Один генерал велел готовиться к прошлой войне. Отозвать дипломатов из страны бывшего противника и заранее разорвать отношения, чтоб не случилось как в прошлый раз. Наштамповать танкеток, размножить старые карты. Углубить оборону в местах давних прорывов. Объявить мобилизацию по архивным спискам военнообязанных и ждать прибытия мертвых по повесткам.

Разумеется, такие меры были всего лишь военной хитростью. Тем временем за этой дымовой завесой велась подготовка не к прошлой войне, а сразу к позапрошлой. В обстановке строжайшей тайны артиллерию модернизировали до гладкоствольной. Казаки ставили удар, тренируясь на арбузах, гусары учились молчать. Мужики окали, гэкали и надрачивали дубину народного восстания.

Это была солдатская смекалка, возведенная в степень шитых золотом генеральских звезд. Ибо если уж предугадать облик грядущей войны все равно невозможно, то не имеет никакого значения, к чему именно идет подготовка. Что и говорить, боевые действия идут уже не первый год, но до сих пор никто ничего не понимает. Генерал командует поднять себе веки и изучает сводку.

Цифры не сходятся, как вывернутый наизнанку фрактал. В размерах целого фронта потери остаются ничтожны, на уровне мирного времени. Но чем больше масштаб, тем хуже выглядит положение. Операция по взятию дачного поселка уносит целый полк, штурм одинокого сарая — дивизию. Генерал опускает воспаленные веки и мучительно пытается вспомнить, когда и где он так ошибся.

(Read Comments |Comment on this)

«На вашем месте, старпом, я бы поостерегся называть болваном неизвестное пока лицо (...) А вдруг да это Божественный промысел?» / Юрий Коваль

(Read Comments |Comment on this)

Министерство наград действует согласно уставу. Пункт первый гласит, что наградная система — «традиционная часть официального языка, служит личной и государственной памяти». Пункт третий: «Отсутствие награды трактуется как саботаж».

Орден Уместного молчания вручается за отсутствие вопросов. Медаль «Утренняя зоря» — за своевременный подъем. Почетный знак «Тихий плач» за сдерживание слез. В особых случаях возможно одновременное награждение Званием за получение ордена.

Второй раздел ранжирует награды по трем видам. Награды первого круга (такие как «За выражение сожаления по графику») считаются символами активного содействия. Награды второго круга (например, медаль «За согласие») отражают успехи на косвенном фронте.

Наконец, секретные знаки отличия вручаются лишь устно или даже мысленно, с внесением соответствующей отметки в Единый реестр награжденных лиц (ЕРНаЛ). Звание «Потомственный сотрудник» и некоторые другие знаки отличия наследуются.

Раздел «Регламент ношения» указывает, что при достижении 300 единиц (100 для детей до 9 лет, 200 — до 16-ти) для их публичной демонстрации используется «Наградное тело», вплоть до полных двойников отмеченного лица, клонированных специально для этой цели.

Официальными лозунгом министерства является знаменитое высказывание его первого главы: «Награда есть элементарная единица власти». Неофициальным — его же цитата «Медаль — это шаг, орден — это и дыхание, и мысль».

В соответствии с этим, после констатации смерти вручается орден Последнего вздоха, и на этом личное дело в ЕРНаЛ считается завершенным.

(Read Comments |Comment on this)

Геннадию Петровичу приснилось тайное имя бога, и было оно — Олег. Не тот Олег, который, например, племянник жены, или вон в нашем подъезде живет. Другой Олег, и имя другое, и каждая буква его — кипящая плазма, загоризонтная пронзительная суть.

Очнувшись, Геннадий Петрович лежал, пока не успокоилось сердце. Бесполезно, как пальцами воздух, пытался выловить заветное имя из памяти, пока оно не испарилось окончательно; осталась только полная, ревнивая уверенность в силе сновидений.

Геннадий Петрович приготовил блокнот с карандашом и завел привычку записывать все, что видел перед пробуждением. Имя больше не возвращалось, но сны определенно что-то обещали, указывали на нечто еще будущее.

