, что вспоминают, к чему готовятся. Конечно, это не замкнутый корпус подводного корабля, но всё же.

Чтобы автор потом приехал, осмотрелся уже в местах мирных – и в мегаполисе, и в райцентре, и в вымирающем посёлке… и чтобы сочинение в нескольких частях мегабайта на полтора. От всей души или на всю зарплату – неважно. Извините, авторы.

Про то, как оно будет не через тысячу, а через дюжину лет, если на дронах не станут экономить, если новые материалы, если САПРы с минимальным, а то и самостоятельным обучением, если комплектующие в каждом магазине и тридэпринтеры в каждой застройке…

Речь не идёт о научном исследовании, о политическом обещании или о пророческом видении. «Если» тут вовсе не обязательства, а уж единственно верный ответ искать вообще не надо. Речь идёт о том, чтобы рассказать людям о них самих в окружении не в старом, не в нынешнем, не в будущем, не в выдуманном, а в обновлённом.

К сочинению приставить режиссёров, операторов, композиторов, консультантов – а вот этих всех уже непременно молодых, без развитого корпоративного или, ещё хуже, сословного сознания… а то старые состоявшиеся кони здесь только пашню засрут с самоправедным ржанием. И именно что режиссёров, операторов и проч. Умения, разделение труда, организация, а не на-все-руки-репортёр в перманентном гражданском пылу различного окраса. Можно государева человечка отрядить на присмотр. Отрицательное влияние таких на гений авторов, подозреваю, сильно преувеличено, а вот казне в пользу.

И так потихонечку, повторяя с разными авторами разных талантов и разных стилей столько раз, сколько нужно, сэкономить миллионы человеколет на адаптацию российского общества к этой вашей беспилотности. Дом, хозяйство, транспорт, торговля, строительство и так далее.

Сам подход, если что, годится для адаптации страны к любым многосторонним нововведениям. Фантастика ближнего прицела – это не химера бесполезная из дней ушедших, а социальная технология, пренебрегать которой можно на нынешнем уровне общественного развития можно только в ущерб себе.

У меня нет знакомых сатрапов и душителей свободы, потому идею дарю всем и безвозмездно.

Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. Да, и ещё. Некоторые вещи в общественной жизни, – ненужные и вредные, по моему мнению – которые очень трудно уничтожить, таким образом можно вытеснить. Про это потом как-нибудь.

Проиллюстрирую свой недавний тезис о том, что проблемы общества и людей, среди которых оно существует, надо решать увеличением цивилизованности в обществе, повышением уровня цивилизации в нём.

Тему я поднимал раньше по другим поводам. Речь пойдёт об уже старой, но всё ещё доброй интернет-торговле. О том, чем она должна стать и, полагаю, станет; с намеренным содействием или сама по себе. И чем это икнётся.


В дальнейшем изложении я понимаю потребление очень узко, как сам момент начала использования какой-то вещи. «Потребление бутерброда с маслом состоялось в 10:00 по московскому времени, с первым надкусом».

Помимо прямых трат на право собственности на предмет потребления, потребление в домашнем хозяйстве ограничено по хранению, доставке и выбору.

Приму, что ограничения по хранению остаются теми же.

В силу увеличения транспортной связности территории уменьшается стоимость доставки от производителя к потребителю с модерированием этой доставки продавцом и перевозчиком.

Приму для простоты, что затраты на выбор со стороны потребителя при отказе от прилавка остаются теми же, хотя изменяется процедура выбора: картинки на мониторе вместо витрин.

Попытки доказать преимущество вторых перед первыми ничем не отличаются от бурчания охотника дробь собирателя на ярмарке – тому прилавки казались извращением по сравнению с лично подобранным или убитым. Немыслимая потеря качества, обманщики на каждом шагу, что стало с традиционными ценностями. Хотя траты на выбор со стороны потребителя при отказе от добычи в пользу покупки уменьшились радикально, и охотник, подозреваю, не очень-то и бурчал.

При отказе от прилавка в пользу заказа издержки на выбор со стороны продавца и – в меньшей степени – перевозчика уменьшаются; невыбранные товары можно не доставлять и не продавать. Продавец и, позднее, производитель, работающий в режиме заказа, в таких условиях выигрывает конкуренцию у себе подобного, работающего в режиме покупки.

Итого, с постепенным переходом торгового режима от покупки к заказу значительная, а со временем и подавляющая часть магазинов может быть заменена на пункты выдачи и – «Дэн говорил о мастерах!» – мастерские. «Постепенный» здесь означает в основном «с вымиранием старших поколений».

Можно заметить, что значительную, а может быть, и определяющую роль в этом будет играть решение «подписка на потребление». На полях, на потом: к рассуждениям о гарантиях в «северной» экономике.

Повторю и подчеркну, что всё это стало и продолжит быть возможным в силу подъёма цивилизованности в обществе. Именно из-за увеличения способности отдельного члена общества к сложным, разнообразным и продолжительным действиям созданы и действуют различные виды обеспечения торговли в режиме заказа: технологическое, методическое, юридическое, медицинское, программное и проч..

Основные эффекты такой эволюции торговли: во-первых и главных, высвобождение рабочей силы при сохранении или временном ухудшении качества потребления, которое эта рабочая сила обеспечивала; во-вторых, увеличение свободного времени обывателя. Архаизация под любым лозунгом здесь приведёт к обратному положению дел, то есть разбазариванию рабочей силы и времени, рабочего и свободного, со всеми прилагающимися последствиями.

Сопутствующие процессы… не в смысле «менее важные» изменения в общественной жизни, а «одновременные и взаимозависимые». Так-то они намного более важные, и разгрузка торговли в большей мере зависит от них, чем они от неё. Просто их будничная заметность окажется пониже, а для иллюстрации это неудобно.

Во-первых, действующая в масштабе как минимум региональном система переучивания и обеспечения подвижности рабочей силы.

Во-вторых, создание инфраструктуры, способной поддерживать «заказной» режим торговли в случае ухудшения средств его обеспечения. Примитивные терминалы заказа и получения, локальные склады с «чрезвычайными» товарами (хорошо было бы, если бы их обустройством в масштабах страны занимался человек с фамилией Бадаев), возможность заметно нарастить количество пунктов выдачи и, при необходимости, развернуть их в магазины – качеством сильно пониже, чем то, что мы имеем сейчас, но надо понимать, что я здесь описываю задачи гражданской обороны.

В-третьих, развёртывание производства спектра самих «чрезвычайных товаров», то есть солдатских рационов, форменных штанов и проч. Формирование на их основе предельно дешёвого, но в общем не дарового пакета базового потребления.

Теперь о неприятностях, которые общество будет вынуждено преодолевать при такой адаптации.

Во-первых, высвобожденная рабочая сила – а ради неё это, напомню, и будет делаться – будет своей свободой очень недовольна, переучиваться не захочет, переезжать тем более. Это «жизнь сломали», это естественная человеческая реакция, это ещё одна сторона бурчания упомянутого охотника и собирателя. Обойдётся, хотя какое-то время будет забавно выглядеть по телевизору.

Во-вторых и более чем главных, аналитичность ведения обычного домашнего хозяйства вырастет резко и, скорее всего, необратимо. Например, та же «продовольственная инфляция» будет видна всем и каждому, с минимальной задержкой. Такое же увеличение аналитичности произошло и тогда, когда прилавок сменил добычу. Это фундаментальное изменение общественной жизни в целом, в большинстве воспроизводимых жизненных ситуаций. Можно надеяться, что к этим изменённым жизненным ситуациям удастся быстро привыкнуть, и стараться эту адаптацию обеспечить; тем более, что само это изменение никак не жертва, а наоборот.

В-третьих, усиление самой идеи минимальных затрат на обеспечение потребления. Адаптация её существующими в обществе культурами, отказ от неё других существующих культур, появление основанных на ней новых культур. Неизбежное увеличение напряжения в обществе. Очень серьёзный вызов, но скорее требование развития, нежели угроза – исключением здесь окажутся, конечно, внешние усилия по использованию такого положения дел.

В-четвёртых, те же «ярмарочные» эффекты на новом уровне. Пойманных мошенников – что среди продавцов, что среди покупателей – били и, бывало, убивали насмерть, и это объяснимо. Однако под такую раздачу попадали и по ошибке. То же и здесь. Предприятия на рынке, работающие в режиме заказа, несут сравнительно большие репутационные издержки сравнительно с предприятиями, работающими в режиме торговли. Это многосторонний вызов в делах охраны порядка, установления и поддержания культуры потребления и проч., однако менее серьёзный, чем упомянутый выше.

Организация перечисленных выше сопутствующих процессов, содействие им, а равно работа с неприятностями, стихийная или обдуманная – множество отдельных тем. Здесь иллюстрация, а не комикс.

Ах да, надо какую-нибудь авторитетную ссылку. Вот, пожалуйста, заседание дискуссионного клуба «Валдай» в день Великой октябрьской социалистической революции…

…кстати, президент РФ столь публичен и многословен в последнее время, что у меня появляются сомнения: а не напутствие ли это? Или, помягче, сдвиг в распределении обязанностей на самом верху? Станете асекретистом вроде меня, и Вам тоже будет без разницы.

Ладно, так вот цитата:

«И один из наших приоритетов прежде всего, конечно, в сфере экономики, но не только, и в других областях, в использовании больших данных, – это развитие искусственного интеллекта. С учётом того, что у нас большой дефицит рабочих рук, безработица минимальная – 2,4 процента, это, считай, дефицит у нас, дефицит рабочих рук, и в будущем, конечно, видим решение этих проблем, проблем в сфере экономики на пути развития современных технологий, из которых использование искусственного интеллекта – одно из главнейших, важнейших направлений».

Рабочая сила, как и было сказано. А торговля и обслуживание суть самые уязвимые и жирные жертвы её внутреннего перераспределения.

Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. Да, а что до измов в делах экономических, здесь они влияют разве что на форму, а не на содержание или неизбежность изменений. Конкуренция будет радеть о качестве товаров или госконтроль, где граница между ними – детали для данного рассмотрения второстепенные.

В комментариях к моему предыдущему рассуждению прозвучало следующее замечание, которое вряд ли можно оспорить:

«До сих пор не предъявлено примеров городской цивилизации, способной воспроизводить своё население».

Простым было бы указать, что мы живём в окружении вещей и идей, которые до каких-то пор не были предъявлены никому и никогда. Увы, лаконичность хороша только при сочинении ультиматумов и ответов на них. Тема-то интересная.

Поэтому далее пойдёт долгий, ибо я по-другому разучился, разговор о словах. Определения и так далее. Я согласен с Робертом нашим Шекли: чтобы задать правильный вопрос, надо знать половину ответа. Правильные вопросы, основанные на процитированном замечании, я задать не могу.

Моё следующее рассуждение сводится к «решение существует» без детализации, однако я полагаю, что оно может привести к правильным вопросам хотя бы с тем, чтобы рассуждение оспорить. А нет, так нет.

***

«Общество», напомню из «Поведения», в своём функциональном аспекте есть возможность совместной деятельности людей.

Участник общественных отношений может быть охарактеризован через свойство «цивилизованности».

Под «цивилизованностью» участника общественных отношений я понимаю его способность к сложным, продолжительным и разнообразным действиям в реализации этих отношений.

Так «цивилизованность» участника общественных отношений может быть оценена через

а) количество и различие между собой совместных действий, доступных участнику общественных отношений (разнообразие),
б) количество других людей, которых участник общественных отношений может в эти отношения вовлечь или от них отвадить (сложность),
в) количество составных частей в действиях, которые участник общественных отношений осуществляет для реализации этих отношений (опять сложность) и
г) время, пока уверенность участника в промежуточных и конечных результатах этих действий остаётся достаточно высокой (продолжительность).

В обыденной жизни на цивилизованность того или иного участника общественных отношений указывают по-разному в зависимости от ситуации, употребляя слова вроде «обходительность», «кругозор», «инициатива», «хитроумие», «вежливость», «предусмотрительность», «эрудиция», «тонкость», «терпимость», «пронырливость», «воспитание» и проч.

«Цивилизация» в некотором обществе – это распределение цивилизованности между участниками общественных отношений в нём. Цивилизация – не субъект. Субъекты, напомню, здесь то или иное множество участников общественных отношений в обществе, которое описывают через цивилизацию.

«Городская цивилизация» и «сельская цивилизация» для меня – это указание от наблюдателя на конфигурации в цивилизации некоторого общества, которые наблюдатель почему-то различает и почему-то считает устойчивыми. Дело наблюдателя, объяснять или не объяснять мне методику этой оценки. Однако, если уж объяснять, то желательно не на уровне «все знают». Я не все.

Тем не менее, обитатель человеческого поселения типа «город», как правило, более цивилизован в заданном выше смысле (обходителен, эрудирован, терпим и проч.), чем обитатель человеческого поселения типа «село». Обратные случаи настолько атипичны, что зачастую становятся сюжетообразующими в произведениях искусства.

Отсюда можно уверенно предположить, что под «городской цивилизацией» наблюдатель понимает общество, в котором цивилизованность как интегральная величина выше (обычно говорят «цивилизация выше» или «более развитая цивилизация»), а под «сельской» – общество, в котором цивилизованность ниже.

***

Главное в проблеме воспроизводства человеческого материала в обществе: участники общественных отношений решают задачу воспроизводства участников общественных отношений, а не задачу воспроизводства людей, которыми эти участники или их группы являются, то есть не задачу воспроизводства популяции, где общество существует.

Я приводил иллюстрацию, в которой высоко цивилизованное общество в стране, теряющей население из-за низкой рождаемости, регулярно привлекает большое количество мигрантов и за счёт этого создаёт прирост населения.

Такая неразборчивость в свойствах воспроизводимого человеческого материала как раз и объясняется тем, что общество в лице экономически активных субъектов решает задачу воспроизводства участников общественных отношений – в данном случае, повторюсь, экономических.

Можно продолжить, не ограничивая общественные отношения рыночными. Церкви или светские движения решают проблему воспроизводства и прироста своих последователей, а не популяции в целом. С культурными сообществами ещё хуже: там озабочены воспроизводством и приростом потребителей произведений искусства того или иного автора или группы авторов (жанр, стиль, возраст), а о популяции не задумываются в принципе. И так оно везде, игра с отрицательной суммой.

Ложное исключение. Государство озабочено проблемой воспроизводства и роста численности своих граждан. За последние столетия гражданство неимоверно подешевело, а требования к нему упали настолько, что множество граждан государства более или менее совпадает со множеством взрослых на территории государства.

Именно поэтому на государство принято смотреть как на субъект, который более остальных что-то приспособлен делать для воспроизводства популяции. С государства обыватель норовит и спрашивать за положение дел здесь. При этом сам обыватель задачу воспроизводства популяции перед государством не ставит – кухонное брюзжание не в счёт.

Такой предрассудок непростительно искажает саму постановку вопроса воспроизводства и прироста населения. Кроме того, он очень удобен для оправдания отказа любого другого общественного субъекта, личного или группового, кроме государства, от прямых усилий по решению вопроса. Мол, когда увижу, что у добровольно взвалившего на себя эту миссию начальства что-то получается, тогда поверю и снизойду.

***

Выше было показано, что общество само по себе, «высокой цивилизацией» его титулует наблюдатель или «низкой», не решает задачу воспроизводства популяции, в которой существует это общество. Следовательно, ни «городская цивилизация», ни «сельская цивилизация» воспроизводством своих популяций не занимаются, и спрашивать за это с них нельзя; ни тому, ни другому обществу предъявлять нечего.

И это тривиально, потому что воспроизводство населения естественным путём – дело дообщественное, дочеловеческое, стадное, животное.

Общество как феномен возникло и существует без оглядки на задачу воспроизводства группы людей, в которой оно существует, и стремление повысить или понизить уровень местной цивилизации не становится движущей силой изменения численности населения. ПОЗДНЕЕ. Неправда. Китай с его навязываемой однодетностью при форсированном развитии. Однако это, в свою очередь, говорит о том, что для таких решений требуется сравнительно высоко цивилизованное общество, занятое соответствующей задачей настолько, чтобы действительно отказаться от естественного отношения к естественному механизму.

***

Остаётся обратный вопрос, то есть вопрос, влияют ли усилия по воспроизводству населения на цивилизованность в обществе. Пусть некоторое общество решает задачу воспроизводства не только себя, но и людей, среди которых оно существует. Изменится ли положение дел с цивилизованностью в этом обществе? В какую сторону оно изменится, увеличения или уменьшения? Ведь если предполагать такую эволюцию, то её можно использовать. Тогда опережающее изменение уровня цивилизации выступит не причиной, но условием успешного решения задачи. Собственно, апологетика архаизации как средства увеличения рождаемости основана на принятии этой идеи по умолчанию.

Вопросы, как и почему некое общество озаботилось рассматриваемой проблемой, не входят в данное изложение; они уже детализация, которой я не обещал. Опираясь на ранее сказанное, сформулирую задачу так: участники общественных отношений научатся применять естественное размножение как механизм воспроизводства и прироста численности участников общественных отношений.

Опять же сошлюсь на мысли выше, «способности» к этому у общества не существует, и её не имеет смысла обсуждать. А вот «умение», «технология» или, как нынче любят выражаться, «компетенция», в отличие от «способности», – это издавна существующий и, как правило, вполне осмысленный подход человека к природным явлениям, которые можно поставить себе на службу. Техника, а не магия. Сноровка, а не дар.

А выработать умение в общественной жизни возможно только через увеличение цивилизованности участника общественных отношений. Его внимание востребуют новые, сложные и очень продолжительные дела, раньше якобы происходившие просто и сами собой.

Например, и даровая молния в небе, и платный ток в розетке обязаны своим существованием одним и тем же законам физики, но современный человек использует электрическую энергию благодаря постоянным, разнообразным, составным и связанным между собой действиям огромного количества людей.

Проблема воспроизводства населения цивилизованных стран через естественное размножение (естественность самого механизма, а не отношения к нему) не может быть решена иначе. Приручение естественности, её переосмысление, её усложнение, её присутствие в планировании на очень длительные сроки – и обеспечение всего этого через технические, экономические, административные и культурные решения.

Решение, как и сказано вначале, существует, и оно обусловлено тем, что демографические проблемы, с которыми сейчас сталкиваются высоко цивилизованные общества, могут быть решены только ещё более цивилизованным обществом, более «городским». Независимо от формы, которую примет это решение, оно может быть описано как связное множество сложных, долгих, нудных и затратных процессов в разных сферах общественной жизни, ведущих к её дальнейшему усложнению.

Вывод, подозреваю, непривычный и в чём-то раздражающий любителей пост-апа. Из него следует, что нынешнее положение дел – вовсе не тупик и не обрыв, а всего лишь узкое место в развитии. Динозавры подождут. Обрывом, причём гарантированным, стала бы архаизация общества, избранная добровольно или навязанная извне. Она способна лишь ускорить вымирание.

Только что сказанное удобно понимать, как обещание, будто любое и всякое цивилизованное общество, развиваясь, переживёт эту угрозу. Это не так. Я всерьёз подозреваю, что не каждая стая, становясь обществом, выжила, и то же самое верно для нынешнего положения дел.

Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. Горизонт в полвека, если что: два поколения, чисто из-за специфики процесса. А то один из любимых способов поддержания чувства собственного достоинства – не верить в существование вещей, которых не получишь на следующей неделе. И – да, в наших краях это будет. Опять-таки потому, что нет денег.

