| 8:21a |
Подумалось
Пошли вторые сутки моего бана в твиттере. Твиттер мне прислал письмо, в котором разъяснил, что бан на неделю я заслужил за твит об отрезанных головах французов. Якобы я дискриминирую какую-то группу людей. Я, конечно, написал апелляцию, так как считаю, что группу отрезателей голов можно и даже нужно дискриминировать. Но, говорят, такие апелляции рассматриваются месяц.
Однако, лишив меня всех функций, твиттер мне оставил одну: я могу беспрепятственно банить, кого хочу. А, прослышав о моем вынужденном безголосии, меня там со всех сторон облепили насекомые, полагая, что раз я не могу ответить, то можно кусать невозбранно. Ну нет уж: отрезанные головы летят во все стороны, заливая мой несчастный твиттер морем крови.
В фейсбуке меня тоже банили многократно, и я помню, как потом трудно возвращаться в нормальное русло. Заходишь и испытываешь такое чувство отвращения от самой этой среды, что хочется побыстрее уйти, чтоб посмотреть какое-нибудь кино, например. Нужно время, чтобы забыть, что ты круглосуточно на прицеле автоматчика.
Социальные сети - это потрясающее изобретение, изменившее мир. Еще не все осознают, насколько они изменили мир. Но мне почему-то кажется, что для вот этих грандиозных монстров пошел обратный отсчет. Они съедят себя сами, и ничего не останется.
Я помню времена, когда единственной социальной сетью был Живой журнал. Я там начинал тогда, когда про фейсбук, твиттер и прочие телеграмы никто и слыхом не слыхивал. Любой приличный человек считал своим долгом завести ЖЖ. Это была грандиозная площадка для общения. И деградация ЖЖ происходила у меня на глазах. Началось это падение как раз со зверств абьюз тима. |