Как будто плыл на крошечной лодке и из-за прошедшего мимо катера перевернулся. Испуга не было, потому что дно оказалось совсем близким, и побарахтавшись, лег на него отдохнуть. Что все это означало и как именно должно исполниться, было неясно.

Поэтому Геннадий Петрович сел в электричку и доехал до платформы «-й километр», через поселок дошел до озера. Арендовал ялик, отошел от берега и осмотрелся. Катеров нигде не наблюдалось, — да и откуда бы, надо было раньше думать.

Геннадий петрович вцепился в борта руками и стал раскачиваться, пока лодка не опрокинулась. Постояв по грудь в воде, опустился на дно и лежал, сколько хватило дыхания. В тишине пульс вспухал и опадал в ушах; сон оказался вещим.

Другой раз сидел в чебуречной и ел, запивая красным полусладким. к нему стал задираться Пушкин, их разняли и выгнали. Они решили найти место, где никто не помешает, и остаток сна пробирались через пустырь, через горы строительного мусора.

Все обдумав, Геннадий Петрович нанял актера, изображавшего Пушкина на массовых мероприятиях. В чебуречной они исполнили все по писаному, а потом долго шатались по Заречью, среди заброшенных железобетонных конструкций, и уговорили три бутылки.

Геннадий Петрович тщательно следил, чтобы сны его сбывались. Это требовало изворотливости, зато и опыт приносило небывалый. За определенную мзду пробрался в больничный морг и по-пластунски пересек все помещение, проползая под лежаками.

Сколотил виселицу, как из другого видения, и закрепил в петле тяжелый маятник. Провожал Ельцина — двойника, конечно, — и услышал, как тот кричит в окно плацкарты: «А мы!? Перед лицом таких несчастий мы занимаемся всей этой ерундой»!

Однако крайний сон оказался тяжелым и трудноисполнимым. Вряд ли можно было воплотить его, не преступая закон. Там был как бы человек весь в красном, без ничего внутри, — только ребра и неизвестная кость, вырезанная на меди.

Геннадий Петрович задумался, как действовать дальше. Пока он курил на балконе, вдоль дома перелетало целое облако весенних бабочек: сотни или тысячи мельтешащих крыльев, каждый взмах которых полностью менял будущее.

(Read Comments |Comment on this)

Они возненавидели друг друга еще в первом классе. Возненавидели так глубоко и мощно, что это приходилось скрывать за неловкой улыбкой, за полувзглядом, маской. Планировать вдолгую, откладывая острое желание опозорить, унизить, искалечить немедленно. Сойтись как можно ближе, чтобы уязвить побольнее, резануть по незащищенному. К средней школе они стали неразлучны.

Летом она заботливо убивала на нем комаров, отвешивая оплеухи с избыточной силой, до болезненных кровоподтеков. Зимой он «ради нее» нарочно лизал железки и рвал себе язык, внутренне довольный тем, что навязал ей вину за эту нечеловеческую боль. Обнажаясь, прикасались друг к другу с омерзением, но втайне торжествуя, что удалось украсть его, ее единственную девственность.

После свадьбы взаимная ненависть сделалась тотальной. Он намеренно лажал на работе и ни в чем не преуспел, постоянно удерживая ее в унизительной бедности. Она набирала микрозаймов, заставляя того отдуваться перед агрессивными коллекторами. Он возвращался поздно, весь изгвазданный, бухой невесть на чьи деньги, и до утра портил ее сон оглушительным пьяным храпом.

Друзей у него не оставалось: она переспала со всеми. Однажды он застал ее наглотавшейся таблеток и едва успел довезти до клиники. Придя в себя под капельницей, она бледно улыбалась, видя, как измучился он. По возвращении ее ждал раскидистый букет цветов, на которые у той была аллергия. Назавтра он нашел ее на полу в кухне, полной газа, плотнее закрыл дверь и молча лег рядом.