ПостСубСкриптум. В качестве бонуса. Не удивлюсь, если читатель уже сопоставил список внешних проявлений «цивилизованности» («обходительность», «кругозор» и т. д.) кого-либо с понятием «интеллигентности». «Интеллигенция» в России состоялась как сообщество собственников брэнда «цивилизованности» (под местным именем), пытавшихся жить на гонорары с него.

Благодарен поздравившим, снисходителен к пренебрегшим. Или наоборот. Ну вы поняли.

К теме.

Во первых строках своего письма напомню, что я атеист и материалист. В адрес мне подобных принято кривить губу, мол, у атеистов жизнь лёгкая, зато смерть трудная. Утверждение о том, что у кого-то, кроме верующих во всеведущее и всемогущее существо, жизнь может быть ещё легче, чем у них, да ещё звучащее от самих этих верующих, выглядит похабно.

Посоветовавшись со словарём, я выдумал слово «асекретист», которого в яндексе нет. Словарь обиделся. Короче, он/я же самое, что атеист, но по отношению к а) истории своей и чужой стран и б) заговорам мировым и помельче. Думаю, читатель понимает, что лёгкой жизни мне мой асекретизм не дарует.

Это Россия. Здесь окраина мира, в котором никаких богов нет, и даже искины, я полагаю, в своё время не потянут. Денег на то, чтобы творить историю зрелищными ошибками в своём развитии, у нас не было, нет и, скорее всего, не будет. Надо выживать. Поэтому здешние решения всегда правильны, и то, что мы ещё живы, тому доказательство.

Никто не говорил, что эти решения должны быть добры или приятны.



Обязательной, фундаментальной и хотелось бы, чтобы вечной проблемой России оставался и остаётся технический прогресс, потому что без него нас убьют, несмотря на заверения в мощи местной теургии. Пока нас выгодно убить и существуют способы это сделать (хотя бы в нашем воображении), научное и техническое развитие России пребудет не только необходимым, но и достаточным условием её выживания и развития. Следовательно, будет определять всю её историю.

Я уже говорил, что Империя не вытянула индустриализацию, хотя люди, принимавшие в ней решения, понимали необходимость индустриализации и прилагали усилия – вполне может быть, все усилия – чтобы достичь цели. Я говорил, что Союз с задачей справился – и, более того, состоялся для того, чтобы с ней справиться.

А теперь держитесь за стулья.

Ивана А. Ефремова я считаю величайшим коммунистическим философом – и это отнюдь не похвала в адрес коммунистической доктрины, когда первым в ней будет пускай и умнейший, и благороднейший человек, но со стороны; оттуда, что среди последователей доктрины признаётся «стороной». В его антиутопии «Час быка» можно найти следующий пассаж, описание тёмного прошлого из светлого будущего:

«В то же время в наиболее мощной капиталистической стране ЭРМ – Америке, ставшей на путь военного диктата, стало необходимостью сконцентрировать все важнейшие отрасли промышленности в руках государства, чтобы исключить флуктуацию и сопротивление предпринимателей. Это совершилось без подготовки необходимого государственного аппарата. Именно в Америке с ее антисоциалистической политикой гангстерские банды пронизали всю промышленность, государственный аппарат, армию и полицию, всюду неся страх и коррупцию. Началась борьба со все усиливающимся политическим влиянием бандитских объединений, начались политические терроры, вызвавшие усиление тайной полиции и в конечном счете захват власти олигархией гангстерского типа».

Америку жаль. Однако, с моей точки зрения, история российского государства во всех его ипостасях и есть многовековая история военного диктата, жёсткость которого менялась пропорционально опасности внешних вызовов. Причина указана выше: ты либо принимаешь и воплощаешь в жизнь правильные решения, либо умираешь. Если всякий вызов смертелен, то это война. С соседями, с природой, с беспорядком вовне и внутри. И денег, чтобы откупиться от противостояния или спрятать эту войну в стеклянные бусины для глупых туземцев, попросту нет, не было и не намечается. Добро пожаловать, военный диктат, по умолчанию.

Ревнители закатных пажитей получавшимся, как правило, были и остаются недовольны. Их здесь столетиями угнетают, им не дают ничего, кроме как по рукам, и у них странное мнение о том, зачем их вообще учили блеять.

А Иван А. Ефремов, получается, лаконично и потому гротескно описывает процесс эволюции государственного суверенитета – только не в Америке.

Российское государство всегда тащило на себе промышленность, обслуживающую военные нужды. Рынок в России для той или иной отрасли промышленности был со временем обречён на увядание, когда окраинное положение России (логистика и климат плюс при этом необходимость поддерживать сложные производства) начинало сказываться с развитием той или иной отрасли у соседей. И это влекло за собой очередную проблему для государства.

С «гангстерскими бандами», пронизавшими всё на свете, тоже было всё в порядке, они назывались «дворянством» и были опорой Империи. Страх и коррупция прилагаются.

«Политические терроры»? Не в голливудских масштабах, но с запугиванием что государства, что от государства всё было в порядке, Романовы могут подтвердить. Революционные партии к террору как средству политической борьбы относились жизнерадостно, и если это технически не делает их «бандитскими объединениями», то что тогда делает? Царская тайная полиция в этих объединениях присутствовала и, похоже, использовала по полной: и в интересах отдельно взятых начальников, и для придания себе веса как части государственного аппарата – прямо по Ефремову.

И что же получается в итоге, когда война безо всяких кавычек напрягает Империю за пределами выносливости? Правильно, социалистическая революция, то есть «исключение флуктуации и предпринимателей без подготовки необходимого государственного аппарата»(!!!) и «захват власти олигархией гангстерского типа», сообществом «профессиональных революционеров», вообще отказавшихся от индивидуального террора, ведущих за собой Партию – нового суверена Российского государства – и тут же начавших реформу (подготовку, ага) государственного аппарата и обкатку тайной полиции.

Ещё до конца Гражданской войны эта публика стала примеряться к восстановлению и развитию тяжёлой промышленности, упирая при этом на собственные инновационные методы организации рабочих коллективов, если уж железа пока не хватает. Чтобы индустриализация на месте не стояла.

Можете отпустить стулья, а я повторю и подчеркну: это не смешно и не плохо, не трагично и не хорошо. Это безальтернативно. «Мировая революция» здесь шум, аккомпанемент. Тут Россия выживает. Через большевиков или через кого.

А теперь про завершение Союза. Аналогом «отречения царя» в Союзе стала «отмена шестой статьи», такая же добровольная сдача Партией своего места, как и Императором. Сделал это Съезд народных депутатов весной 1990. Закон вносили с одобрения Пленума ЦК КПСС, закон назывался «Об учреждении поста Президента СССР и внесении изменений и дополнений в Конституцию (Основной Закон) СССР». Ну да, земля стекловатой жадной и глупой меченой бляди, однако соображения у меня возникают следующие.

Открытый отказ от суверена типа «Партия» без объявления нового суверена (таки не надо мне про «народ», прошу Вас) означает то, что новый суверен, то есть надзаконная сущность, в Российском государстве в 1990 уже существует и прекрасно себя чувствует.

Следовательно, он сложился ещё в сугубо советские времена по итогам процессов, шедших в тогдашнем российском обществе. Сложиться он мог только с использованием ресурсов Партии в режиме «военного диктата», определённого «холодной войной», а его форма могла быть только тем же «бандитским объединением». Так как Союз 1977+ был много богаче и мощнее Империи 1910+, то объединяющим средством в большей степени тут была коррупция, а не страх. Коррупция – это всегда покупка властных полномочий за материальные блага (можно просто деньги).

Мораль: новый суверен российского государства сложился через объединение части людей, отвечавших за поддержание и восстановление порядка (часть «номенклатуры», часть МВД, часть КГБ), и части людей, отвечавших за производство (директорат, «цеховики»). «Сам процесс» всё время воспроизводился в разных географических локациях, на разных уровнях административной и производственной иерархий, а его постоянной, хотя и не единственной движущей силой было стремление компенсировать недостаточную точность и избирательность производственного планирования, то есть стремление хорошо сделать свою работу. Злой умысел?.. асекретист во мне эту идею отвергает. Хотя смешно, да, со слезами на глазах.

Такие сообщества, воспринимая свою практику как естественную и необходимую, во-первых, узнавали друг о друге, сливаясь в общность, как минимум в силу производственных связей, а, во-вторых, по своей принадлежности к Партии уже чётко знали, что законы, которые им мешают, суверен способен изменить; и с этим осознанием приходит понимание того, что тогда хорошо делать свою работу уже не обязательно, не накажут.

По моему мнению, взрывной рост нового суверена начался с 1987 года, с принятием «Закона о государственном предприятии (объединении)», когда экономические связи между частями нового суверена стало возможно полностью завести на деньги, вытащенные из безналичного обращения. После актуализации нового суверена в 1990 эта возможность давать деньгами, а не везти видеомагнитофоны из-за границы была реализована через «рынок», то есть через общественные, экономические и государственные реформы, направленные на уничтожение тогдашних товарного дефицита и общественного неприятия демонстративного потребления.

Что? «Свободное предпринимательство»? Ценность? Товарищи, свободным предпринимательство остаётся до тех пор, пока предприниматель использует существующий порядок, а не перекупает его для себя, хотя бы у патрульного мента полицейского. А слово «свободный» звучит здоровски, да… воодушевляет.

Сейчас сувереном Российского государства является нынешняя итерация «олигархии гангстерского типа», иерархичная подобно Партии и существующая, подобно ей же, на любой сколько-нибудь экономически значимой территории РФ.

Эта итерация, однако, возникла в тепличных советских условиях и потому в большей мере опирается на подкуп, чем на запугивание – по отношению к населению это тоже верно. Конечно, за 33 года существования Федерации большинство экземпляров меркантильных связей в этой олигархии использовано, переписано, разорвано и восстановлено неисчислимое множество раз, дополнено и украшено связями родственными и проч. Однако сам принцип именно таков: те, кто делают деньги, покупают тех, кто делает порядок. А так как Россия – страна бедная, то эта публика зачастую работает в одной и той же зале и, рискну утверждать, вообще не воспринимает свои отношения как подкуп. У нас нет ни «ротшильдов», ни «глубинного государства» потому, что мы не можем себе их позволить. Напоминаю, мы бедная страна.

Кстати, именно то, что основными связями в нынешней олигархии являются связи меркантильные, проще и надёжнее всего объясняет наплевательское отношение к идеологии что у власти, что у общества. Идеология неподкупна, но её можно послать нах.

Впрочем, увлёкся. Читатель волен напомнить о научном и техническом развитии, под которое автор должен как-то подогнать «святые девяностые». А ещё лучше, сформулировать проблемы с этим развитием, которые остановили Союз, и которые должна решить Федерация.

Выглядит это примерно так. Союз вытащил нужное количество людей из деревни в город – то, чего не успела сделать Империя. Однако адаптация этих людей к городским условиям существования не сводится к получению высокой квалификации в востребованной профессии. Люди живут, а не только работают. И Союз с этой проблемой не справился, хотя, повторю, старался изо всех сил, как старалась Империя до него в аспекте «железа».

В героический период Советской власти эту проблему нельзя было не заметить и нельзя было не решать; задачи образования и обучения тогдашнего деревенского и только-что-городского люда были тождественны. Тогда эту проблему решали через беспардонное и максимально возможное вмешательство в частную жизнь трудящегося, то есть решали, претендуя на его «нерабочее время».

«Максимально возможное» разве что звучит угрожающе, а так даже радио-то только начиналось. Пресса, то же радио, дома культуры, субботники, библиотеки, физкультура и спорт, вечернее образование – всё это и создаёт, и поддерживает множество мероприятий, которые, во-первых, считаются отдыхом и уж во всяком случае свободным выбором, а во-вторых, адаптируют рабочую силу под современные ей условия производства. Жизнь в коммуналках, общежитиях и бараках лишь помогает таким решениям, – от неё хочется удрать на нерабочие мероприятия – отчего её до сих пор считают чем-то правильным.

На полях замечу, что идея Партии как «ордена меченосцев», то есть сообщества исключительно достойных, многажды экзаменуемых людей, по сути основана на том, что какая-то часть адаптируемых именно таким образом кадров поставит себе цель состояться в Партии, то есть будет тратить «свободное время» на партийную и околопартийную активность. «Расти над собой» здесь неизбежно будет включать в себя управление «нерабочим временем» ближних своих: родственников, соседей, сослуживцев и проч. Без этой полезной работы, которая изменяет самого работника, делая его «меченосцем», «орден меченосцев» невозможен, что и показала дальнейшая эволюция ВКП(б)-КПСС.

Чем такое не могло не закончиться? Несоответствием всё усложняющегося, всё более продвинутого производства (в том числе производства знаний) образу жизни рабочей силы, обеспечивающей это производство. Да, это не деревенский мужик в окопной грязи под германскими гаубицами и офицерскими зуботычинами, но смысл тот же. Прокачка рабочей силы при Сталине, стала/осталась недостаточной. Сложность производства росла.

Теоретически тут можно претендовать на продвинутое, но по-прежнему «сталинское» решение, то есть оставить почти прямое управление «нерабочим временем», однако разнообразить и усложнять (не затруднять, а усложнять) мероприятия, его составляющие; делать это в соответствии с производственными задачами, локальными и вообще. Грубо говоря, играть после работы не в футбол, а в шахматы.

Фактически… фактически степень востребованного обществом «военного диктата» после героического периода Советской власти была, наверное, наинизшей относительно образовательного уровня населения за всё время существования России. Понимание населением (не путать с властью) того, что «войны точно не будет», обрекало на забвение «сталинское» решение проблемы адаптации рабочей силы через раздельное управление «рабочим» и «нерабочим» временами. Сложно, дорого, нудно, неблагодарно и в обозримом будущем невыгодно.

Состоявшаяся альтернатива, условно «брежневское» решение, можно сформулировать как слияние и растворение друг в друге «рабочего» и «нерабочего» времён, – что условный Новосельцев, что условные «шабашники». В пределе, наверное, отождествление общества и Партии? – во всяком случае, нарастание численности КПСС (19 млн. в 1986) наталкивает на такую мысль. Интересно, что «сам процесс» отвечает коммунистической доктрине, когда отношение к быту переносится на отношение к работе, и он вряд ли тогда вызывал тревогу.

Маленькая, но убийственная для Союза деталь: эволюция быта всё ещё недостаточно городскими людьми (и вне Партии, и внутри её) воспринимается только как «повышение благосостояния», в рамках деревенского отношения к проблеме. Так условная «деревня» наносит ответный, сокрушительный удар, энергию которого и использовала та, сложившаяся в Партии новая версия «олигархии гангстерского типа».

Например, безумные иллюзии советских людей о перспективах перестройки, «полные витрины при прежних ценах» и всё такое – это привет от сохи. Хотелось бы надеяться, что прощальный, но об этом в следующий раз.

Союз, кстати, распался по итогам этого процесса на части сугубо из-за того, что в каких-то местах «деревни» оставалось больше, чем в других. Угадайте, где, почему и за чей счёт «деревне» потакали, и как оно выглядело в глазах разных участников этих отношений. Впрочем, после 2014 слово «угадайте» здесь неактуально. Донецк и Львов – с места им не сойти.

Ладно, теперь то, чем Федерация занимается и чем продолжит заниматься, то есть проблемы Союза, доставшиеся ей в наследство.

С пониманием того, что техническое и научное развитие стране жизненно необходимо, сейчас всё у всех в порядке. Конечно, понимать не значит жениться, но то, что «технологический суверенитет» хотя бы сформулирован как концепция, не может не радовать. Каких-то фундаментальных открытий, прорывных технологий и прочего такого же можно не ожидать – имхо, конечно, я Вам не журналист. Примерно известно, что можно придумать, что можно производить, что можно освоить, какие проблемы с этим возникнут, и как икнутся их различные решения.

Главным вопросом, который унаследован от Союза, остаётся та самая адаптация людей к индустриальному производству, даже если то в целях маскировки назовётся «постиндустриальным». Это вопрос урбанизации населения России. Не обязательно территории, но обязательно населения. Гражданин РФ должен быть горожанином, даже если он вырос и живёт на таёжной заимке. У нас нет и уже не будет денег на «деревню», за которую исходят благодатью «традиционалисты».

В отличие от Империи, от Союза и, наверное, от Царства для Федерации критически важную – главную – роль играет количественный аспект угрозы. Он диктует необходимость создания и поддержания системы воспроизводства и роста численности «городского» населения, то есть системы, работающей без остаточного влияния «деревни». Он включает в себя проблему миграции и национальных диаспор, то есть проблему внешнего, зарубежного влияния «деревни» на «город» в российском обществе.

С качественным аспектом разбираются, не вопрос. В эпоху Интернета с ним не то, что сложно, с ним невозможно не разобраться. А вот количественный аспект – это действительно нечто новое и неизведанное, но при этом необходимое. Так уже было.

Вроде необходимости иметь армии на двух стратегических направлениях для Ивана Васильевича, уничтожить бояр как класс для Петра Алексеевича (думаю, что и у Алексея Михайловича тоже много чего было, иначе бы Империи не сталось бы), получить хоть какую-то пользу от теряющих берега дворян у Екатерины Алексеевны, занимать чужие деньги подо всё, что только можно у Николая Александровича (да, это не то, за что царелюбы хотят ставить ему памятники, но то, за что он их достоин), «пробежать за десять лет» у Иосифа Виссарионовича. Юрий Владимирович на памятник наработать не успел.

На Владимира Владимировича или Михаила Владимировича ещё посмотрим, ибо, как сказано выше, на дворе Федерация. Сейчас это её трудности, они же мои – уж в какой степени ни на есть.

И Россия с ними справится. А если нет, то упрекать меня будет некому.

К теме я ещё вернусь. Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. На всякий случай. Я не витаю в облаках, и даже если я подгоняю задачу под ответ, то хотя бы потому, что вижу у Федерации попытки её решать в условно «моём» направлении. Нулевое приближение, да, но вот мой пост – он, получается, об этом. Городской принцип, интеграция разных областей жизни…

«Жить захочешь, ещё не так раскорячишься»©. А заговоров не было и нет. Асекретизм.

Прочитал федеральный закон «О внесении изменений в статью 6.21 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях». В .pdf-скане куча страниц, но там в основном подписи депутатов, а сами поправка и её обоснования по странице.

Да, так вот, закон. Это когда в список не подлежащих пропаганде вещей добавили «отказ от деторождения».

Есть здесь кто-нибудь, кто не знает про эпизод с пародией на картину Леонардо да Винчи «Тайная вечеря» на открытии нынешней Олимпиады в Париже?

Нет. Все знают. Поголовно. Столько раз показали по всем возможным каналам со всеми возможными комментариями, что наизусть можно было выучить.

И это, уважаемые читатели, вовсе не пропаганда, не перепутайте. Это борьба с ней. Точнее, это бизнес нынешних медиа-заведений и имбурде народных избранников, но уж лучше «пропаганда» и «борьба». Драматичнее. В охотку продаётся.

Беда, как и со всякой продажей, в различии между тем, что ты за товар заплатишь, и тем, во что он тебе обойдётся.

Я попробую сформулировать решение, которое работает. Однако его будет очень трудно продать, ибо люди зажрались.

Идея «ответственности за пропаганду», ответственности за высказывание, в принципе плоха тем, что признаёт за государством право и способность оценить привлекательность чего-то для человека, право и способность выделить «искажение» в «представлении о социальной равноценности» (см. ранешнюю ссылку) – следовательно, право задавать само это представление – и право и способность отличать интерес человека к чему-то от его незаинтересованности в этом без санкции самого человека.

Ещё раз: признаёт это право за государством. То есть судить о Ваших вкусах и о Вашем понимании социальной равноценности (на «справедливость» храбрости не хватило, господа депутаты?) будет казённый человек в рабочее время. Он на казённое жалование будет влезать в Ваши споры без приглашения со своим мнением. Даже отсутствие спора лучше спора, искалеченного и обессмысленного таким макаром, забравшего Ваши умственные силы ни за что.

Позвольте, придёт возражение, но мы же это не сами. Это враг не дремлет. Враг насылает, разлагает, вербует, норовит и подстрекает. Подкапывается, не без того. Лелеет планы, холит пособников. Вот казённый человек и бдит, чтобы помочь нашим в последний момент. Ну, тем, кого он сочтёт «нашими» и в то, что он сочтёт «последним моментом».

По-моему, вершиной этого воззрения стала фраза из пояснительной записки к проекту: «Одной из основ государства является семья».

Твою ж мать. Семья является одной из основ общества, а не государства, которое уже есть один из продуктов общественной деятельности. В обществе, созданном в том числе и семьями, может и не быть государства, а вот государства без общества точно не будет. В семье не выращивают солдат или судебных приставов, в семье выращивают людей. И бдеть за таким должны все люди – по меньшей мере, каждому должна быть предоставлена возможность бдеть.

В записке дальше ещё лучше, с покушениями на термины «всесторонний», «успешный» и «полноценный». Ну да хоть не в тексте закона. Всё равно видно, что депутаты и я на разных планетах. Им на своей хорошо.

Эта публика де-факто пытается не защищать семью усилиями государства, а защищать государство за счёт семьи, в хозяйство которой примутся вбивать утверждённые сверху расклады о «привлекательности» и «интересе». Никакой враг такого не стоит, мы сами себя угробим – и через безоговорочное приятие этой практики, и через её безоглядное отвержение. И то, и другое обходится дешевле обдуманного использования таких казённых запросов, основанного на понимании семьи как чего-то, к государству напрямую не относящегося.

Либерал, слышу я обвинения. Пораженец. Русский значит православный. Аллах все страны создал, аллах Россию создал, везде наш дом. И так далее.

Какой же из меня либерал? Просто я не воспринимаю эти усилия всерьёз.

Не в том смысле, что нет никакой «борьбы», – есть-есть, журналистам и депутатам надо есть-есть – а в том, что она на уровне общества (усилиями голодных журналистов и депутатов) воспринимается как некий спор, дебаты, дискуссия, дуэль, сражение. В общем понимается как столкновение, в котором побеждает последний стоящий на ногах, даже если эта его победа продлится мгновения. В таком понимании эти законодательные усилия имеют смысл – смысл каста в cRPGшной драке.

Однако, думаю я, без драки вообще можно обойтись. Не в смысле «мир во всём мире», и не в смысле «МиГи против Сейбров», а в смысле «сами не летаем и другим не даём». Лучшая ПВО на планете – кто его знает, может, и во всём нашем рукаве Галактики, и нафиг эту статистику – она в России, если что.

Видно, – из вот этих депутатских усилий в том числе – что административными мерами решать проблему запрета пропаганды извращений попросту опасно для общества.

Экономические меры тут тоже курят в стороне, потому что штрафы легко превращаются в сравнительно небольшие и прекрасно предсказуемые расходы, буде кто-то действительно злой и решительный планирует серьёзную диверсию: импринт абитуре элитной школы, например.

Про культурные средства… ну вы поняли. Это как с Олимпиадой: тогда мы будем узнавать об извращениях всё с наивозможными подробностями – и я не уверен, что сразу; может быть, даже заранее. Это кому-то нужно, кроме извращенцев?

Остаётся коммунальный аспект. Взвалить работу на нас всех. Сделать из нас ПВО, чтобы мы могли не позволять взлетать. Смотрите.

Продолжаем, усиливаем и изощряем мониторинг сети на предмет неодобряемых тем – не высказываний, а тем! – чайлдфри, гомосексуализм, транссексуальность и проч..

Пытаемся идентифицировать авторов высказываний на эти темы и их непосредственных адресатов; тех, кому по какой-то причине неодобряемая тема свербит.

Повторю и подчеркну: ищем не тех, кто сказал по этой теме что-то плохое, а тех, кто поднял эту тему в режиме обсуждения, кто обсуждал её, кто уделил ей необычно много внимания. Кто рядом проходил, извините за гротеск.

Если я против ответственности за высказывания, то это ещё не означает, что я либерал, да.

Создаём службу (или набор предприятий) по распространению информации об идентифицированных: приложение в смартфонах, подписка на уровне «в моём подъезде», «у меня на работе» и прочее подобное. Ближний круг, короче.

Страна должна знать своих героев. А что сделает абонент со сведениями, что в его подъезде обитает апологет свободы смены пола или завсегдатай форумов, где эта тема обсуждается, это уже дело абонента. При том, конечно, что никаким смягчающим обстоятельством эта информация не является.

То же касается намного более интересного случая «знает начальство, и знают остальные подчинённые». Повод к увольнению всегда можно найти или не найти, решайте сами. А коллективы, в которые таких героев собирают – это вообще мишень.

Коммунальная квартира. И ни следа либерализма, согласитесь.

Впрочем, милосердие и предусмотрительность тут идут рука об руку. Скажем, предупреждать имярек о возможной публикации, давать ему возможность раскаяться и отречься, переубедить наблюдателя – мол, нейросеть не поняла моей иронии… опять же, хранению в базах данных может и должен быть положен некоторый срок.

Итого, речь идёт о некоем наборе тем, которые через упрощение коммунального воздействия на обсуждающего их субъекта могут быть исключены из публичного обсуждения, где под «обсуждением» подразумевается признание, что в решениях по этим темам существуют какие-то альтернативы масштабов общества. Деятелей культуры от такого удар должен хватить, но они слишком много о себе думают.

И всё. О своей нетрадиционной сексуальной ориентации человек по-прежнему не обязан никого информировать и имеет право требовать закрытия этой информации. О своём решении не заводить детей – тоже. Что и с кем человек делает у себя дома – его и только его дело постольку, поскольку «кто» согласен и не малолетка. Даже уехать за границу дядей, а вернуться тётей: скрыть такое более чем трудно, но и здесь… Страдальчески петь на перечисленные темы под кухонную гитару или без неё – вперёд, не стесняйтесь. Стараться компенсировать своё чувство отверженности (оно, если что, бывает и у обычных людей) усилиями на пользу общества? Вот уж точно традиционный подход, достойный всяческого поощрения.

Ограничение режимов рассмотрения некоторых тем, и всё.

Да, я ничего не говорю о самом списке тем, подлежащих такому восприятию общественным мнением. О том, как добавлять туда новые пункты и убирать старые; о том, нужен ли список тем, которые не могут быть подвергнуты такому обращению… это всё вторые сложные. Они же, по совместительству, вопросы того, во что этот товар обойдётся. О слове «травля». И, тем не менее, я бы купил.

Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. Полагаю, читатель догадался, что это я прикидываю подход к носу на примере. Как повысить ценность материального сообщества сравнительно с виртуальным и проч.. Однако депутатов за повод к рассуждению благодарить не стану.

Будете собирать черновики в единый текст, так ограничьтесь копипастой. Если дописывать, сшивать, приглаживать, то стройности прибавится много меньше, чем длины. Студенты знают, что делают, когда «пишут» рефераты.

Далее следует доказательство этой идеи «от противного». Я взял заметки, которые сделал за полторы недели, применяя концепцию исторического детерминизма к нашим местным делам. Мол, да-да, «смерч несётся не туда». Взял заметки, расставил. Стал дописывать, сшивать, приглаживать, вписывать. Очнулся поздно, раскаялся ещё позднее. Ладно, местные интерфейсы милостивы, да и читать можно не один день.

Если коротко: туда он несётся, уже пару веков как минимум. А то и вообще всегда.

0. Интересно следить за спором о том, могла ли Российская империя выиграть Первую мировую войну. Спор такой обычно возникает как дискуссия второразрядная, подчинённая вполне бессмысленной для меня теме «Что лучше – Империя или Союз», и его очарование заключается в изначальном согласии антагонистов с тем, что выигрыш или проигрыш государством войны действительно отличает «нужное» обществу государство от «ненужного».

И тут они правы. Война спрашивает за всё; точнее, это общество, пользуясь войной, спрашивает со своего государства за всё. А бессмыслица берёт своё тогда, когда историю, в том числе историю такого спроса, начинают обсуждать как сериал или, точнее, как рекламную паузу в повседневной жизни.

Представьте себе, что отчёт по делам в нашем уголке планеты с 1860 по 1960 надо запихать минут в десять чистого времени, разбитые на четыре-пять коротких сюжетов или демонстраций. Кто сразу поймёт, что главным действующим лицом здесь должно быть общество, страна, Родина-мать, а не ярмарочные персонажи с известными фамилиями, которые что-то приказывают, и бесфамильные ярмарочные персонажи собирательного вида, которые наслаждаются последствиями этих приказов или страдают от них? Что примеры как средство здесь вообще не нужны, что надо говорить обо всех или ни о ком, но не о ком-то? Что ни деусов в машинах, ни Аннушек с бидонами не существует? Что те вопросы, которые решали – допустим – в 1860, сформулировали ещё – допустим – в 1760, а те вопросы, которые решали в 1960, надо решать и нынче? Что всё это – река, а не толкучка на ярмарке с драками у заманчивых прилавков? Что формулы, таблицы и диаграммы бесконечно нужнее басен, хотя и бесконечно скучнее?

А тот, кто поймёт, поймёт и про войну. Ландшафт перекрытием русла спрашивает с реки за всё. Хотя метафора по нынешним временам не очень: эти бобры с их биосферным заговором – тема для великолепного сюжета с компьютерной анимацией, да-с.

1. В 1917 российское общество по текущему положению дел в войне потребовало значительных изменений в его государственном устройстве. В чём это выразилось? – в телеграммах командующих фронтов Верховному главнокомандующему: «на армию в настоящем её составе рассчитывать при подавлении внутренних беспорядков нельзя». С учётом того, что сама «Воинская присяга на верность службы Царю и Отечеству» была персональной, можно смело сказать, что русский солдат воевать не хотел в принципе, а не только потому, что могут убить.

Бобры разагитировали? Эти способны. А я всё-таки предположу причину чуть сложнее: у русского солдата не хватало образования для ведения современной войны. Не в том смысле, что он не знал, с какого конца винтовки вылетает пуля, а в том, что человека «первого» «технологического уклада» с минимальным периодом адаптации подставили под «третий». Кавычки здесь потому, что я беру глазьевскую концепцию «технологических укладов» как первую попавшуюся. Мог бы просто сказать про «прекрасное далёко» на полвека вперёд и спросить, как советский человек, от скуки впавший в анабиоз в 1974, чувствовал бы себя нынче в палате для буйных. Мог бы сказать «от сохи под гаубицы», но кто-нибудь обиделся бы за своего предка – тот с голыми зубами в сорокаградусный мороз на стаи медведей ходил, какие тут ещё гаубицы…

Здесь мне должны рассказать про то, как Империя старалась дать царским подданным образование. Приросты темпов прироста и всё такое. Не спорю. Старалась. Не получилось. Преодолеть «снарядный голод» получилось, и это было сделано блистательно; прижимистость в расходе личного состава – да, соблюдалась, и по сравнению с тем, что творилось в «цивилизованной» западной Европе, этого было нетрудно добиться. Но что Вы сделаете с футуршоком – тем самым, который Тоффлер объявит ещё через полвека – у миллионов людей? У этих миллионов людей были винтовки и идиотская надежда вернуться к родной сохе (соха уже не стала бы прежней). Что Вы сделаете, когда государство рушится не из-за династических разборок, не из-за неполадок в передаче приказов, даже не из-за того, что нет денег, а из-за того, что присяга рядового подданного нынешней версии суверена потеряла смысл для присягавшего? Что Вы сделаете с внутренним миром человека, который не хуже Вас самого? Объявите его неблагодарной свиньёй, на месте которой Вы бы сражались до последнего? А айпи у Вас не украинский?

Тогда, когда это ещё можно было предупредить, этого нельзя было предвидеть. Именно такое положение дел создаёт неизбежность в историческом процессе. И первая же плотина её, неизбежность, объявит по полной.

2. Далее очень длинное и неимоверно лирическое отступление.

1860? Уже поздно. Давайте в 1818. Вот «Записка об освобождении крестьян в России от крепостной зависимости, составленная в 1818 году по повелению Александра Павловича» авторства графа Е.Ф.Канкрина – незаменимого иностранного специалиста без кавычек. Правда, этот немец писал её на французском, которым «владел не в совершенстве», но всё же.

Царский сатрап (слова «технократ» тогда не было в обороте) Канкрин заслужил неприятие в советской версии российской истории тем, что предлагал завершить меры по освобождению крестьян к 1880 или позже; впрочем, мировая история показывает, что такие дела легко ускоряются. Свой план чиновник формулирует как возражение на пожелание царя

«Следовало бы поэтому держаться системы, принятой в этом отношении в Лифляндии и Эстляндии, то есть: соразмерить и облегчить повинности крестьян; оградить их от произвола помещиков, дозволить им приобретать собственность, одним словом – составить новое, точное и умеренное законоположение относительно крепостного состояния».

То есть начать и кончить, принять правильные законы, и всё наладится. Узнаваемо. Граф отвечает начальству – извините за длинную цитату, но отдавать такое ссылке выше моих сил:

«а) Опыт всегда доказывал, что торопливое определение законом повинностей крепостных людей имело на деле постоянно следствием увеличение их: ибо при подобном определении нет никакой возможности войти в подробное, а между тем необходимое, соображение всех условий местных и личных соотношений, – обстоятельство, обращаемое по большей части помещиками на свою пользу…
б) Составление нового и полного законоположения для крепостных людей, если б даже быт их и был облегчен от того на время, имело бы неизбежным и естественным последствием увековечение крепостного состояния и потребовало бы поэтому со временем нового законодательства, совершенно противоположного первому. Между тем, напротив того, всякое по этому предмету законодательство должно иметь целью подрывать и разрушать мало-помалу крепостной быт, а не опрокидывать прежнего законоположения новым, ему противоположным: ибо здесь дело не в том, чтобы определить меру зла, но чтобы вырвать самый корень зла, и потому следует с самого начала положить этому правильное основание.
По этим соображениям лучшим относительно этого вопроса средством представляется введение законоположения постепенного, которое представляет собою две важные выгоды: во-первых, сокращение того времени, которое в других государствах потребно было для уничтожения крепостного состояния, заменой отдельных изменений, возникавших там в течение веков, цельной и заранее обдуманной системой освобождения; во-вторых, то обстоятельство, что первый шаг на этом пути неминуемо повлечет за собой последующие и что таким образом с принятием первой меры означенное предположение исполняется, так сказать, поневоле».

«Граф добрый, мухи не обидит. Сатрап – он и есть сатрап». Как читатель догадывается, сатрапа – министра финансов Империи 1823-1844 (дольше были только Зверев и Гарбузов уже в Союзе) – не послушали, даже если того хотели. Неизбежность, как и было сказано.

Почему не послушали? А там Егор Францевич с его технократическим умом предлагал оптимальные решения, несовместимые с тогдашней версией российского суверенитета.

«Право первородства вводится при наследовании имениями, заключающими в себе 250 душ и менее, для предотвращения дробления дворянских имений, вредного во многих отношениях.
Выборы дворян в должности по уездам уничтожаются как величайшее в России зло» (сорвался немец, у него была репутация сухого человека)

Вот и не было бы Ипполита Матвеевича. Вот номенклатуры по уездам вообще не было бы, а номенклатурные должности («дворянское собрание» выбирало судей и проч.) распределялись бы на губернском уровне, сверху, а не по местным распоняткам, то есть было бы «подробное, а между тем необходимое, соображение всех условий местных и личных соотношений». Вот образованные и способные к обучению кадры, вторые и далее сыновья и дочки, ещё в 1830+ работать бы пошли. Не за станки, понятно, но на те места, которые в нашей единственной Вселенной заняли разночинцы с расплывчатыми понятиями о той же присяге. Ужас, ад, угнетение, репрессии образца 1714. А то и 1722.

Это, повторю, 1818 год. За сто лет до революции. За полвека до того, как мордой въехали в п.п. «а» и «б» из цитаты. И даже тогда избежать смены типа суверенитета было уже нельзя, потому что он был обеспечен лояльностью дворянства, которое нельзя было трогать. А откуда уже та лояльность… мне рассказывать про «Уложение о службе» 1556 года? Если сочтёте за троллинг, то можно начать и с Петра. В любом случае закончил бы Екатериной образца 1785 года, с её «Грамотой на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства» как неизбежной опять-таки расплатой за Ивана и Петра.

Полтора века туда, полтора века сюда, какая разница. В России живём, у нас решения всегда правильные, даже если они лучшие из худших потому, что на лучшие из лучших у нас нет денег.

Конец лирического отступления.

3. Я же про крестьян-недоучек, если кто забыл, которые не могли стать доучками, потому что такое было несовместимо с текущей версией российского суверенитета, основанного на лояльности дворянства в обмен на права, вольности и преимущества.

Однако и это всего лишь эффект, видимое следствие проблемы – с ним, не спорю, завзято начали бороться. Сам же «корень зла» выглядел так: российское общество и уполномоченное им государство не могли обеспечить упорядоченный переток рабочей силы с менее сложных производств на более сложные. Образование – всего лишь одна из граней этой проблемы.

Меня радует, когда Союз начинают клясть за препятствия при переезде из деревни в город. Союз вообще-то из-за этого возник и для этого существовал. Чтобы выпускать только тех, кого надо и сколько надо, и болт при этом класть на частные затруднения. Я вообще не вижу смысла обсуждать эти семейные виньетки в режиме «приятно-неприятно», а тем более в идеологическом аспекте. За выпивкой разве что, но под вино такая тема не пойдёт, а иного алкоголя я не употребляю.

Кулак или ещё какой сельский капиталист? Да, его усилиями появится сельский пролетариат, который ан масс побежит в город. Асоциальный тип, с низким уровнем образования, побежит беспорядочно и непредсказуемо. В город, где пытаются поставить высокотехнологичные производства. Адаптация люмпена обойдётся слишком дорого. Не годится. Дешевле заранее подучить в деревне. Вывод: кулака не должно быть. А цитат из Маркса надёргаем, человек много написал. Искренне надёргаем, кстати. Пылко.

Форсированное повышение образовательного уровня? См. только что. А хотите, так объясняйте человеколюбием. Я соглашусь, и эта компонента здесь присутствовала.

МТС? Обеспеченность МТС техникой в первые годы была смехотворной. Вот только она, станция, даже нагишом упорядочивала процессы в деревне, позволяла прогнозировать их развитие с дальнейшим притоком техники в сельское хозяйство и, подозреваю, была заведена именно для этого. Это подозрение объясняет и упразднение МТС (избавление государства от работы с железом) тогда, когда наведённый порядок уже не нуждался в таком поддержании.