(Read Comments |Comment on this)

жуткая пандемия в 'the last of us' вдохновлена не только кордицепсом, но и сложными отношениями английской/американской культуры с грибами, которые считаются не особо съедобными и в целом — чуждыми. вроде неподвижных насекомых, на любителя

в культуре славянской грибы, напротив, воспринимаются в целом позитивно. старичок, помогающий заплутавшим малолеткам, зачастую выглядит как антропоморфный боровик или другой полезный гриб, которых различают до деталей вплоть до груздей белых/черных

так что перенесенная на наш гумус версия 'the last of us' будет полной противоположностью исходнику. как весенняя/светлая история, в которой зараженные спорами — и преобразованные ими — люди-маслята подносят всем по рюмочке клюковки

«выживальщики» крякают, выпивают и вместе погружаются в зеленую/бурую чащу. сидят у огня, обжаривая кленовые палочки. слушают старого подосиновика, снова угощаются в компании смешливых опят, тискаются с женщинами, зараженными лисичкой

(Read Comments |Comment on this)

На всякий случай Жеглов еще раз осмотрел пустой коридор и плотно прикрыл дверь, придвинув у ней стул.
- Кто-то из наших стучит, — лицо его отяжелело от собственной тяжести. — Другого объяснения нет: где-то сидит крыса.
В мрачном расстройстве он едва не ударил по столу, но Шарапов поднял руку:
- Ты, Глеб-Егорыч, не кипятись. Ты вспомни, у нас ведь есть там свой крот? Ну? Ну, то-то. Может, он назовет нам крысу.
- Да, если только у них нет своего бобра.
Шарапов не понял.

- Бобра из нашего отдела, который выдаст крота у них, — пояснил Жеглов.
- Погоди, Глеб-Егорыч, разве наш дятел их бобра не опознает?
- Дятел это ты грамотно, — Жеглов одобрительно хлопнул его по плечу. — Но ты, Володь, еще молодой. Про подсадную утку слышал?
- Это что же получается? Пока весь народ, — возмутился Шарапов. — Тут какая-то утка... Считаешь, стоит привлечь нашего омуля?
Работа кипела. Схема расширялась, заполняя развернутую на столе миллиметровку. Непрерывные и пунктирные линии складывались в пятно Роршаха, крупное и мутное.

Дверь приоткрылась, ударив стул и отодвинув его. В просвет сунулась голова Дукалиса:
- Глеб-Егорыч, по коням, у нас труп, — выдохнула она, — Возможно, криминал.
Заметив стул, добавила заинтересованно:
- А это у вас что?
- Заводи, мы сейчас, — Жеглов закрыл дверь вместе с Дукалисом.
Опытными пальцами свернул схему и забросил в сейф. Вскоре грохот его сапог раздался из коридора. Шарапов вытащил диктофон и остановил запись. Подумав, стер из памяти этот разговор и пошел нагонять — своих.

(Read Comments |Comment on this)

статистика доказала, что электоральные процедуры приводят к власти компетентных политиков не чаще случайности. поэтому из конституции вымарали право избирать и быть избранным, заменив его традиционным жребием, для бюджета почти невесомым

сперва тянули спички, но обнаружилось, что многие мастерски жельдят в этой игре, причем неясно, как именно. с «камень-ножницы-бумага» и их вариациями тоже вышло не лучшим образом, даже если в прямом эфире

механизм передачи власти устаканился лишь с переходом на всеобщую равную обязательную считалку. институт великого отечественного языка разработал ее нужной длины, чтобы обойти всех граждан федерации несколькими циклами

завтра как раз очередь нашего округа: из всех окон прозвучит по слову — «раз! два! три! четыре! кто-то! ходит! по! квартире!», — и так до самого острова калининград: «девять! скрипнул! пото! лок»! — и назад к дальнему востоку, пока победитель не провозгласит финальное «вон»

(Read Comments |Comment on this)

Спустив унитаз, Николай Григорьевич вышел в коридор, где лицом вверх лежал Костик. Крошечный блевотный гейзер булькал в приоткрытом рту и обрушивался обратно, с каждым всплеском проникая в дыхательное горло. Да ну, не. Нагнувшись, Николай Григорьевич развернул его боком, и рвота продолжила сливаться на пол.