Все эти трудовые призывы, наборы и разнарядки? Надеюсь, и так понятно.

Актуальности задача такого управления движением рабсилы не теряет до тех пор, а) пока производства всё усложняются, и надо переводить людей уже «внутри города», то есть ставить высшее образование и проч. и б) пока людей остаётся и на сравнительно простые производства. Если что, то тут мы сейчас на грани, имхо. Стараниями Союза, за которые его упрекают точно так же, как поклонники Союза упрекают Империю за выведенные на грань проблемы предыдущей итерации.

4. Почему российское общество востребовало Союз – точнее, новую версию государства с новым типом суверенитета и с Партией как очередным сувереном?

Потому, что оно не востребовало, а приняло. Приняло потому, что других приемлемых предложений не было. И это ещё одна сторона исторической неизбежности в бедной стране.

Вы не можете поднять индустриализацию своими средствами? Вы понимаете, что без неё никак, потому что уже видели, как войны, Крымские они или ещё какие, спрашивают за всё? Без иронии и без вариантов берите деньги в долг, зовите иностранных инвесторов. Покупайте, пользуйтесь, учитесь, платите. И не забывайте отстёгивать нужным людям «там у них», эти откаты окупятся при решении задачи преодоления отставания по технологии. И ведь получается! Вон, всякие революционеры уже констатируют наличие новейшего оборудования и беспрецедентный уровень концентрации производства – второе, конечно, из-за скудости образованной рабочей силы, но всё же. Правда, поганцы революционеры этому почему-то тоже радуются…

Нельзя винить «царское правительство» в том, что оно «влезло в долги». Нельзя винить его в том, что брали в основном у французов, потому что французы в основном и давали, причём всему миру. Нельзя винить его в неизбежности всего этого, в том числе и в результирующей «геополитической» связке России с Францией и, следовательно, неспособности остаться вне войны и в неизбежности того самого футуршока, о котором сказано выше. Винить можно тогда, когда можно было увернуться. А Россией всегда правили умные люди, которые видели, что можно, а что нет.

Выйти из войны, пока не рвануло? Это тождественно дефолту огромных (невиданных?) масштабов, полному исключению России из сообщества «цивилизованных государств» в его тогдашней версии (сколько их там было? Полдюжины империй?), переформатированию до неузнаваемости внешних связей российского государства в частности и российского общества в целом. Целые слои общества, воспитанные «цивилизованно» (кавычки не для насмешки), оказываются не нужны в их прежнем статусе. Возникает необходимость в организации невиданной в истории чрезвычайно быстрой, сверхпроводимой системы управления для продолжения индустриализации с наивозможной скоростью, иначе нас убьёт та или иная коалиция белых людей, видя в нас ресурс, лучший африканского, но столь же уязвимый. И, повторю, «цивилизованный» (не путать с образованным) человеческий материал, составляющий опору системы нынешней, для неё, системы новой, не годится. Нужны либо новая опора прежнему типу суверена (наследнику Алексею), либо новый тип суверена.

«На ето я пойтить никак не могу», ведь ужас что такое могло стрястись, верно? И даже на индивидуальном уровне «цивилизованным» человеком такая перспектива вполне себе осознаётся как нечто принципиально неприемлемое, отбрасываемое по умолчанию. Так что «война до победного конца», пока мужичок в окопах не рехнётся, а командующие не станут спамить Верховному главнокомандующему.

5. А тогда, см. выше, возникает а) вопрос, что делать с миллионами вооружённых людей, уже забивших на присягу, и б) вопрос, как это «что делать» увязать всё с той же проблемой упорядоченного перетока рабочей силы из деревни в город… после нынешнего опыта упорядочивания эта рабочая сила вооружена и сердита. Кто вообще мог хотя бы подступиться к этой проблеме? Кто её вообще ставил заранее?

Большевики, кто, хотя они и не воспринимали свои изыски как постановку проблемы. Они её не видели, как и все. Однако поставили ещё тогда, когда их только назвали «большевиками», в нулевых годах XX века, после склоки об админах сайта «Искра». Запрещённые радикалы, последователи экзотического немецкого философа, рассуждающие и угловато, и замысловато, и зачастую очень обходным путём. Отрицающие саму ценность государственности, кстати, а на историю России едва ли не испражняющиеся прилюдно. Отказавшиеся от индивидуального террора – прекрасная формулировка, «я вас поодиночке резать не буду». В общем, я с такими в контрразведку пошёл бы, но только в роли анонимного свидетеля обвинения.

Правда, из программных документов этой публики следуют желательность всемерного развития высокотехнологичного производства, режим политического руководства многочисленной деревенской рабочей силой в интересах малочисленной городской рабочей силы (решение проблемы перетока, да – и эта идея союза крестьянства и пролетариата под руководством последнего была только у ленинских), отказ от существующих международных связей в режиме «ну их нах», отказ от долгов под тем же лозунгом, государственная поддержка межобщественных связей нового типа («солидарность трудящихся») без спроса тамошних суверенов. Всё это предполагается устроить без оглядки как на существующую версию государственного суверенитета, так и на любую другую, которая не подразумевала партийного типа суверенитета, по умолчанию большевицкого.

Чего нет, так это рабочего протокола для текущего общения с крестьянством и идей по управлению индустрией. И то, и другое появляется мгновенно. Единственно верную тогда программу по с/х вопросу спёрли у левых эсеров. Партийный контроль за индустриальным производством как способ применения нового типа суверенитета в индустрии родился одновременно с принятием ГОЭЛРО, когда пошли расконсервировать более-менее нетронутые производства. «Реакционный царский режим» оставил заводы вполне современные и высокотехнологичные по тогдашним меркам. Из-за глупости администрации, не иначе.

И Союз пошёл решать проблемы Империи, как Империя решала проблемы Царства, а Федерация сейчас решает проблемы Союза.

6. Это, напомню, мой детерминистский взгляд. Без личностей в истории. Без исторических решений и поворотных моментов. Без колебаний линии. Без трагедий и комедий. Без героизма и низкопоклонства. Без реющих знамён и рдеющих закатов. Это река. Это, цитируя Пелевина, смерч. Это, по Дюренматту, звезда. Это последовательность правильных решений в жизни бедной страны, когда всякая ошибка стала бы роскошью, несовместимой с жизнью.

Разумеется, не настаиваю. Согласиться с таким подходом, отказавшись от идеи, что (Ваша) личность может оказаться исторической, трудно, а от несогласия здесь ничего не теряешь. Всё можно объяснить Аннушкой с бобрячьей свитой. И, конечно, деусами. Те спасут в случае чего.

Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. Ах, да. Нынешний спрос, нынешняя плотина в сравнении с той, столетней давности. По технологическому уровню: никаких проблем. По моральному уровню: никаких проблем. По международной поддержке, в том числе экономической: несопоставимо дешевле, чем в начале XX века, а на политические решения по конфликту не влияет вообще, по крайней мере пока. По деньгам: деньги украли не мы, а у нас, «заморозив» их, и это ворам ещё икнётся, потому что вопрос о деньгах будет использоваться десятилетиями/веками в их политических разборках только в путь и на национальном, и на международном уровнях. По альтернативным политическим проектам внутри государства в частности и общества в целом: их нет. Задача управления рабочей силой: существует, но без возможности использовать её вне межнационального контекста.

Итого, Федерация неуязвима перед проблемами Империи. Союз трудился не зря, при этом, конечно же, создав своё множество проблем Федерации.

ПостСубСкриптум.

«Пять недель по льду голому ехали на нартах. Мне под робят и под рухлишко дал две клячки, а сам и протопопица брели пеши, убивающеся о лед. Страна варварская, иноземцы немирные; отстать от лошадей не смеем, а за лошедьми итти не поспеем, голодные и томные люди. Протопопица бедная бредет-бредет, да и повалится, – кользко гораздо! В ыную пору, бредучи, повалилась, а иной томной же человек на нее набрел, тут же и повалился; оба кричат, а встать не могут. Мужик кричит: «Матушка-государыня, прости!» А протопопица кричит: «Что ты, батько, меня задавил?» Я пришел, – на меня, бедная, пеняет, говоря: «Долго ли муки сея, протопоп, будет?» И я говорю: «Марковна, до самыя смерти!» Она же, вздохня, отвещала: «Добро, Петровичь, инда еще побредем».

«Не дождётесь» здесь всё же проигрывает.

«Семьдесят один. Тайна власти.
Древние понимали это, нынешние нет.
Поистине, искусство властителя сводится лишь к тому, чтобы как можно дольше делать вид, будто управляешь несущим тебя смерчем, презрительной улыбкой отвечая на укоры подданных, что смерч несётся не туда.
То же относится и ко многому иному. – Дао Песдын»©

Прикинусь древним, а то нынешних нынче полно.

Я недавно высказал предположение, что Михаил Илларионович Кутузов умел в математику, от чего Наполеону Карловичу Бонапарту икнулось сильнее, чем от «дубины народной войны». Насчёт бонапартовой икоты вопрос остаётся открытым, зато в комментариях убедительно уточнили, что в математику Кутузов не только умел, но и любил.

И вот я предаюсь еретической идее, будто бы князья обычные и великие, цари и императоры, генсеки и даже президенты принимать решения не только любили, но и умели. Они умело делали вид, будто управляли несущим их смерчем в то время, как всего лишь – или даже «даже» – его обслуживали, как механик может обслуживать вертолёт, имея самые приблизительные представления об аэродинамике.

В доказательство я могу привести только своё прежнее рассуждение.

Россия – бедная и безлюдная страна. Ошибки в управлении в бедной и безлюдной страной суть не роскошь, а смертельная опасность.

Если мы через тысячу лет с начала дел государственных до сих пор живы и способны обрушить весь мир в тартарары, то этих ошибок либо не было, либо они были незначительны по сравнению с тем, что творилось в «развитых» странах, либо они были исправлены исторически моментально.

И то, и другое, и третье указывает на нечеловеческую, сравнительно с остальным миром, компетентность всякой «исторической личности», замешанной в местном государственном управлении на самых разных этапах нашей истории.

Нечеловеческой компетентности у отдельно взятой личности не бывает, а тем более её не сыскать у вереницы личностей на протяжении сотен лет. Значит, «исторических личностей» тоже не бывает. Россия – это целое, и она выживает не нами, но через нас. Извините.

Извинения здесь нужны потому, что идея невыносима для многих. Она унизительна.

Пусть в истории личность сталась хорошей и плохой только от того, что с ней «так совпало», что её всего лишь востребовали. Тогда и мне, – средоточию Вселенной, если что – случись попасть в историю, так это произойдёт не в силу моих личных качеств, – идеальных в нашей Вселенной, если что – но в силу причин, не зависящих от меня, не зависящих от Вас и вообще кого бы то ни было по отдельности.

Напрягает.

Как я сброшу это напряжение? Хвалой либо хулой. Я буду хвалить кого-то либо ругать кого-то, но в обоих случаях утверждать, что «кто-то» тут вообще достоин хвалы или хулы, особенно моих – наиважнейших во Вселенной, если что. Что угодно, лишь бы не признавать родной смерч, а вместо этого утверждать «хорошую» или «плохую» личность с её случайными позывами и уникальными завихами. В итоге, конечно, имея в виду свою собственную личность – лучшую во Вселенной, если что.

Ведь если смерч признавать, то надо признать, что он состоит из миллионов прошлых поступков миллионов прошлых людей. Каждый из этих поступков по отдельности был мелочью, не стоящей внимания историков. Литераторы и прочие пытались «брать в качестве примера», не спорю, но работа на аудиторию ради прокорма?.. тут выберешь, как же. Да и пропускная способность художественного произведения по сравнению со статистическим отчётом оставляет желать.

И что остаётся?

Остаётся знать, что мои поступки, не очень-то важные для меня самого, складываются и складываются в мизерную часть того смерча, который когда-то там будет вызывать укоры подданных. Тех, что останутся в живых, конечно.

Остаётся знать, что какой-то нынче никому не известный и даже не предполагаемый кадр будет реять над этим смерчем, выбирая никому нынче не понятные слова в качестве презрительной улыбки.

Остаётся отвечать за это здесь и сейчас перед самим собой.

Согласитесь, это унижение. Лучше возвышать себя здесь и сейчас, говоря об исторических личностях и тем записывать себя в них, считать себя случайно – а то и по собственной воле – не состоявшейся «исторической личностью». Это нормально. Все так делают. Нужно быть чересчур взрослым, чтобы признать это надуманное унижение и освободиться от него.

Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. Ах да, побочный эффект размышления. Я подумал, что, придерживаясь последовательного или сравнительного описания истории России, автор может указывать на непредвзятость и отстранённость своего описания через употребление терминов «Княжество», «Царство», «Империя», «Союз», «Федерация» с заглавных букв без дополнительных пояснений. Просто состояния, стадии развития, без катастроф с интригами, умыслами, ересями, предательствами и рваньём одёж на грудях.

Не настаиваю, конечно. Сам попробую. Научная фантастика, что уж. Трудно. И дарю выражение «исторический суверенитет».

Если не хотите проповедовать какую-то идею, записывайте её обсуждение с самим собой. И не подыгрывайте себе. Та сволочь, которая норовит Вас оспорить, имеет на это право вплоть до раздвоения личности. Вашей.

Итог вряд ли увлечёт, но не пропадать же трудам, ведь когда-нибудь потом можно будет перечитать и устыдиться. Поэтому стенограмма дискуссии, чтобы не стать жертвой дискового сбоя, обосновалась ниже.

Темой была идея исторического детерминизма, то бишь идея обусловленности и предсказуемости исторических событий. Этой идее я благоволю, вот только проповедовать её не хочу: зачем выслушивать от других вопросы, которые можешь задать себе сам?

Как назвать диспутантов, я решил не сразу.

Сторонник исторического детерминизма, то бишь моё alter ego, сразу заявил за собой имя Терминатор, а предложение зваться Терминусом сперва гордо отверг, резонно подозревая здесь скрытую самоиронию и чёрный юмор. Ничего, ультиматум «либо Терминус, либо Фома Аквинский» помог: «ладно, тогда уж лучше скрытая, да и всё же робот».

С именем для противника исторического детерминизма тоже было не всё гладко, на «Сволочь» он принципиально не отзывался. Достоевский «Игрок» и пушкинский «Герман» тоже были не к месту: те под случайность попали, а не жили с неё. Пришлось обобщать.

Так что Терминус и Крупье.


Скрыть худшие 95% этой записи меня обязывают уже не страх перед читательской местью за попусту потраченное время (страха нет) и не природная скромность (а вот скромности у меня больше, чем у вас всех, вместе взятых, поа-ли?!), но правила хорошего тона.

Важно помнить, что под обществом я понимаю не группу людей тех или иных свойств, а свойство самой группы: её способность действовать совместно, со стороны выглядящая как сила, соединяющая людей в группе между собой.

Это понимание здесь не обсуждается, спорщики следуют ему по умолчанию.

(приветствия, обмен любезностями, хруст чипсов в полупустом собрании)

Крупье: Пусть у нас есть точка А и точка Б.

Если пространство, в котором они есть, не одномерно, то их можно соединить любым количеством линий, среди которых будет лишь одна прямая. Все эти линии, которые можно провести через любую точку в этом пространстве, можно объявить функциями и раскладывать их в ряды, показывая меру влияния того или иного аргумента на форму той или иной линии.

Пусть у нас есть положение дел в обществе в момент времени А и положение дел в обществе в момент времени Б.

Подобно вышеописанному, между этими точками может быть объявлено сколько угодно «траекторий развития» общества на временном интервале от А до Б. Угодная толкователю «траектория» может быть набрана из каких угодно событий через объявление толкователем тех или иных факторов более или менее важными для развития.

Это – упрощённое, знаю-знаю – математическое рассуждение представляет собой довод против детерминистского подхода к истории.

Ведь получается, что им можно объяснить любое изменение положения дел в обществе преимущественным влиянием каких угодно факторов. И как одну и ту же функцию можно раскладывать в различные ряды, например, степенные или тригонометрические, так и общественное развитие можно объяснять не только через вольный выбор факторов, но и через вольный выбор законов.

Итого, можно подвести любую историю под любую теорию, если понимать под последней набор правил исчисления факторов эволюции общества. Это подгонка задачи под ответ.

Терминус: Что математика без физики, что пиво без водки – деньги на ветер. Хотя я подозреваю, что нынешнему поколению в этих словах понятно не всё.

В делах физических изменение положения дел можно описать, как реализацию потенциала, причём наиболее простым и быстрым путём из доступных, то бишь по той самой прямой между точками А и Б.

Члены общества обитают в физическом мире. Значит, изменение положения дел в обществе зависит от законов физического мира, и, следовательно, почва для исторического детерминизма при понимании состоявшихся исторических событий как реализации накопившегося потенциала существует.

Достаточно принять процесс состоявшегося де-факто изменения от А к Б за ту самую кратчайшую линию, прямую, и записать её разными способами. Каждый такой способ даст нам своё множество законов (членов ряда разложения) и факторов (коэффициентов при них). Так мы получим одно или несколько внутренне непротиворечивых объяснений происходившего, с возможностью дальнейшей их поверки через интер- или экстраполяцию.

Если признаём только одно объяснение, то так мы обзаводимся «единственно верным учением» с пятичленкой, например, а если признаём несколько, то у нас плюрализм, и на арене не только Маркс, но и Вебер, Гегель, Вольтер, блаженный Августин и ещё много кто.

Ограничение здесь в предположении, что никакие законы, а тем более их типы не пропали бесследно, пока мы тут раскачивались с историческим анализом – эти законы действуют и сейчас, и их действие можно пронаблюдать.

Крупье: Разные люди подчиняются достаточно разным законам общественной жизни с их участием, чтобы со смертью каждого какие-то из этих законов именно что исчезали навсегда. История имеет право быть не более, чем набором сиюминутных безоглядных решений отдельных личностей под воздействием непознаваемых побуждений.

Терминус: Договаривайте: влияние этих решений на ход событий прямо зависит от той власти, которой располагает та или иная личность над другими людьми. Точка зрения самоправедного холуя.

Крупье: Ого. А откуда Вы знаете, что состоявшаяся линия между А и Б, безосновательно принятая Вами за прямую, вообще будет линией? Сама свобода воли подразумевает, что человек даже под мощным воздействием обстоятельств, законов природы и общества, не будет принимать наипростейшие решения, не будет сдаваться. Именно тогда он не станет самоправедным холуём законов природы и основанной на них любой версии законов развития общества из предлагаемых Вами.

Да и людей в обществе, как правило, настолько много, чтобы сама метафора какой-то обязательной кратчайшей прямой тут была совершенно недостаточна.

Ведь получается, что речь идёт о точках, стараниями человека так или иначе отклонившихся от этой прямой. Речь идёт о последовательности пусть и ограниченных воспроизводимыми обстоятельствами, но всё же случайных событий и действий.

Не прямая, а набор точек, который можно охватить широкой или узкой трубкой, . Прямая здесь будет своего рода «историческим ожиданием», подобным математическому ожиданию. Ладно бы, но вероятность того, что и «было совсем не так», и «будет совсем не так» остаётся. У Вас не найдётся пары тысяч запасных планет Земля, чтобы рассуждать об «историческом распределении» и об «историческом рассеянии», то бишь что-то решать по диаметру трубки.