Утром Костик сидел бледный, отпивался чаем. Найдя его на кухне, Николай Григорьевич развел руки, улыбаясь необычайно широко: «А я ведь вчера знаешь чего? Жизнь тебе спас». Костик не помнил и сильной благодарности не ощутил. Но неважно — сам Николай Григорьевич чувствовал себя, наконец, героем.

Не прямо героем-героем, но все-таки человеком небессмысленным, нужным. И свидетельство тому — вон, можно пощупать, если кому не верится. Николай Григорьевич стал навещать Костика, заботился, наставлял насчет вредных привычек и взяться за ум. Запомнил день рождения и являлся нарядно причесанным.

Когда тот проходил мимо, махал: «Че-как сам? — и уже остальным, как бы между прочим. – Вообще, я его от смерти спас». Костик показывался во дворе пореже и попозднее. Как-то, шатаясь уже в темноте, не дотерпел, зашел за гаражи, а когда застегнул ширинку, решил устроиться на ночь тут же, в свежем сугробе.

Нашли его случайно, когда Костик отключился и засинел. Виктор Анатольевич изучил покинутую им бутылку, допил. Пошел было своей дорогой, но все-таки дернулся назад: взял за воротник, усадил и тормошил по щекам, покуда тот не замычал, приходя в себя. До дому добрались совместно, напустив холод в подъезд.

На следующий день Виктор Анатольевич посетил Костика, назвал его «родной» и рассказал про луковку. Про злую бабу, которой жариться бы у чертей, если б только не было за ней одного хорошего дела: как-то подала она луковицу нищему. «По ней-то, — поднял палец Сергей Анатольевич, — баба та из ада и выбралась».

«Не только ты, считай, еще раз родился, — он охлопывал Костика по плечам. — Но и я, понимаешь? Теперь с луковкой»... Тот сидел, махая примороженными глазами, и не говорил. А Виктор Анатольевич переменился. Стал ходить будто быстрее, устроился охранником, иногда пробовал чистить зубы и вообще решил пожить.

Так и пошло сплошное спасение. Было, Костик едва не попал под электробус. Лиза тогда оттащила его за куртку, стала приносить теплую пищу и постепенно осталась. И даже когда все-таки ушла — с повышением, — а Костик никак не мог решиться сигануть с балкона, то участковый его переубедил и взял на контроль.

Старался почаще заглядывать, видом своим распугивая обычных бухариков с лестницы. Буйные с шестого этажа тоже попритихли. Жаль, что вероятности были не за нас, и на майские Костик все-таки утонул где-то за городом. Лизу новый бросил, Виктор Анатольевич угорел в своей каптерке. Жизнь помалу вернулась в колею.

(Read Comments |Comment on this)

- мой сын мертв, — молча промолвил король, — а сердце жаждет мести.
- мой меч с тобой! — поднялся первый мечник.
- мой лук! — присоединился лучший лучник.
- и мои заклинания! — задымился верховный маг.
- и твой сын, — добавил некромант.

- и эта твоя шлюха, — не сдержалась королева.
- и ах, эти глаза напротив, — напела сама шлюха.
- а также наши соболезнования, — склонились послы.
- вашими бы устами, — съязвил канцлер в ответ.
- мертвыми мышатами, живыми х-ями, — затянул менестрель.

- добрыми намерениями, — поправил епископ.
- шоколадными теми самыми, — сан самыч погладил усы.
- пестрыми значками, — сверкнули очками уланы.
- ихними... — начал дурак, но его осадили.
король заснул револьвер в рот, треснул выстрел. собрание вздрогнуло: общими усилиями?..