Терминус: Это действительно будет множество точек, но вовсе не случайный набор этих точек и разрывов между ними, а какая-то структура, ведь «нельзя жить в обществе и быть свободным от общества»: поступки людей связаны между собой. И каждая из связей в этой структуре здесь тоже может быть предметом спора об историческом детерминизме, пусть и на другом уровне. Грубо говоря, вместо ленинских трудов по тем же правилам придётся изучать реплики множества швондеров.

Кстати, чем ниже уровень абстрагирования, тем меньше свободы в поведении субъекта в отдельно взятой ситуации. Поэтому детерминизм на «уровне Швондера» только усиливается, потому что набирают важность уже биологические, а не социальные факторы.

Крупье: Расход сил на эту конкретизацию будет в принципе неподъёмен. А главное то, что само толкование окажется невозможным потому, что труды Ленина сохранились, а большинство реплик Швондера – нет. А предполагать эти реплики по событиям выше уровнем, чтобы потом ограничивать эти события высшего уровня, опираясь на выведенные из них же реплики – порочный круг.

Кроме того, если детерминизм со снижением уровня абстрагирования растёт, то тогда с повышением уровня абстрагирования он должен уменьшаться, то есть планетарное взаимодействие суверенных государств объяснимо и предсказуемо в наименьшей степени. Ведь условную «красную кнопку» можно нажать с похмелья, а не из-за воспроизводимых реалий общественной жизни.

То же верно и для дел прошлых, все эти потерянные подковы на поле не просто битвы, одной из многих, а решающей битвы. «Лошадь захромала – командир убит…»

Терминус: Утверждение о том, что государства общаются между собой беспорядочнее, чем сослуживцы, нуждается в дополнительном обосновании. Это касается и мирного, и военного времени. Может быть, битва и стала решающей из-за подковы, а до того разгильдяйство некоего кузнеца последствий не имело? Я считаю, что исторический детерминизм проявляет себя на уровне общества слабее всего, – поэтому здесь он наиболее интересен – а «по краям», то есть на уровне отдельных людей и на межгосударственном уровне он тривиален.

«Внизу» правят рефлексы и привычки, а «наверху» – они же, в виде готовых, исчислимых и предсказуемых решений, отработанных столетиями. Правила работы с этими решениями составляют теории вроде «геополитики», «мир-системного анализа», «пассионарности» и прочих эсхатологий.

Согласитесь, что общество не может повлиять на климат в той местности, где оно существует, а вот обратное влияние очевидно.

Крупье: И оно может быть воплощено в самых разных формах, отличающихся друг от друга для каждой отдельной семьи. Это тот же порочный круг, что и с низшим уровнем. Это подгонка задачи под ответ, когда Вы можете обосновать итоговое положение дел в точке Б событиями, сколь угодно закономерными с Вашей точки зрения – не знаю уж, симпатизируете лично Вы идеям геополитики или пассионарности.

Я сделаю Вам одолжение и признаю, что мы ведём неразрешимый спор. Единственный вывод, который виден здесь: детерминизм общественных процессов, в том числе их исторической составляющей, в отдельно взятом обществе прямо пропорционален степени влияния общества на индивида и обратно пропорционален влиянию индивида на общество. Однако он виден и не здесь, он вообще очевиден.

Терминус: Он означает, что если в разных обществах мера этого влияния будет разной, то мера присутствия исторического детерминизма в них тоже будет разной, поэтому сравнительный анализ этих обществ всё же возможен.

Крупье: Нет. Для этого сама мера должна быть пусть и не одинаковой, но единой. Она не должна отличаться в своём присутствии в разных областях одного и того же общества: слои, классы, сословия, провинции, возрасты, национальности. Только тогда Вы сможете сравнивать различные общества. Если Вы ставите вопрос наблюдения, измерения и расчёта, то с Вас потребуют общую шкалу и признанный набор формул.

А если в одном из обществ исторический детерминизм присутствует в виде классового подхода, а в другом в виде расового, то обусловленность некоего события в них может быть истолкована совершенно по-разному. Шкалы нет, и формул тоже. Сколько миллимарксов равны одному децигитлеру?

Если же Вы уповаете на наблюдение, чтобы сколько-нибудь точно соотнести шкалы, то про пару тысяч независимых друг от друга Земель, которых тоже нет, я уже сказал ранее.

(обед, подзарядка)

Терминус: Наблюдение показывает, что общества, в которых существует понимание обусловленности исторического процесса, до некоторой степени способны управлять им – в них становятся возможными экстраполяция, предсказания будущего положения дел, решения «правильные», а не просто «удачные».

Крупье: Здесь нечем хвалиться. Общество не однозначно. Оно включает в себя связи между людьми не только существующие, но и возможные. Его можно уподобить дисплею со множеством точек, каждая из которых может быть окрашена в разные цвета. Согласитесь, что применением разных правил рисования на одном и том же экране можно получить разные картинки, причём заранее известные.

Так же и с теориями дел общественных – проводя их в жизнь, можно получить общество, отвечающее этим теориям. Однако это не предвидение будущего, это такая же подгонка его под авторскую галлюцинацию, как было и с прошлым. Теории не становятся от такого использования ни истинными, ни неизбежными, ни хотя бы обоснованными. Исключением тут будут разве что идеи «с людьми можно сотворить даже такое».

Терминус: Спасибо, я ждал этого возражения. Получается, хоть Вы и не признаёте научности за теориями, основанными на историческом детерминизме, но Вы признаёте их техничность. Признаёте то, что с их помощью с людьми можно что-то сотворить.

Крупье: Повторяю, гордиться здесь нечем. Это гордость насильника.

Терминус: Нет. Целенаправленное поведение как раз и состоит в том, что человек воображает желаемое положение дел, а потом начинает воплощать в жизнь эту заранее известную картинку. Это воля, а не насилие над собой. Та воля, без которой невозможна свобода.

И так Вы сами признали, что исторический детерминизм становится обязательным условием для свободного общества: общества, которое как целое обладает волей, способно поставить перед собой цель и достичь её.

Крупье: Через цветовую дифференциацию штанов, не иначе. Та воля общества, о которой Вы говорите, питается волей человека. Ваше волевое и свободное общество неизбежно станется обществом одержимых рабов. Или как Вы их назовёте? «Убеждённые, сознательные, уверенные в себе люди»?

Терминус: А что в этом плохого?

Крупье: То, что воля человека, как и всякая его способность, конечна и ограничена. Люди устают, люди понимают, что хотя бы в силу их собственной усталости поставленная цель недостижима. Так уже общество как целое теряет радующую Вас волю, а значит, и способность удержать за собой то, что было приобретено потом и кровью во время фанатичного марша в светлое будущее. И наступает крах.

Терминус: Вы признали, что плохое здесь есть. Могли бы признать и хорошее, неважно. Главное, что антагонизм плохого и хорошего может происходить только в сознании существа разумного и обладающего волей.

Сам наш спор не мог бы состояться между существами неразумными, или разумными, но несвободными. Вы не отказываете в этом свойстве отдельному человеку, как я понял из Вашего рассуждения об «историческом ожидании». Вы только что признали, что воля может быть и у общества, как чего-то, возникающего среди множества людей. Так почему здесь Вы готовы запретить это свойство? Почему общество недостойно его?

И кто Вы такой, чтобы отказывать кому бы то ни было в праве на разум только потому, что разумная – пускай чужими стараниями разумная – сущность способна на плохие или нерасчётливые, по-Вашему, поступки? Вам не нравится «фанатизм», и это дело вкуса, но вот апология превентивной лоботомии ради потакания этому вкусу вызывает беспокойство.

Крупье: А кто Вы такой, чтобы эти разум с волей раздавать кому ни попадя? Ваши усилия здесь – это Ваше дело, но Вы ведь обязываете и других к таким усилиям. Вы тратите свой и чужие умы на обсуждение надуманных теорий, принуждаете несогласных, обольщаете легковерных. Вы требуете жертв, и превентивная лоботомия не выходит из этого ряда вон.

И вот что ещё. Предположим, что группа людей, в которой существует общество, демонстрирует начала разумного и волевого поведения как целое. Однако это волевое поведение направлено не на то, чтобы рисовать очаровавшую Вас картинку на дисплее, а для того, чтобы избавиться от этой способности. Воля только к тому, чтобы вернуться в безвольное, непредсказуемое состояние – и что Вы и Вам подобные будут делать с этим стремлением?

Терминус: То, что внутри человеческих обществ делают с начала времён с отдельно взятыми людьми. Воспитывать и учить. Да, воспитывать и учить общество в целом. Использовать исторический детерминизм в постоянном поиске и обновлении языка для ёмкого и полезного – вовсе не обязательно истинного! – описания прошлого и будущего. Ставить общие цели, угодные мне, и подвергать сомнению общие цели, не угодные мне. Спорить с теми, кто подобен Вам, то есть с теми, кто ради собственного спокойствия готовы обречь всё, что есть вокруг, на участь бездумной добычи хитрого и прилежного охотника, не брезгующего собственным умом.

Исторический детерминизм – неважно, в какой теории он проявляет себя – не помогает оценить правильность тех или иных разумных решений. Он всего лишь отстаивает необходимость разумности этих решений и право человека оценивать их правильность. Он помогает решить вопрос выживания и развития как общества в целом, так и отдельного человека в нём.

Эти выживание и развитие, удаваясь, требуют и будут требовать всё больше сил физических и умственных. Они будут требовать всё больше человеческой воли, чтобы черпать эти силы в себе и в окружающем мире. И техническое обустройство через исторический детерминизм тут востребовано так же, как оно востребовано в повседневной жизни через использование законов физики в машинах. Отказ от такого обустройства для общества, как отказ от машин для человека, станет либо утомительным самоубийством, либо способом вытребовать – или подтвердить! – у окружающих обществ какой-то особенный уход за собой.

(дальнейшее не представляет интереса даже для меня. Аплодисментов не было)

Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. А историческим детерминизмом как таковым я читателя ещё потешу. Не легко и не просто считать за рябь на воде такие вещи, как линьку флагов или обновление тезаурусов штатных расписаний присутственных мест, но можно. Понимать, что «сегодня» оканчивается полувековое «вчера» и стартует семидесятидевятилетнее, двухмесячное, трёхнедельное, двухдневное и (приблизительно) семичасовое «завтра» – такая привилегия стоит этих усилий.

ПостСубСкриптум. Числа, приведённые в ПостСкриптуме, не являются публичной офертой.

Я всего лишь предполагаю, распространяя своё понимание вопроса на окружающих, что отравить человека позорнее, чем зарезать. Даже если сами случаи станутся одинаково подлы (у жертвы не окажется возможности защититься), то всё равно человек вроде меня будет считать отравителя хуже типа с кинжалом. Конечно, он будет считать так в общем, а не выбирая для себя.

Ответ на вопрос «почему яд хуже меча» станет двуступенчатым. Первая ступень: в большинстве вообразимых случаев множество народу при прочих равных труднее зарезать, чем отравить, а трудящийся человек вызывает больше уважения, чем лодырь. Во-вторых, про то же самое, но намного глубже: клинок чужд, он вторгается извне, а яд притворяется своим, используя жизнь как воспроизводимое неравновесие против неё самой.

Более того и заметнее того, отравитель может уже использовать саму общественную жизнь, как такое же неравновесие. Скажем, людей травить удобнее на собраниях, зараз и помногу, а без собраний – по разным поводам и в разной форме – человек жить не любит, да и не может. Иными словами, в одну человеческую смерть яд уничтожает общество много сильнее, чем иное оружие. Такое напрягает и за тысячелетия создаёт человеку с флаконом или газовым баллоном гораздо худшее реноме, чем человеку с мечом или пулемётом. Пауэлл с собой в ООН пробирку с «Лоском» взял, а не осколок хвостового оперения СКАДа.

Думаю, что читатель, пропустивший заголовок, всё равно догадался, что я о взрывающейся на Ближнем востоке бытовой электронике.

Продолжу. Когда ребёнок поднимает с земли игрушку, – «моё!» – а та взрывается в детских руках, то это яд. Когда всякая честно добытая мною вещь по чужому приказу наносит мне вред, то это яд. Когда «моё» чужими стараниями оборачивается против меня, то это работает не меч, но яд, создавая (по крайней мере, в моей культуре) дополнительную ответственность чужого за сделанное.

Отсюда то, что произошло в Ливане, я считаю не массированной бомбардировкой, а массовым отравлением, удачу и выгоду которого в отдельно взятом раунде отдельно взятого противостоянии я милостиво предоставляю считать экспертам. Здесь же предварительные выводы.

Раз. В медиа уже промелькнули прикидки, чему такое мероприятие планету научит, а от чего отучит. Видно, что предположенное выше «убийство общества» здесь совершенно превосходит размах самого мероприятия. Миллиардам людей продемонстрировано и подтверждено авторитетом государства, что «моё» может быть мгновенно сделано смертельно опасным для множества людей, взятых наугад, которые могут быть очень слабо связаны между собой. Цену за это понимание человечество будет платить ещё долго. Впрочем, её несколько отобьёт воспитательный эффект от открытия ещё одного смысла слова «гигиена».

Два. Интересно было бы рассмотреть совсем уж пограничный случай «обычных» мин и развивающихся из них «умных» систем с реакцией по биометрии, и поговорить о цене для общества биометрического распознания как такового – точнее, о цене ошибок в нём, ведущих к причинению различного вреда человеку через «моё», неустранимое. Цена получается несколько выше, чем кажется. Потом как-нибудь.

Три. Наконец, самое… не сразу бросающееся в глаза в силу своей неприглядности. Нынешний ливанский Lösung убедительно продемонстрировал, что идея «традиции» как некая почва для сотрудничества между различными «не-западными» обществами, – мол, даже если традиции разные, то традиционалисты всё равно договорятся, в отличие от разбежавшихся в разные стороны модернистских хлыщей – эта идея не стоит выеденного яйца. Как бы ни хотелось обратного.

Оправдание и обоснование традиции в отдельно взятом обществе, если эти оправдание и обоснование точнее нулевого приближения «так здесь заведено», всегда скатываются к религиозной пропаганде.

Ничего личного. В ответ вопрос «а почему так заведено» проще и легче всего сослаться на «единственную истинную веру», «веру отцов», на вот это вот всё. Да, порывшись в источниках, можно найти настоящие причины, почему так пошло, однако этих причин, штучных или воспроизводимых, в наше время вполне может уже не быть. А отвечать на вопрос, «почему оно так сейчас», надо. И на арене появляется бог. Вечная, всемогущая, всеведущая, непознаваемая, а иногда и любящая сущность, которая вот так решила. Местные шаманы снимают маржу за ссылки на неё, потому что «а моих детей ты кормить будешь, горлопан?»

И ладно бы. Религиозная пропаганда так религиозная пропаганда. Только если в логах того, что она, всемогущая сущность, когда-то нарешала, значатся казни египетские и прочий геноцид, то у итоговой традиции, которая влияет на принятие решений в наше время (атеисты, отталкивавшиеся именно от неё), не будет тормозов по поводу такого же геноцида, в том числе в форме массового отравления с использованием «моего» против меня. И неважно, придерживаюсь ли я традиции (веры, родные мои, веры) той же или иной, чем мой богоизбранный партнёр, или не придерживаюсь… какая разница? Партнёру избравший его бог в любом случае простит, пока я буду корчиться под праздничным столом.

Это не выпад против «традиции», – хотя не скрываю, что считаю это общественное явление вредным для самого общества, – здесь это всего лишь призыв не надеяться на неё слишком сильно. Поплатитесь.

Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. Предположу, что оправдание божественной волей всяких... излишеств по отношению к оппонентам можно найти у кого угодно. Или объявить это оправдание на месте, при наличном-то культе традиции.

У всякого параноика, достойного своего диагноза, должна быть сверхценная идея. Мою Вы знаете. Однако её надо лелеять, и здесь лучшим способом – во всяком случае, самым безобидным для окружающих – будет подгонка видимого под воображаемое, то есть провозглашение всего, что увидел, услышал или прочёл, доказательством своей сверхценной и родной.

Попробую и я. Чтобы не мелочиться, сходу призову в свидетели президента Российской Федерации и послушаю его речи при большом стечении народа. После чего обильно процитирую его, и, главное, себя.

Да, а если кто давно уже догадался, что все эти мероприятия вроде экономических форумов специально выдуманы затем, чтобы простых людей телевизором чаровать и кровь из них пить со злобным закулисным хохотом… то я не возражаю. Одному мне, что ли, тут болеть?



Итак, вот мой пост «Этические суждения о предприятии», 29 июня сего года.

«Если «западный» предприниматель добивается успеха, чтобы «у него всё было», то «северный» предприниматель работает на то, чтобы «ему ничего не было». Строит на свои деньги свой дом не как выставку трофеев, а как крепость. Если «западный» предприниматель работает на то, чтобы позволить себе всё, то «северный» предприниматель работает затем, чтобы ничто не могло позволить себе его самого.
Можно считать, что в «ничто не могло позволить себе его самого» главным «ничто» будет государство».

Должен сказать, что при формулировании этого тезиса я в том числе учитывал слова В.В.Путина на XXVII Петербургском международном экономическом форуме (ПМЭФ) в июне этого года ,

«Государство готово разделять риски с инвесторами. Так, уже заработал Фонд фондов перспективных промышленных и инфраструктурных проектов. Мы долго обсуждали его параметры: и в Правительстве шли споры, согласовывали это с предпринимательским сообществом…»

Риски, а не выгоды. В конце 2021, когда этот «фонд фондов…» (падишахское что-то) был создан, то его глава говорил об «интересных проектах», а не о «безопасных».

И на девятом Восточном экономическом форуме (ВЭФ) видно продолжение темы,

«предлагаю корпорации развития «ВЭБ.РФ» выступить в качестве одного из обязательных участников проектов государственно-частного партнёрства, чтобы корпорация контролировала систему распределения рисков, подтверждала выгоду проекта как для государства, так и для бизнеса, – мы с Игорем Ивановичем [Шуваловым] говорили на этот счёт, и корпорация к этому готова, – при этом, так же как и в «Фабрике проектного финансирования», стимулировала бы привлечение частных инвестиций».

«Контролировала систему распределения рисков» как аргумент, в первую очередь «подтверждала» обоюдную выгоду, а «стимулировала» только вдогон, «при этом». Сдаётся мне, джентльмены, это была концепция.

Снова аз грешный, в прежнем посте,

«…не текущие льготы предпринимателю, а будущие обязательства перед ним. Государство должно договариваться с отдельно взятым предпринимателем (индивидуальным или групповым) о создании/закрытии отдельно взятого предприятия, причём не позволять («запад») и не обязывать («восток»), а предлагать ему это сделать. Речь идёт о своего рода предпринимательском контракте как подвиде пресловутого социального контракта»,

и уже этой осенью, - можете не верить – я наткнулся на «Региональный инвестиционный стандарт» образца 2021 года (повторю – увидел впервые). Одним из элементов в «…стандарте» состоит «Инвестиционная декларация содержит стратегию развития региона и обязательство главы субъекта по неухудшению условий ведения бизнеса».

В открытую дверь, да. Можно взять с соседней страницы часть «Коробочного решения для муниципального инвестпрофиля» в виде «рыбы» презентации «Инвестиционный профиль» (файл). На грамматические ошибки внимания не обращайте. Там надо удивляться, скорее, требуемому объёму работы по созданию и оформлению такого профиля, который однозначно лишает смысла эти усилия для небольших муниципалитетов и даже муниципальных округов, сколь бы коробочным это решение ни называлось.

Когда я выводил

«…речь идёт не столько о параметрах отдельно взятой сделки, сколько о количестве сделок и их разнообразии, а они достигают своего пика при создании или закрытии предприятия.
…это библиотеки готовых решений. Количество и разнообразие сделок могут стать проблемой при открытии/закрытии одного предприятия одним субъектом, но в масштабах экономики эти проблемы воспроизводятся постоянно, их решения накапливаются и, как следствие, подвергаются унификации и стандартизации»,

то я, как обычно, теоретизировал, однако одним из положительных эффектов такого предложения я видел избирательность, возможность получения таких готовых решений для мелких администраций, где рассчитывать всё с нуля – неподъёмный труд для местных.

И приходил к выводу, что

«…государственная администрация… тоже может использовать схожие средства… [системы автоматизированного проектирования, САПР] уже для генерации «бизнес-идей», то есть для «определения и расчистки места» такому частному предприятию или совокупности таковых, которые действительно нужны для облегчения работы самой администрации. С кандидатами на это место… государству придётся договариваться о тех гарантиях, которые оно предоставит в процессе предпринимательской деятельности и после её окончания»,

Снова ВЭФ, В.В.Путин,

«Очень важно, чтобы частные инвестиции привлекались с учётом долгосрочных планов развития отраслей и территорий, а также наших населённых пунктов – городов и посёлков. Именно для их комплексного развития мы активно продвигаем принципиально новый инструмент повышения качества жизни людей – это так называемые мастер-планы….
В чём специфика, смысл и новый подход в мастер-планах? Для этого нужно посмотреть: а что было прежде на местном уровне? Экономические и градостроительные службы слабо взаимодействовали. Экономика, бизнес часто развивались сами по себе; стройка, ЖКХ и социальная инфраструктура – отдельно, сами по себе. В итоге получались разбалансированные решения, разбалансированные городские пространства.
…По сути, впервые в рамках одного документа были сведены концепты социально-экономического и пространственного развития с вводом в строй транспортной, жилищно-коммунальной, энергетической и другой инфраструктуры. И повторю: интегрированная задача здесь – это повышение качества жизни людей. В этом цель».

Дальше, там же,

«…опыт Дальнего Востока станет основой для того, чтобы масштабировать практику мастер-планов. Как было отмечено в Послании Федеральному Собранию, до 2030 года такие стратегические документы будут подготовлены для 200 населённых пунктов России, то есть мы будем масштабировать: 22 населённых пункта сегодня на Дальнем Востоке, 200 – по всей стране».

Ясно, что величество о людях радеет, а я так, абстрактничаю с дивана. Всё равно, в чём-то приятно.

Заявленная «интеграция» в усилиях по развитию? Ну, я студентам эту «интеграцию» год за годом разъясняю, – и считаю это очень важной вещью – мол, проектные решения в разных аспектах надо сопрягать. Скажу и Вам на тот случай, если не вспоминается.

Вот пачка печатных плат в системном блоке. Она греется. Надо найти такие параметры конструкции, чтобы не грелась слишком разнузданно. Можно поставить ещё один вентилятор, и лишнее тепло уйдёт. Только теперь надо пересчитывать собственные частоты конструкции и доказывать, что резонанса с вибрацией из ТЗ не будет.

Пересчитано? От резонанса ушли? Конструкция малость изменилась? А теперь надо доказать, что теплоотвод у новой конструкции достаточен для выполнения требований ТЗ… и по кругу.

И это ещё задача по обеспечению работоспособности конструкции, а не по её оптимизации. Там проектирование «снизу вверх» вообще не работает, потому что решения «всё с запасом, а объём, масса и энергопотребление как получатся» не принимаются. Всё надо подгонять. Интегрировать надо, чтобы интегральные параметры – масса, объём, энергопотребление, «качество жизни людей» – соответствовали заданному (не этими людьми, но всё же).

И САПР, и библиотеки в них появились-то, чтобы конструкторы уходили из жизни от инфаркта и инсульта, а не вешались или стрелялись.

В.В.Путин в своём выступлении, утверждая

«Уже не раз говорил: нельзя руководствоваться старой логикой, когда сперва новые заводы, фабрики, а только потом подумаем о тех, кто трудится на предприятиях. Такая логика не только несправедлива, она просто не работает в современной экономике, в экономике будущего, которая строится – буквально строится – вокруг человека»,

времена минувшие упрекал именно в том, что тогда оптимизацией не заморачивались. А остальное красота слога, чтобы слушатели не интересовались, а почему Советы такого якобы не делали. Почему ЖКХ тогда было отдельно, а бизнес отдельно. И как полвека тому назад было с вычислительными мощностями и телеметрией.

Не знаю, станут ли эти мастер-планы «принципиально новым инструментом повышения качества жизни людей»… кстати, Владимир Владимирович за словами следит, и он не сказал «уровня жизни», хм-хм… однако сами по себе они всего лишь обозначают подход к проектированию общежития как решению последовательности задач многопараметрической оптимизации. Новый подход, ранее не виданный, хм-хм.

А такое проектирование, да ещё с перспективой переноса изделия на новые производства (обещанное масштабирование на новые населённые пункты со своими завихами) – это неизбежная САПР, это библиотеки стандартных элементов и решений в ней, это основанная на них генерация ограничений (читай: мест) для тех или иных предприятий разных форм собственности и т. д..

Верной дорогой идёте, товарищи. Если идёте по плану.

Ну, и напоследок. Когда я на неделе рассматривал вопрос, то «мастер-планы» нашёл здесь, в перечне поручений Правительству РФ по вопросам развития дальневосточных городов. Поручения сделаны год тому назад. Коварен Владимир Владимирович, не экспромтом народ морочит, а заранее готовится.

В поручениях, кстати, есть запрос на расчёт «валового городского продукта» как на пилотный проект… раньше, что ли, не умели считать? Или не делали этого официально? Или ни разу не заморачивались этим с Дальним востоком? Воля ваша, а в сочетании с идеей о масштабировании мастер-планов я полагаю, что так де-факто будут делать какую-то часть математического, программного и методического обеспечения той самой (или тех самых) САПР: уже не кустарно, а под сертификат.

Пожалуй, пока всё. Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. А самое интересное на ВЭФ я ещё пытаюсь понять. Это идеи «единой субсидии» (можно найти в пленарной речи) и «приоритизации» (это на встрече с модераторами сессий). «Вот так посмотришь на портреты и уверуешь в переселение душ»; такое по другому поводу и в других масштабах у нас уже было ровно сто лет тому назад, а схожие решения предполагают схожие проблемы. Почему бы и не прикинуть на досуге, что именно хотят сделать предержащие – в их понимании.

Кроме того, настойчиво звучала идея перехода от надзора к обязательному страхованию бизнеса, но про это как-нибудь на полях. А то «экономика предложения» – оно, конечно, я с оговорками за, но вот Clostridium botulinum в бобовом салате слишком рыночно, на мой вкус. Вопрос распределения рисков, как и было сказано.

День 28 августа 2024 года войдёт в мировую историю по какому угодно поводу, только не от того, что в этот день я гулял по не вызывающему подозрений посёлку, споткнулся там, где, казалось, споткнуться не мог, и, упав, обрёл лбом торчащий из земли и окружённый редкой россыпью гравийных зёрен П-образный профиль. Впрочем, я не запомнил, какой он на самом деле, – может, и треугольный – это шрам у меня на почти во всю левую половину лба будет П-образным, когда снимут швы. А со швами… Мэри Шелли вряд ли вдохновилась бы, но женщинам вообще угодить нелегко.

Если верить выписке, то даже на сотрясение мозга не нападал, а вот вмятина на лбу из-за перелома появится. Из хорошего: узнал, что не боюсь вида значительного количества собственной крови. Должно быть, и чужой тоже.

Всё равно, «голова – предмет тёмный и исследованию не подлежит». Посему этот пост диктовало не тщеславие… хорошо, почти весь первый абзац этого поста диктовало не тщеславие, а порядочность. Не факт, что я смогу сохранить хорошие и/или плохие черты этого блога. Черновики исчерпаемы. Дату теперь Вы знаете, причину возможной эволюции тоже. А уж комментарии с хлёсткими и звучными оборотами, производными от «вероятно, в результате удара головой о твёрдый предмет Ваши когнитивные способности несколько ослабли» я теперь имею право отвергать только из-за обращения на «ты». На «Вы», пожалуйста.

Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. Да, в палате мне посоветовали отвечать на вопрос «что случилось» словами «в «Пятёрочке» у кассиров сдачу потребовал». Глас народа. Я-то думал о «не сошлись во мнениях по поводу одного места из блаженного Августина» или о целой истории про студента, не простившего незачёт, но лаконичность подкупает.

ПостСубСкриптум. А с местом, где споткнулся, попробую напрячь тамошнюю поселковую администрацию. Оно опасно, хотя не должно быть таковым.

Это навскидку, уважаемые товарищи и господа. Когда я себя перечитываю, ибо тщеславие надо подкармливать... смеётесь? У меня в настройках максимальное число постов на экран, и это не для Вас, а для меня, чтобы хоть иногда смотреть, что я вчистовую наворотил месяцы назад!.. Так вот, уважаемые товарищи и господа, я почти уверен, что немалое количество тем я освещаю неоднократно, но… уж лучше так, чем забывать. Лучше утомить читателя, чем обокрасть себя. Я вижу, что Вы согласны. Спасибо, тронут.

Впрочем, нынешнее рассуждение... о, навскидочное вплоть до панически навскидочного, ибо отпуск, невинно прикидывавшийся бесконечным, нынче так и норовит осыпаться сквозь пальцы... да, это рассуждение либо не было мною отпущено ранее, либо было сделано настолько давно, что даже дежа… дежа даже… даже ню… так, хватит – короче, не помню. Поэтому и запишу, и попробую со временем развить.



Познавать мир – значит осваивать его. Собственно, знание человека о всяком предмете сводится ко множеству случаев, когда человек учитывает этот предмет в своём поведении, и во всяком описании человеком этих случаев прозвучит местоимение «мой». Даже если это «погода у меня».

Однако понятие «моего» многогранно, что Константин А. Крылов замечает в «Поведении». «Моё» может указывать и на принадлежность, и на власть или подчинение, и на собственность, и на независимость. Можно предположить, что и в познании мира присутствуют эти составляющие, а в разных обществах какие-то из них доминируют.

1. «Моё» как принадлежность указывает на познающего как на часть того, что он познаёт. Это дела изначальные, первобытные («юг»). Например, охотник в лесу. Он чувствует, он понимает, зачастую не утруждая себя оформлять это понимание в слова, он – часть леса. У троцкистки ле Гуин есть весьма глубокая вещь «The Word for World Is Forest» («Слово для «леса» и «мира» одно») на схожую тему.

2. «Моё» в отношениях власти и подчинения можно наблюдать большую часть писаной человеческой истории («восток»). Да и сама «писаная история» как занятие возникла благодаря этому подходу к познанию. Я царь природы (власть), но ем досыта раз в пару лет (покорность). Увязывайте.

Увязывают. Здесь уже нужны доктрины (например, «допрыгавшееся любимое творение божье»), с них люди живут и едят досыта почаще, чем раз в пару лет, а кормёжку надо отрабатывать. Защищать свои утверждения, опровергать чужие. Обобщать, упорядочивать, изворачиваться, если мордой ткнули в наблюдение, приземляющее твою фантазию. Это философия, это схоластика, это – главное! – «школа», это собственно «наука», которая и может быть только теоретической.

3. «Моё» как указание на то, что принадлежит мне. Это царь природы уже распоясался и от «науки» перешёл к «технике». В естествознании понятие «опыта» стало соответствовать не только и не столько наблюдению, сколько эксперименту («запад»), то есть приведению окружающей природы в состояние, нужное человеку.

Философ времён прошлых, благостных просто не воспринял бы эксперимент как аргумент в споре; мол, подтасовка. Однако разработка и применение «техники» – в том числе разработка и применение «техники» разработки и применения «техники» («технологии») – работает на желании узнать о мире всё возможное; не только всё, что есть, но и всё, что может быть. «Законы природы» здесь становятся из цели познания, из ответов на «основные вопросы бытия» не более, чем архивом текущей версии знания о мире. Мир, если что, здесь отнюдь не покоряют, что бы там ни лопотали поэты, а используют. Это разные вещи: покорить сердце женщины вовсе не означает изнасиловать её.

4. И, наконец, «моё» как независимость. В «Поведении» приведён пример «это моё право», то есть та свобода от общества, которая есть у человека в обществе, то пространство, в котором тот может собрать воедино и понять свою волю. Слово «собраться» для отдельного человека не просто так появилось.

И вот что я здесь хочу сказать. Такая свобода возможна в двух случаях: во-первых, в такой области поведения (в таком множестве поступков), где не действуют ни один закон, обычай, привычка и проч. (хотя это вроде и есть «вне общества», нулевой вариант); во-вторых, в области поведения, где разные законы, обычаи, привычки противоречат друг другу примерно так, что они друг друга уравновешивают, переставая человеку мешать делать то, что он делает. Они есть, но они не мешают. Некая «точка Лагранжа», если хотите, но у Лагранжа всё же однородная сила, та же гравитация.

Отнесу это видение... простите, видение на мир. Я атеист и материалист, поэтому я не считаю, будто во Вселенной есть места, где вообще не действуют законы природы, то бишь такие места, где моим усилиям не будет оказано сопротивления просто потому, что нет источника сопротивления. Признание наличия таких мест и времён равнозначно признанию магии и теургии как её подвида («pah-awwwwwww-ah!»). А вот с уравновешиванием немножко другая история.

«Техника» вовсю использует этот подход, застраивая природу под нужды человека. Более чем очевидный пример – работа по уравновешению действия гравитации и трения чем только можно и в самых разных целях.

Однако можно представить себе такой подход, при котором не просто работают со всякими заметными действиями того или иного закона природы – в том числе теми, которые влияют на самого человека – но ведут эту работу одновременно и взаимозависимо, изначально имея в виду не множество новых фактов о мире, полученных человеком, а множество новых состояний мира, включающего в себя человека.

И этот поиск позволяет выбрать такое состояние, в котором разнородные воздействия на человека уравновешивают друг друга, освобождая его от мира.

Тогда, кстати, будет верно и обратное. Человек, собираясь что-то делать, должен будет покинуть эту «точку Лагранжа» в нужном ему направлении, выходя из «стазиса» (не в буквальном смысле) и тем самым подставляясь под действие тех или иных уже неуравновешенных законов. Так на то и воля, и здесь она в кои-то веки тождественна жизни.

В пределе моё право – быть независимым от мира. Право мира в пределе – быть независимым от меня, и пока у мира это получается лучше. «Наука» и «техника» в поиске («наука») и создании («техника») равновесия здесь объединяются, становясь… «мастерством», что ли? Лучшего слова пока не найду, хотя от него и отдаёт тем же средневековьем, сиречь «востоком».

Думаю, я ещё вернусь к теме «северного» познания тогда, когда галерные вёсла учебного года заскрипят сильно и ритмично, так что станет возможным приноровиться.

А покамест спасибо за внимание.

Неужели Вы не занимаетесь фехтованием? Что значит «а на кой»? Представьте себе, некий невежа обгоняет Вас перед самым турникетом, его плащ обмахивает Вас, а шпага ударяет по Вашему колену, и вот он прикладывает карту, пластиковые створки открываются, и он готов успеть за Ваш счёт на почти отошедшую уже электричку… да, возможно, Вы бросите ему вслед заслуженное «сударь, Вы невежа». Вполне вероятно, он, оказавшись столь нелюбезен, всё же окажется достаточно благороден, и после обмена парой колкостей в переносном смысле шпаги зазвенят в смысле самом прямом, пока гвардейцы Патрушева – или кто у нас там сейчас кардинал – стремятся к месту поединка…

…а Вы не умеете фехтовать. Стыдно. Может быть, Вы незнакомы и с иностранными языками? Да-да, «в смартфоне отыщутся и словари, и переводчики».

Есть навыки полезные и есть навыки приличные. Часто эти качества присутствуют в одном и том же умении, но ещё больше навыков, обладающих только одним из этих качеств.

Упражнение в фехтовании есть подвид физической культуры, и тем фехтование полезно всегда. Оно не вызовет никакого удивления и тем более неодобрения, будучи сторонним или частным увлечением. Очевидно, однако, что фехтование ныне есть навык неприличный, то есть его публичная демонстрация не ожидается от человека, претендующего на признание своего статуса. Не путать с непристойностью, та ожидается от человека, не претендующего на такое признание – мразь непредсказуема, даже не будучи врагом.

Однако те же рукопашные единоборства и всегда полезны (физкультура), и ныне приличны. Кто его знает, как оно будет через полвека. Может быть, управление дронами или что-то ещё…

Что же до иностранного языка, то его изучение тоже всегда полезно, оно упражняет и развивает ум. Демонстрация знания иностранного языка приличным человеком тоже пока не вызывает удивления, хотя и здесь кто его знает, как будут обходиться через полвека: может, патриотизм, а может, «не дворянская это наука».

Ладно, пошутил и хватит. К назидательной части.

В наше время гражданская оборона становится навыком не только полезным, – защита себя и окружающих от масштабных внешних опасностей – но и приличным. Сопутствующая этому навыку культура должна быть внедряема в российское общество ответственными государственными ведомствами примерно с теми же усилиями и с той же обязательностью, что и физическая культура.

Речь, как и в случае физической культуры, разумеется, не идёт лишь о разъяснительной работе, материальное обеспечение здесь непременно. Вспоминая дела прошлые, надо уточнить, что в виду имеются далеко не только массовые тренировки под ведомственной эгидой. С децентрализацией СМИ многое изменилось.

Отдельно взятому российскому «мирному жителю» должна быть предоставлена возможность стать достаточно умным, чтобы иметь в виду возможные крупные неприятности, и достаточно умелым, чтобы быть сколько-то готовым к ним (без экзотики вроде рытья бункеров). Например, тот же «тревожный рюкзак» – его старательное проектирование и исполнение создают не только материальный, но и умственный, и моральный ресурсы, а те критически усиливают позицию субъекта перед возможным вызовом.

Это «внедрение культуры», разумеется, должно поощрять всякое стороннее и частное увлечение ею или, по крайней мере, не препятствовать ему (ладно, копай бункер, но только у себя на даче и в отпуск). Иными словами, люди вправе обсуждать различные возможные угрозы, оценивать средства их предотвращения, ослабления и преодоления, доступные отдельному человеку, семье, дому, улице, населённому пункту, описывать акклиматизацию и ре-акклиматизацию применительно к случившимся неприятностям.

Как и в любой другой культуре, здесь проявят себя фанаты, рекордисты и новаторы, состоятся пользователи старательные или обыденные (утренняя зарядка – да, а спортзал лесом), найдутся поклонники тех или иных подвидов задач и их решений, а огромная часть населения на это всё забьёт, ибо суета. Ничего нового.