(Read Comments |Comment on this)

когда траволта засаживает шприц между ребер и перезапускает сердце умы турман адреналином, ни одна тварь в голливуде не задумывается о происхождении спасительного средства. между тем, донорство адреналина — вопрос весьма дискуссионный. оно может быть экономически оправдано только при достаточно высоких сборах, и добровольцев приходится набирать за немалые деньги, имитируя максимальную угрозу их жизни, чтобы затем выделить из крови побольше гормона. активно привлекают выпускников разнообразных войн, которых можно довести до реакции «бей или беги» любым чихом и вытягивать высоко концентрированный раствор

получение препаратов других гормонов и нейромедиаторов по карману только самым крупным фармгигантам. их ресурсы позволяют нанять, например, кормящих матерей, чтобы забирать у них окситоцин, «гормон привязанности». оплатить будущую карликовость донорам, у которых выкачали гормон роста соматотропин. и, конечно, работает огромный нелегальный рынок. масштабы его неизвестны даже интерполу, но по некоторым оценкам, во всем мире миллионы людей не могут выкарабкаться из депрессии, не подозревая, что кто-то «в черную» высасывает у них дофамин для состоятельных пациентов с сердечной недостаточностью

(Read Comments |Comment on this)

смерть взмахивает косой в последний раз. почти что бесконечные труды закончены. смерть запирает вселенную окончательной печатью. протягивает ноги к огню. смотрит на пламя сквозь крепкую бурую жидкость. до следующей смены.

из-за двери доносится жалобное царапанье. смерть раздраженно вздыхает. отставляет стакан, поднимается. снимает печать. заглядывает: ничего. а нет, вон же, к косяку прилип нейрожириновский. все хнычет, хотя время давно вышло.

смерть наклоняется, чтобы лучше слышать. она различает: «провокация», «цифровая вертикаль». аплодисменты и крики виртуальной публики внутри него. смерть брезгливо давит нейрожириновского, но тот проступает на обоях.

она уничтожает его точным хлопком. он вскакивает на спинке кресла. входит в режим автостимуляции. «смерть — это заговор либералов». голос звучит отчетливее. бесконечно цитирует самого себя. издает звуки рождения. искрит фотовспышками. она бьет.

на кресле остается пятно. нейрожириновский визжит уже с противоположной стены. смерть бросается к нему и мигом уничтожает. сразу несколько копий на полу, торшере. раскрытой книге. зал меняет цвета и формы. этот код не вывести ничем.

«смерти нет». голос заполняет весь доступный объем. «есть только референдум». она бросается к двери. видит: там теперь уютное кресло. раскрытая книга, графин с бурой крепкой жидкостью. тут — нейрожириновский хлещет струями ультразвука.

смерть хмурится, проверяет печать. с обратной стороны проступают формулы нового мира. она понимает, что время вернулось. бросает печать в огонь, и тот вспыхивает рассветом следующего цикла. еще мгновение — и там звучат первые аплодисменты.

(Read Comments |Comment on this)

хитрожопый главбух соорудил схемку, и компанию зарегистрировали в богом забытой дыре в мурманской, кажется, области. налоги щедро полились местный бюджет и полностью изменили облик поселка с населением около 400 человек, привыкших выживать еще с закрытия соседнего гко в середине 90-х

переложили дороги и оснастили фельдшерский пункт. стадион у школы и саму школу перестроили по проекту лондонского архитектурного бюро, филиппу старку заказали набережную. на остановке смонтировали электронное табло с питанием от солнечной батареи, которое, однако, не показывало ничего, потому что показывать было все равно нечего

да и вообще на местную атмосферу модернизация никак не повлияла. на «джентрифицированном пространстве» близ памятника кирову все так же собирались те же с тою же водкой. «умный» общественный туалет не то чтобы игнорировали вовсе, но отливать ходили ему за угол. трое отметелили андрюху в свете фонаря комфортного для зрения спектра. участковый пересматривал записи с камер и видел, как на рассвете братья чучуевы завалили робота-доставщика и выпотрошили его на цветмет

(Read Comments |Comment on this)

В феврале 1997 г. на космической станции «Мир» случился пожар. Причиной возгорания объявили дефект одной из кислородных шашек, но в Звездном городке каждая собака знает, что виновником происшествия был тогдашний командир экипажа Валерий Корзун, который контрабандой пронес на борт пачку сигарет «Союз Аполлон» и не до конца погасил окурок, пряча его за переборками. Не без труда, но огонь удалось потушить.