Новизна хорошо забытого старого таится в самой идее. Согласитесь, ведь мысль, будто гражданской обороной в наше время прилично заниматься в том числе и самому гражданину, выглядит революционной. Однако её, наверное, всё же стоит обдумать.

Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. Сам-то я лишь прикидывал ответ на вопрос, чем можно вытеснить сетевое паникёрство, во что его надо превращать. Вспомнилось, что в предупреждении беды готовность к ней важнее её предсказания.

В последнее время авторы, которых я читаю, пишут сами или ссылаются на написанные другими инвективы в адрес практически неизвестной мне общности самопровозглашённых и/или подрабатывающих на стороне военных корреспондентов и их комментаторов-единомышленников. Те посредством незамысловатых, но эмоциональных сообщений, претендующих на оперативность, осведомлённость и высокую гражданскую сознательность, разжигают панические и протестные настроения в российском обществе под предлогом некомпетентного выполнения Российской Федерацией задач Специальной военной операции.

Замечу, что меня эта кутерьма миновала до сих пор и минует далее, потому что летом 2022 года я резко ограничил число и, главное, классы источников потребляемой мною информации о ходе СВО. С тех пор я не сожалел об этом решении. Оно не мешает мне время от времени жертвовать свои деньги и не позволяет мне жертвовать своими нервами для достижения целей Операции. Так что изобличения тех авторов, которых я не читаю, со стороны тех авторов, которых я читаю, доставляют мне известное удовольствие, подобное удовольствию от чтения сочинения на тему «Как я ходил в зоопарк».

Тем не менее, я позволю себе признать проблемой сложившееся положение дел, с помощью доступных мне средств анализа (да, вновь работа Константина А. Крылова «Поведение», опять аналитическая этика) попытаться понять происхождение этой проблемы и предложить её решение.

1. В местах, где можно чем-то разжиться, люди рассказывают друг дружке, как разжиться. В местах, где разжиться нечем, люди рассказывают друг дружке, как не потерять своё. В «западных» странах новости в своём пределе – это реклама распродажи. У нас новости на максималках – это воздушная тревога. Уточню, что за скобки убрана развлекательная компонента новостей, включая сообщения об ударном труде комбайнёров.

2. Рыночная парадигма (или «западная» этическая система) сводится к разрешению субъекту продавать всё, что ему принадлежит, то есть продавать и новости, которые уже сообщения о продаже. Ничего нового: мы привыкли, что цена рекламы входит в цену товара, а в принципе может и составить её полностью. Это «у них там». А вот рыночная парадигма «у нас здесь» делает возможной продажу предупреждений.

Добро пожаловать в чудесный мир разоблачений, подозрений, обид, недовольства и запугивания в исполнении публичных информаторов, которым так легко свалиться в амплуа провокаторов и паникёров.

3. Люди работают. Быть вражеским агентом здесь не обязательно, хотя это и помогает. Однако главное здесь – «рыночек порешал», он же just business. «У них там» верят рекламе и ждут её, и готовы за неё платить; «у нас тут» стоят в очереди за предупреждениями.

Предприниматель – он сам себя может таковым даже не считать, ведь он делает правильную по форме вещь, распространяя предупреждения! – работает на аудиторию. Та за предупреждения готова платить больше, чем за сообщения в ином жанре, а за страшные и масштабные предупреждения готова платить больше всего. За сколь угодно надуманные объяснения, почему эти страшные угрозы имеют хоть какой-то смысл, аудитория готова чуть-чуть приплачивать.

Можно начинать из самых лучших побуждений, однако далее «западная», рыночная логика «минимально приемлемый продукт за максимальную цену» возьмёт своё, причём не только с покупателя, но и с продавца. А у нас тут «минимальную приемлемость» веками создаёт классическое «Истинно вам говорю: 4 мая 1925 года земля налетит на небесную ось!»

4. Мои сколько-нибудь постоянные читатели знают, что я тешу себя мыслью об идущем в российском обществе эволюции в сторону утверждения России как (пока) единственного представителя ранее не существовавшего типа цивилизованного общества через замещение этических решений, продиктованных «западной» этической системой, таковыми от «северной» этической системы.

5. С этой точки зрения профессиональное паникёрство в социальных сетях представляет собой феномен, не новый для российского общества и не набирающий в нём силу, а наоборот, угасающий. Это реликт времён установления рыночной парадигмы в позднесоветском обществе.

С развитием «перестройки» публику, подавшуюся в паникёры, привечали по полной и на казённый счёт, а те через централизованные и дисциплинированные масс-медиа мегатоннами развешивали обжигающую правду обо всём на свете, которую так долго от нас скрывали. Они создавали астрономических масштабов предупреждение стране об обязательных и ужасающих бедствиях, поджидающих на прежнем пути, лепили из всего этого дерьма одно большое «Так жить нельзя». Нынешние упражнения в социальных сетях – это, выражаясь возвышенно, весьма слабое послесвечение тогдашнего взрыва.

Тогда паникёрство получило карт-бланш и воспользовалось им по полной. В масс-медиа последней дюжины лет XX века такое вполне резонно понимали как «свободу», как право говорить (то есть продавать) людям то, что те хотят слышать и т. д. Спросите сторонника легализации наркотиков, он легко Вам это объяснит.

Я считаю, что такое паникёрство, уже будучи реликтом, должно стать рудиментом, а лучше вообще отмереть.

6. В той самой рыночной, «западной» парадигме задача ускорения этого отмирания неразрешима. Все возможные меры здесь подобны в своём множестве мерам по борьбе с наркобизнесом в «цивилизованных странах» и окажутся столь же результативны. Производство, распространение, потребление, разрешение по медицинским соображениям и т. д.

Отсюда следует, что решение должно быть нерыночным, то есть, скорее всего, оно будет убыточным и перманентным предприятием, а выгоду от него общество будет получать не деньгами. Если Вам это кажется святотатством (ну хорошо, чем-то непривычным), то бездна уже заглянула в Вас.

7. Я полагаю, – опять же, в силу соображений, которые я не устаю приводить в своих рассуждениях – что решение надо искать на пути увеличения избирательности процесса, который хочешь обезопасить. «Северное полюдье», требующее предупреждений обо всех, обо всём и от кого угодно, должно быть и будет ограничено «северной» этической системой под лозунгом (для рассматриваемой задачи) «я предупреждаю (только) тебя (лишь) о том, что касается тебя и меня».

Классы можно выделять и среди производителей, и среди распространителей, и среди потребителей. Рыночные ограничения, см. выше, недействительны. Остаются административные, коммунальные и культурные, при этом о коммунальных я говорить не готов. Значит, опишу административные и культурные.

8. Фундаментальным административным решением будет нейрофильтр масштабов Рунета. Сооружение, насколько я понимаю, эпохальное, очень сложное и дорогостоящее, требующее улучшения параметров сетевого оборудования и линий передачи на большей части территории РФ. Государственная собственность под надзором Общественной палаты (это её компетенция) или уполномоченной ею комиссии.

Ни производитель, ни распространитель, ни потребитель информации интернет-медиа не обязаны использовать этот фильтр, однако распространитель информации обязан его применять.

Проще говоря, у конечного потребителя информации – у нас с Вами – должно быть право (именно право, а не обязанность!) «посмотреть, что тут написано на самом деле», то есть опция по очистке и упорядочению любого короткоживущего информационного сообщения из интернет-медиа. Насколько я могу судить, в том числе по комментариям к моим заметкам (и объяснения, и даже примеры), общие программные решения этой задачи уже существуют.

Начну с себя. Читатель знает, что я стараюсь не пренебрегать всякими «я считаю» и «отсюда следует». Не факт, что я прав в случае «отсюда следует», но вот то, что я говорю от своего имени, я стараюсь (да, «я стараюсь») обозначить именно так.

Так вот, нейрофильтр должен классифицировать источники утверждений и записывать их в препарированное сообщение. «Я считаю, что», «я не знаю, где услышал, что», «я знаю, но Вам не скажу, откуда узнал, что». То же самое касается перевода жаргонных выражений и пылких оборотов речи на литературный русский язык.

Например, «я неизвестно откуда узнал, что высший командный состав Вооружённых сил Российской Федерации некомпетентен» или «не обладает боевым опытом, достаточным для решения этой задачи». «Я хочу, чтобы на офицеров ВС РФ в звании генерала и выше была наложена обязанность пребывания в окопах первой линии». Можно попробовать вычислить и фамилии тех, кого автор имеет в виду, даже если сам этого не знает. Штатное расписание министерств – вещь почти всегда однозначная.

Прошли те времена, когда «не по писаному, чтобы дурь всякого видна была». Теперь наоборот. Теперь надо, чтобы за дурью, за криками и кривлянием было видно, о чём, собственно, речь, и кто, собственно, её ведёт. То есть только по писаному.

Повторю, это дело потребителя информации, пользоваться такой опцией или нет – её, если что, надо сделать предельно удобной в любом случае, и это та ещё задача по сопряжению с разными платформами.

Если производитель информации сам хочет понять, что у него получилось, то и ему никто не запрещает воспользоваться фильтром даже для черновика.

А задача совсем уж спартанская – в том смысле, что решить её очень трудно, а удержаться от её неправильного решения ещё труднее – это анонимизировать обращения к нейрофильтру так, чтобы люди в эту анонимность поверили. Такое достигается только терпением. Кстати, со временем оно должно быть учтено в Конституции, ибо этот нейрофильтр навсегда так же, как навсегда отопление и общественный транспорт.

Обеспечивающее решение – открытие информации о производителе и его бюджете. Вот хорошее начало: классификация «распространителей» по отношению к администрации в зависимости от размера аудитории. Грубо, но может и должно быть уточнено (боты, комментарии, ссылки как критерии классификации и проч.). «О том, что касается меня», производителя информации.

Думаю, что одним из эффектов станет уход профессиональных и востребованных частных производителей информации на подписку, и по мне это прекрасно, особенно если государство сможет оплачивать её тем потребителям, кого по каким-то причинам любит: лояльный человеческий материал должен быть довольным и качественным.

Отдельной главкой тут может быть решение о судебном преследовании тех, кто требованию об открытии не подчиняется. У нас сейчас научились заводить дела на иностранных граждан, так что и здесь останавливаться незачем. Найти того, кто отвечает за «распространение слухов, паникёрство и провокаторство» – хоть здесь, хоть в Антарктиде – и выдвинуть обвинение. В приложении, упомянутом выше, можно поставить реестровую ссылку; мол, знаем мы этого бескорыстного Робин Гуда у шерифа на довольствии.

Сюда же можно добавить дела об оскорблениях (особенно стараниями анонимных источников в авторском сообщении или комментариях к нему), чтобы в судах выяснять особенности работы очень большой языковой модели. И такое я без шуток счёл бы прогрессом, см. ниже.

Однако, повторю, главное здесь – это установление избирательности в обсуждении тем через устранение из сообщений на эти темы художественной компоненты.

Понятно, что одну и ту же мысль можно выразить сотней способов, но вот перевод её будет одним и тем же, так что потребитель сможет сам убедиться, что разные источники говорят ему об одном и том же.

Уменьшение числа источников ради увеличения избирательности их сообщений – парадокс? Нет. Главное то, что потребитель теперь сможет (повторяю – не обязан!) выделять во всём «информационном потоке», который он потребляет, действительно разные темы и мысли по этим темам. «О том, что касается тебя», потребителя информации.

8 с половиной. Дополняющим решением – оно неизбежно, но я боюсь, что его чересчур долго будут считать основным, конкурирующим со «свободой слова» – станет государственная интегрированная система сертифицированных предупреждений обо всём, чего сочтёт нужным опасаться конкретный гражданин. Гололёд, цена на бензин, маньяки в округе, выборы, крутой поворот в сюжете сериала и проч.. Опять же, я боюсь, что эту вещь будут долго считать сервисом, а не атрибутом гражданства с соответствующими правами и (привет Большому брату) обязанностями.

9. Фундаментальное культурное решение проблемы существует давно и известно прекрасно, оно называется «гигиена». Приучать население и постоянно напоминать ему, что надо подтираться, мыться и не читать тех авторов, которые оказываются то ли то ли невежественными, то ли полоумными, то ли нанятыми. А способ «не читать» предоставляет упомянутая выше совокупность административных решений.

Да, это сравнительно новая область, но применяемые в ней методы остаются прежними постольку, поскольку остаётся прежним сам человек.

Самой большой ошибкой в их применении к интернет-медиа будет отсутствие той самой избирательности, сваливание всей работы на ТВ и онлайн. Тут надо посылать казённых говорунов по рабочим коллективам и учебным заведениям, читать лекции на производстве и на публичных мероприятиях, – необязательные для посещения лекции, да – отвечать на идиотские и/или насмешливые вопросы собравшихся, почему это надо подтираться. И так несколько лет, с постепенной интеграцией соответствующих подходов в повседневную жизнь. ТВ, конечно, тоже должно помогать, но избирательность превыше всего.

Конечно, насмехаться над копрофагами в общем и онлайн легко и приятно, особенно если ничего другого не остаётся. Только КПД очень низкий.

10. Всё же я не уверен в возможности решить задачу технического обеспечения предлагаемых административных решений, то бишь не представляю себе, сколько и какого железа потребуется для достаточно быстрой и точной обработки требуемого объёма информации (огромного, насколько я понимаю). Полагаю, что с делами программными будет проще, равно как и с диспетчерскими (время суток, сервера и проч.).

Если возникает вопрос, «стоит ли овчинка выделки», то надо сделать предупреждение (что же ещё). Напомнить читателю о старой доброй «гласности» и о том, во что она обошлась. Я не думаю, что нынешнее положение дел чревато неприятностями того же масштаба, но идеи координации информационных кампаний на уровне целых обществ через ИИ, использование социальных сетей не просто для щекотания нервов читателей, но и для вовлечения самых глупых из них в антиобщественную деятельность… здесь нужна гигиена и как средство предупреждения, и как средство распознания, и как средство защиты. Сравнительно дешёвое средство на долгом пути. А то эпидемии случались и после того, как соответствующую заразу научились лечить.

Кроме того, такое сооружение и обеспеченные им практики в масштабах целой страны возымеют и иные последствия – ну, скажем, возникнет возможность формирования понятных челобитных, созреет классификация неприятностей, от которых страдает российское общество, причём весьма тонкая классификация.

Положительный, по моему мнению, эффект это окажет и на критику художественных произведений, что, подозреваю, создаст возможность сравнительно дешёвого и оригинального развития культуры в российском обществе.

Ещё одним следствием станет прекращение существования журналистского цеха, репортёрской корпорации в нынешнем виде. Думаю, что самыми горячими и могущественными противниками предлагаемых мною нововведений будут именно они, а не те авторы, описание вреда от которых вдохновило моё нынешнее рассуждение, хм-хм.

Ужас, конечно. Обыватели станут знать, что они сами говорят друг другу на действительно важные темы. Когда ж такое было.

Надеюсь, что развлёк. Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. Да, и запишу сюда, чтобы потом на поля не выносить. Хотя и далековато от темы.

Моё очарование решениями на основе нейросетей обязано собой тому, что я вижу в них гносеологический антипод электронного мозга, то есть всезнающего и всемогущего раба, а потенциально и члена общества или общества целиком (микросхемы в человеческих мозгах). Электронный мозг позволяет выжимать всё возможное знание из окружающего мира, планируя и обеспечивая все возможные эксперименты со всеми возможными скоростью и точностью. Он позволяет «допрашивать природу под пыткой».

А нейросеть позволяет мне понять, что в системе «природа+я» не так, причём представить это в том понятийном аппарате, который использую я сам, даже будучи дилетантом (учёный здесь всё равно лучше меня). Она позволяет мне видеть точки этих несоответствий между мной и природой, источники обоюдного вреда, те противоречия, которые надо решать. Она меня предупреждает, да.

На всякий случай, это не делает нейросеть как решение по гносеологическому обеспечению менее опасной для меня и для общества, нежели электронный мозг.

Ну что ж, не прошло и года. Я выкладываю «Взгляд на государство» в версии от 11 августа 2024 года. Эта работа представляет собой такую же попытку понять человеческое общество на основании работы «Поведение» Константина А. Крылова, как и «Взгляд на рынок», доступный в версии от 22 августа 2023 года, и «Взгляд на государство» сильно опирается на оба текста.

Как и все подобные рассуждения у огромного множества авторов, мои представляют собой попытку назвать известные вещи известными именами в непривычном соответствии. «Всякий спор – это спор о словах», особенно если все слова уже придуманы до нас.

Я надеюсь, что ни «Взгляд на культуру», ни «Взгляд на быт» (названия примерные) не займут столько времени, сколько занял «Взгляд на государство» (будьте уверены, первый Ctrl-S от крайнего отстоит не на один месяц), пускай обстоятельства домашние и рабочие даже в их обычном изводе не благоволят этой надежде.

Я составил следующий очерк, собрав вместе и… расцветив… несколько шпаргалок с описанием этих систем и связей между ними. Ответил себе, что сначала, что потом и почему.

В работе «Поведение» Константина А. Крылова о причинах и механике перехода общества от одной этической системы к другой говорится мало. Однако из-за присутствующей в работе экстраполяции, где фигурируют уже даты нынешние, такое рассуждение я вижу небесполезным по крайней мере для меня самого.

Дописано перед самой отправкой: да, исторический детерминизм, «если живы, то иначе никак». Это отнюдь не означает «лежи и жди, пока само не наступит», это означает «выжить можно только так».

Что ж, эволюция этических систем проходит следующим образом.

Сперва, одновременно с появлением человека как существа разумного, стадное стайное поведение осознаётся через слова, через понятия «правильного» и «неправильного». Появляется «южное полюдье»: «делай то же, что и все», не слишком далеко отошедшее от «следуй за вожаком» у животных.

Вожак неизбежно оказывается востребованным, как агрегатор и генератор поведения, то есть как особь, которая «всее всех». «Самый человечный человек», да.

Усложнение деятельности группы усложняет и общество в ней, а это невозможно без избирательности в отношениях. Возникает собственно «южная этика»: «делай другому то, что он делает тебе». Око за око и проч.

Почему на этом история не заканчивается?

Пусть у некоторого племени получилось расселиться за горизонт, при этом без истерики. Ну да, детей много, земли мало, погода разнообразная, не дохнуть же. Они не расплевались с родственниками и пока не обзавелись собственным вождём, а признают прежнего, загоризонтного. Хороший человек, саблезубого тигра одной левой, дюжину баб на празднике плодородия в один заход и так далее.

Однако вождь чисто технически не может более служить примером, ведь вживую его не видят, а пересказывать о нём всё – надорвёшься. Что, цинично говоря, отселенцев вовсе не огорчает. Надо меньше напрягаться, потому что спросить за добросовестное подражание вождю в отсутствие вождя не так просто. Можно подумать и о себе.

О, скажет технарь, я вижу, к чему клонит автор. Получается снижение пропускной способности канала связи при сохранении требований к скорости передачи информации. Затормозили ютуб.

А во времена былинные задачку решают просто, снижая те самые требования: о вожде надо рассказывать только новые вещи, подразумевая, что всё остальное он и так делает. Так что и вы «и так делайте».

Вот только в сочетании с «можно подумать и о себе» (а это вещь фундаментальная) отселенцев больше всего интересует, что вождь перестал делать, от чего он отказался, что больше не надо повторять. Это новая информация? Да. Она не перегружает канал связи? Нет, потому что это не повседневные дела. Тогда какие проблемы?