Внутреннее расследование ЦПК выяснило, что привычке втайне привержены многие летчики-космонавты, и более того, трудный отказ от нее стал источником ряда прошлых конфликтов в пилотируемых экспедициях. Пришлось закрыть на это глаза, выделив курильщикам шлюзовую камеру для выхода в открытый космос. Кто бывал в морозном тамбуре поезда, узнает этот запах с оттенком псины: чуть приоткрыв внешний люк, чтобы не напустить еще больше холода, выдыхаешь дым в щель, от скуки корябаешь ногтем по инею, стараясь успеть последнюю затяжку, пока не закипели глазные яблоки.

Такая практика сохраняется и сегодня. Табачные заначки находят в стыковочных узлах МКС, в грядках опытной рассады; бороться с ними бесполезно. Оформились даже разные школы курения. В российском сегменте пользуются шлюзовым модулем «Поиск», немало задымляя околоземную орбиту. На американском тихарятся, курят в собственном санузле, выдыхая прямо в его воздушные насосы, и тут же смывают бычки, то и дело забивая унитаз.

(Read Comments |Comment on this)

надо просто заранее договориться, где в крайнем случае встретимся. мы вот решили на озере, 23 мая 2001-го под вечер, возле кафе «спутник», его как раз тогда отремонтировали

там и соберемся: пашка из 2054-го, уже весь седой, махнул в прошлое сразу, как это стало возможным. потом сразу пятеро с начала войны, столько же от объявления мобилизации

эдик — с тех пор, как начались настоящие траблы. юрец с американской женой после того как у них там все покатилось. олька из бывшей германии; мика, которому больше некуда

дряхлый андрюха, дотерпевший почти до 2070-го, когда фиолетовые ромбы размазали солнечную систему в два измерения. дашка, решившая вернуться, — как всегда, — чтобы всех спасти

(Read Comments |Comment on this)

Никто не знает, сколько нашим районом управляет нынешний глава. Сроки словно выскальзывают из головы: будто бы лишь в нынешнем году были выборы, кто-то сменился, — но ведь и пять лет назад он был, и десять. И всегда готов встретить посетителей в приемные часы, когда распахиваются резные ворота, и алые лепестки вечно живых гвоздик раскрываются по обеим сторонам каменной дорожки. Пока я шел к приемной, невидимые вьюны цеплялись за ноги и обрывались, поднимая сладко-пьяный цветочный запах.

Секретарши внутри не оказалось и, постучавшись, я осторожно вошел внутрь, сжимая свои бумаги. Кабинет казался залитым лунным светом, хотя был как будто день. По обеим сторонам тянулись колонны, вдоль глухой стены висели портреты предшественников, лица их выражали крайнее раздражение. В дальнем конце возвышалось резное ореховое кресло, словно выросшее само собой. Позади него струились шелковые муниципальные знамена. Глава сидел неподвижно, очки его сверкали, как утренний иней.

- Ничего не поделать, увы, — начал он без вступлений. — Это тянется минимум с Андрея Боголюбского, который хотел поставить здесь укрепление, но все-таки решил строиться по ту сторону реки. А при Петре, знаете? должны были провести мост, да денег не хватило. Кутузов мог дать решающий бой французам тут, у нас на поле, но передумал. Земство собиралось ремонтировать школу, а там революция, потом война. Что же могу я? Только удерживать от гибели и разложения, которые все равно неотвратимы.

- У меня дел невпроворот! Я ведь не сижу тут просто так? Покровительствую двум библиотекам, слежу за состоянием сорока девяти площадок, координирую работу четырнадцати служб. Заместителям и отделам постоянно требуются советы. Одновременно участвую в конфликтах на уровне префектуры. На прошлой неделе поддержал одновременно обе враждующие стороны. Значит ли это, что я борюсь с самим собой? Вовсе нет. Да и зачем? — Пискнув от ужаса, я выскочил за дверь и перевел дыхание, утирая лицо.