Так зарождается и накапливается «восточное полюдье»: «я не должен делать того, чего никто не делает».

Вождь, кстати, по здравом и тоже циничном размышлении не возражает, особенно если отселенцев много и в разные стороны. Это перед местными он должен выпендриваться, чтобы своим примером всё время вести за собой, а вот чтобы его знали и любили за сотни и тысячи километров от тронного зала, теперь достаточно быть просто хорошим^TM человеком, не делать совсем уж сенсационных гадостей, да и вообще ничего нового. И такое легче с годами, когда и на саблезубого тигра уже не очень, и с женщинами… так, групповуху я вообще запрещу, пусть каждую леди охаживает свой джентльмен, чтобы и с меня подвигов не запрашивали. Катехон я нынче.

Так вождь превращается в царя. «Другее других» остаётся «другее других», но из «всее всех» превращается в «никтее никого», из деятельной точки отсчёта в бездеятельную, безгрешную. Ну, как «безгрешную»… безгрешной у нас работает надмирная непостижимая сущность, мы за неё теологам платим, а царь – миропомазанный представитель, но тоже человек, чтобы совсем уж от праведности не рехнуться.

Вариантов грешного поведения много, и анализ поведения окружающих через эти грехи делает возможным избирательное отношение человека к окружающим, то есть к разным грешникам по-разному (индульгенции как иллюстрация). И вот уже «восточное полюдье» ограничено «восточной этикой»: «я не должен делать другому того, чего он мне не делает».

Далее те же дела: «восточное общество» усложняется, группы людей, в которых оно существует, способны на многое, так что империи разгоняют «южных» варваров по захолустьям, а если те всё же справляются с приличными государствами, то стремительно перенимают «восточный» подход, потому что царю лучше живётся. Зачастую они даже не меняют вывеску. А мудрецы поблизости вздыхают о том, что убивший дракона сам дурак.

Технарь вновь начинает что-то подозревать, и он прав. Да, книги, да, проповеди, да, законы – но вы не можете вечно наслаждаться радиальной и даже радиально-узловой топологией сети.

Во-первых, на источник конечной мощности нельзя вешать бесконечное количество каналов, то есть азартно плодящийся и разбегающийся в разные стороны обыватель знает о царе всё меньше и не рассматривает его как пример. Так в обществе начинает накапливаться новое полюдье, когда «подумать о себе» не бонус к правильному поведению, но оно само. Ибо «до бога высоко, до царя далеко».

Во-вторых, с увеличением длины ветвей растёт стоимость их обслуживания и больше вероятность искажения информации. Задиры думают, что у них получится отделиться, а умники пакостят сатирой и утопиями. Общественные отношения напрягаются.

И вот так «я должен» в некоторых обществах перестаёт работать вообще. «Я» уже не имею такого представления ни о царе, ни тем более о вожде как воплощениях «другого», которое влияло бы на моё поведение.

Жизнь становится столь сложна, что уже и царское «не делает» по отношению ко всё новым людям, вещам и обстоятельствам не пролезает в канал, да и сам сигнал слишком слаб. Миропомазание и иные средства усиления тоже не панацея, в них разные люди верят по-разному.

По итогам этого процесса царь – для начала, конечно, король – опаньки. Насильно или добровольно, с вышкой или с конфискацией.

Остаётся то полюдье, которым пропиталось население за время, когда «восточная этика» уже не справлялась с задачей. Это полюдье неизбежно будет основано на принципе «другой (не) должен», а не «я (не) должен».

Здесь та сущность, бывший вождь и бывший царь, которая не просто ближний мой, а «другее других», из эталона превращается в ресурс, который я обязан использовать в своём правильном поведении.

Дело, однако, в том, что этому критерию отвечает не одно полюдье, а два, которые наследуют «восточному полюдью», но не наследуют друг другу. Они могут состояться независимо друг от друга.

Это «западное полюдье», когда «все должны делать то, что делаю я», и «северное полюдье», когда «никто не должен делать того, чего я не делаю».

Архитектура сети в обоих случаях будет, кстати, не полносвязной, а комбинированной, что бы Вам всякие прекраснодушные прожектёры ни вещали.

Почему в одном обществе после «восточного полюдья» возникнет «западное полюдье», а в другом – «северное»? Потому, что мы живём в материальном мире, где масштабные неприятности случаются везде и всегда, так что приходится изворачиваться.

В «южном» обществе неприятности отрабатывают через уход от опасности: «все следуем за вождём, он-то знает, что делать, а если окажется, что следуем не туда, то он первый и нарвётся, а мы хором последуем… эээ… за следующим».

«Восточное» общество пытается выжить на запасах: «сидим тихо и терпим, пока царь за нас молится, – может, и не перемрём».

И то, и другое не решает самой проблемы, не противодействует опасности, которая может и догнать, и повториться, когда захочет. А «пост-восточные полюдья», основанные на «подумать о себе», пытаются с опасностью разобраться.

И вот беда. В одной группе, где набрал силу этот «пост-восточный» подход, есть избыточный человеческий ресурс (а значит, и любой вещественный ресурс, который способен добыть человек в данной ситуации), а в другой этого человеческого ресурса нет. Она малочисленна.

В условиях избыточности человеческого ресурса его тратят на проблему в режиме свободного поиска решения. «Каждый сам за себя» хотя бы потому, что нас и так много, а в условиях наступившей беды, подсказывает внутренний циник, чересчур много.

В идеале каждый член группы «сам знает, как надо» (лезет в вожди) и создаёт своё предприятие, использующее доступные вещественные ресурсы и изо всех сил старающееся использовать окружающие человеческие ресурсы. Какая-то часть этих предприятий добивается успеха, и найденным способам решения следуют все остальные, кто ещё не угробился на неверных путях. Точнее, их интегрируют в эти способы, хотя бы в качестве наёмных рабочих.

Как выражался Иван Данко, «капьитальизм». А точнее, «западное полюдье», «все должны делать то же, что и я». Предельно эффективный способ использования человеческого ресурса для быстрого и гарантированного решения проблемы. Понятно, что «быстрое и гарантированное» здесь всё же зависит от масштабов и сущности проблемы, но тем не менее.

Основной недостаток: «быстрый» здесь легко превращается в «краткосрочный», а «гарантированный» в «узколобый». Впрочем, пока излишек человеческого ресурса присутствует, добровольно или насильно, этот подход процветает. С усложнением общественной деятельности он совершенствуется и становится избирательным, то есть вырастает в «западную этику», а та обеспечивает процветание, как пока принято выражаться, «цивилизованного общества». Браво, чего уж там, безо всякой иронии.

А вот та же самая неприятность настигает малочисленную группу, в которой «восточное полюдье» тоже выдыхается. В отличие от первой группы, людей на свободный поиск всех возможных решений здесь тратить невыгодно, можно погубить всех до одного и всё равно пропустить нужное. И с вещественными ресурсами тоже беда, их так же некому добывать, то есть запасов нет. Казалось бы, ложись и помирай.

Однако сошедшее на нет «восточное полюдье» уже не воспрещает новые действия, то есть поиск решения всё равно начнётся.

С другой стороны, этот поиск не будет одобрен, – ничего возвышенного, сугубо утилитарное «он на свои завихи проедает последнее, что у нас есть» – так что поиском решений проблемы займётся меньшинство в группе, а большинство (его можно назвать «коллективным царём», не путать с толпой) будет поиску препятствовать, требуя бездействия в «восточном» режиме. Такое требование будет считаться правильным, ибо выгода от него здесь и сейчас очевидна: ресурс убывает медленнее.

Парадоксально, но именно это требование обеспечит выживание малочисленной группы, когда противодействие каждому шагу в поиске решения неизбежно станет этот шаг оптимизировать, уточнять, буквально доводить до ума: «надо объяснить этим дебилам, чтобы они поняли, что я делаю… кстати, может, и они чего подскажут в пылу дискуссии, гоняясь за мной с вилами».

Я бы привёл здесь в пример оригинального, горьковского Данко, но тот с окружающими не особо советовался.

Оно, противодействие, навязывая экономию ресурсов, будет так же сводить различные направления поиска решений разными субъектами в одно, опять-таки оптимизируя его при этом. Поиск решения будет идти на разных уровнях абстрагирования, с возможностью постоянного сравнения внешней аудиторией («коллективным царём») не только отдельных решений, но и их классов, с приговорами «чего вообще не надо делать».

И вот так «пост-восточное полюдье» становится «северным полюдьем», императивом того самого вмешательства, балласта и торможения: «никто не должен делать того, чего не делаю я». Напомню, что я считаю критическим моментом в наступлении «северного полюдья» в России Великий голод и, далее, «бунташный век».

Каковы преимущества «северного полюдья»? Выживание общества и той группы, в которой они существует, в гибельных, с точки зрения всех остальных полюдий, условиях. Протяжённые и адаптивные решения – если у Вас проблема понята на следующем уровне абстрагирования, то менять подходы на низшем уровне можно очень быстро и так решать проблему в её текущей версии. Кроме того, становится возможным предотвращение опасности, и это самое выгодное во всём спектре решений для любой этической системы.

Главный недостаток: так очень неприятно жить. Напряжение коммунальных отношений в группе становится ценой не только выживания, но и повседневной жизни, потому что балласт убрать нельзя. Заостряя, «северное общество» без развитой «северной этики» ближе к кризису, чем любое другое.

В группе с «западным полюдьем» свободный поиск решения порождает конкуренцию за ресурсы, которую легко представить «честным состязанием», когда даже проигравший может испытывать известное удовлетворение и за себя, и за победителей (просто потому, что они свои, соседи по беговым дорожкам), после чего попытаться начать по новой. Это по сути своей экспериментальный подход.

В группе с «северным полюдьем» найденное решение будет продуктом изнурительных (и далеко не всегда честных) споров, и это решение станет претендовать на единственность и окончательность.

Обобщённой реакцией на такое будет повышенное стремление носителя «северного полюдья» и, далее, «северной этики», к самоизоляции, чтобы «отдохнуть ото всех». Вот только очередная проблема не даст этого сделать: для её решения опять надо сплачиваться в «коллективного царя», чтобы уследить за растратчиками, которые что-то там обещают. И так по кругу. Когда я говорю, что «русские – это община единоличников, потому что мы живём в бедной и безлюдной стране», то я имею в виду именно это.

Это проектный подход.

В «Поведении» нет пояснений по понятию истины в «северной этике». И вот если в «западном» понятии истины определяющую роль играет эксперимент, то получается, что у меня есть ещё одна тема для серьёзных размышлений (или воспоминаний). У Вас теперь, впрочем, тоже.

О делах исторически сиюминутных с опорой на вышеизложенное рассуждение тоже как-нибудь потом. Предсказывать надо не слишком часто, не то люди могут вспомнить, что я нёс в прошлые разы.

Впрочем, кое-что запишу здесь в качестве введения.

Полагаю, что вышеизложенное рассуждение, помимо всего прочего, даёт ответ на вопрос, почему в «Поведении» эволюция российского общества в XX веке представлена как серия попыток ограничения «северного полюдья» разными видами уже состоявшихся этик в конкретной последовательности.

И «южный», и «восточный» период истории СССР были неизбежны просто в силу того, что первый – самый простой, и это в условиях страны с разрушенным производством и с переоформленным суверенитетом критически важно, а второй вырастает из первого с усложнением общественной жизни, что опять-таки неизбежно. Грубо говоря, Сталин – вождь, Брежнев – царь.

С дальнейшим усложнением советской общественной жизни требование к переходу от «я (не) должен» к «другие (не) должны» тоже должно было быть выполнено, см. выше.

Отнюдь не выглядит случайностью и то, что была воспринята (навязана) «западная этика», проработанная лучшими умами планеты и выверенная столетиями общественной жизни в наиболее развитых странах, а не «северная этика», нащупываемая со сравнительно недавних пор и опытным путём.

И я согласен с мнением, что условный «Запад» мог «удушить Россию в объятиях», всего лишь не порождая проблем, стимулирующих работу «северного полюдья», то есть не подпирать его и не востребовать. Не грабить, не унижать, не вводить санкции. Получилась бы бУССР, только большая, но не надолго, окончательный распад не заставил бы себя ждать. Что значит «они там по-другому не могут», только унижать и грабить, воображая нас человеческим ресурсом для решения своих проблем? Ну, не могут, и что? Значит, и нынешние дела неизбежны.

Исторический детерминизм, как и было сказано. Либо «северное общество» с состоявшейся «северной этикой», либо конец российской истории, даже если он произойдёт без смены вывески.

Спасибо за внимание.

Коротко (по моим меркам) об «информационной войне».



Частица «информационной войны» с участием обывателя выглядит примерно так.

Вот публичное сообщение, которое нравится обывателю по шкале от «вроде правильно» до «я сам это написал».

В комментариях к сообщению (не обязательно на том же сайте) заводятся не нравящиеся обывателю комментаторы. Через некоторое время, даже если сообщение изначально не было рассчитано на эмоциональную реакцию, комментаторы завзято оскорбляют друг друга, уже не имея в виду самого сообщения.

Если аудитория сообщения достаточно велика, то в собачащейся публике неизбежно Открытие: противная сторона работает, во-первых, за материальное вознаграждение, а не от чистого (грязного, с точки зрения оппонента) сердца, а во-вторых, награду ей выдаёт эк-зис-тен-ци-аль-ный враг. Иными словами, оскорбляющий тебя поганец – наймит Тёмных Сил, а не благородный соперник с искренними матюками наперевес. Предельный случай здесь «бот», то есть даже не наймит, а бессмысленное орудие наймита Тёмных Сил. В подтверждение Открытия приводят существующие и воображаемые несоответствия в коммуникациях противной стороны: числовые параметры аппаратуры, образ, поведение и проч.

С тем сражение затухает, ибо зачем мне, такому праведному и непосредственному, тратить свой пыл на наймитов?

И всё бы хорошо, только это не война, а пьяная драка. Для войны нужна армия, а не вот это, как его ни называй, каким спецназом ни рисуйся.

Смотрите.

СМИ состоялись как биржевые сводки. Изначальный интерес к газетам был вполне материален, это был интерес собственника. И медиа, существуя как предприятия, стали поддерживать «общности», то есть сообщества людей, объединённых отношением к одному и тому же предмету (определение не моё, обсуждать не хочу). Вот биржа, вот люди, которые друг друга не знают, но внимательно следят за положением дел на бирже, – и к изменениям этого положения относятся, кстати, по-разному – и вот газета, которая с этого живёт. СМИ так и развивались, предоставляя поводы для разговора между не очень знакомыми между собой людьми – что Фунт и Валиадис знали друг о друге, а не о Чемберлене? – по не очень важным для них предметам.

Потом пришёл и остался Интернет, который добавил в «информационное пространство» коллективную/коммунальную составляющую. «Коллектив» я понимаю как сообщество, объединённое отношениями между его членами (определение опять же не моё, обсуждать не собираюсь), причём эти отношения могут быть и антагонистическими. Короче, «Воронья слободка». «Срач в комментах» – это кухонная склока в коммуналке, то бишь отношения внутри одного и того же коллектива, а не экзистенциальное противостояние. В Интернете такой коллектив, как правило, долго не держится, умирая с Открытием, то есть с подозрением, что отношения в коллективе не чисто коммунальные.

А вот армия на протяжении всего своего существования в человеческой истории – это «организация», то есть сообщество, в котором одновременно и непротиворечиво присутствуют и те, и другие отношения (не моё, не обсуждаю). Отношения между членами организации – это подчинение, то есть обоюдное согласие между начальником и подчинённым о выполнении приказов. Тем армия отличается и от рабства, и от братства. Войны – повторю, если это войны, а не пьяные драки – выигрывают армии. У «романтиков с большой дороги», которые друг с другом либо ссорятся, либо не разговаривают, шансов против армии нет. Они не более, чем заметки на полях настоящей войны.

Итого, прямое, а лучше опосредованное, то есть через политические и экономические корпорации (в том числе с противоречащими интересами) спонсирование государством неких организаций.

Организаций, официально зарегистрированных: с именем, уставом, формой, где под формой понимаются в первую очередь открытые опознавательные знаки в сообщениях, но мундир тоже неплохо бы. Стиль, сами понимаете. Организаций – и это очень важно – с присягой, а не только контрактом. Конечно же, иерархическая структура, без которой не существует «организации» по определению выше. Служебные часы в день (у комсостава на полный), наряды сил на комментируемые или создаваемые сообщения с уже заданными темами без привязки к объёму и числу. МТО. Отдельная служба по автоматизированному сбору информации для подготовки сообщения (ссылки и цитаты). Ещё одна по обратной связи, то есть по наблюдению и оценке эффекта от сообщения, которая и будет компенсировать отсутствие требований по объёму и числу.

Ещё много чего можно исчислить, но цель одна: точная и своевременная подача оригинальных и качественных сообщений и комментариев открытой принадлежности и, думаю, открытого авторства.

Иными словами, практика, прямо противоположная существующим практикам. Практика, которая успешно существовала в прошлых столетиях, и которую надо возрождать на новом уровне. А то заполошный и бессвязный крик страдающей души как жанр обесценен Интернетом в хлам.

Кстати, существующие практики и не существуют-то толком. Они состоялись в качестве побочных следствий технического развития (оказывается, палкой-копалкой и драться можно, ого), а не как оригинальная технология. Рискну предположить, что сатрапы, помыкающие ордами наймитов, всего лишь паразитируют на естественных процессах, истощая этим ресурс Тёмных Сил. Или Светлых.

Вот как-то так.

Перед тем, как формулировать возражения, которые сейчас кажутся Вам очевидными, – скорее всего, Вы думаете о способе снизить доверие к отдельно взятому, сравнительно дорогостоящему комментарию с указанием на то, что так можно бесконечно поступать со всеми – я прошу Вас добавить в это уравнение два условия.

Первое: обыватель не глупее меня. Может быть, он даже не глупее Вас. Живя в обществе, он вынужден использовать и создавать репутацию, а это несовместимо с безраздельной верой в грязь. Второе: войны идут годами и десятилетиями. Точно ли сгодится ли задуманный Вами способ против долговременных инвестиций?

Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. Адреналиновый довод, то есть указание на то, что нынешнее положение дел приятно, я оставлю без внимания. Пьяная драка, как и было сказано. Борьба с алкоголизмом – иная тема, хотя и достойная рассмотрения.

ПостСубСкриптум. Я подозреваю, что знаменитое булгаковское высказывание о советских газетах было отнюдь не гласом вопиющего о свободе слова, а изящной и злой самоиронией. Белые с их сомнительными организаторскими способностями пролюбили и прессу. Красные напрягались как могли, наращивали тиражи (до дореволюционных в Гражданскую всё равно не дотянули), изобретали и переизобретали специализированные издания, раздавая единую повестку дня и сколько-то непротиворечивую информацию разным группам населения. А у белых была та самая свобода слова, когда газетиры не отрабатывали, а зарабатывали, то есть пренебрегали военными делами и писали то, что в городе купят. И вот господа офицеры, случалось, фронтовые сводки читали в трофейных советских газетах; может, даже до обеда. Если Михаил Афанасьевич стал такому свидетелем, то «Вот никаких и не читайте!» играет новыми красками.