Ладони почувствовали, что за проведенное внутри время щеки покрыла длинная щетина, да и ногти выросли, требуя стрижки. Гвоздики по обе стороны тропинки присасывались к ногам окровавленными губами. От пыльцы разыгралась аллергия, нос дышал с трудом и шумом. В траве метались мелкие несимметричные штуки. Выскользнул в последний момент, за мгновение перед тем как резная калитка грохнула и захлопнулась, на глазах поржавела и заросла паутиной — до следующей недели и новых приемов.

(Read Comments |Comment on this)

ходила сдавать старые ногти на нужды фронта и у спуска в метро подобрала ничейного кутенка. к зиме тот вырос в неопрятного подвижного мужичка, звать артемий андреевич. волос с него получался паршивый, жирный и секущийся, такой принимали не везде. пробовала отвести его на сво, но там отказали: не бывать у нас войскам настолько щербатого рода

по дурости он распотрошил заначку, купил яйцо, которое всегда остается сырым и не крутится, звать несваренкой. озлилась, повела снова: сказали, шут с тобой, берем, все равно ситуация изменилась. шла обратно, заодно снесла лишние зубы в гумпомощь. несваренка кипела без толку несколько месяцев, а там артемий андреича вернули, левая рука в кармане, правая нога под мышкой

привел с собой знакомого, звать магой. волос с того выходил хорош, но в остальном никакой магии. на сво не шел, отвел за себя ампутанта андреича, там вздохнули: положение очень непростое, забрали опять. мага, впрочем, тоже уехал, по глупости попался, пришлось добровольцем. к осени артемия вернули хоронить, а из несваренки вылупилась бледная ощипанная курица

воскрес он тяжело, только на четвертый день, и тут же запил. с синих глаз съел курицу из холодильника. увидев кости, от ужаса стало будто не хватать воздуха, метнулась, распахнула окно: очередь тянулась к пункту приема перхоти. деревья ломали себе ветки, от напряжения их суставы потели и скользили. пацаны во дворе делились играть в войнушку, быть за пидаров никто не хотел

(Read Comments |Comment on this)

вся в/ч попала в мешок и сидела так уже неделю, лениво отстреливаясь. где-то в тылу, накрытый бревнами, начальник штаба висел над картой и сворачивал самокрутку. от нервного напряжения его руки чуть тряслись, но лицо оставалось твердым, как древесина: «возьмем их мешок в кольцо», — решил он. «устроим-ка им мешок», — сказали в штабе противника спустя две недели, когда кольцо надежно замкнулось. в современной войне эта ситуация не угрожающая: дроны позволяют снабжать окруженные силы неопределенно долгий срок, и кольца нарастали не по годам, охватывая друг друга слоями.

любой мешок в считанные недели оказывался внутри нового мешка. беспилотники с трудом перелетали их поперек, чередуя сброс припасов с бомбометанием. «перед нами война совершенно нового типа, — разводил руками публичный аналитик, — война рекурсий, битва фракталов: чей мешок окажется последним? кто найдет такой пакет санкций, в который поместятся все пакеты с прежними пакетами? чьи ввс научатся перехватывать перехватчики перехватчиков? какой впк наладит выпуск противоракет для противоракет для противоракет и глушилок для глушилок? иного выхода из нынешней ситуации я не вижу».

(Read Comments |Comment on this)

Закинув удочку, Его Величество внимательно огляделись (никого), вытянули из голенища плоскую фляжку, сделали два или три длинных глотка и замерли, следя за своим отражением. Тяжелая, стройная фигура раскачивалась и дробилась на водной поверхности: усы перетекали в бакенбарды, как у двоюродного дедушки или родного внука того же имени Александр. Тут внезапно Они поняли, что забыли свой номер.

Вряд ли Первый: не возник бы сам такой вопрос. Но тогда который? Кажется, Второй тоже был уже, с усищами, турка воевал. Но ведь и Третий воевал, хотя и с бакенбардами. Выходит, Они — Четвертый? Как-то нет, узнавания нет: был такой? А Четырнадцатый? Это будто Людовик, — Они поежились. Хотя бы Восьмой, как Генрих? Возможно, бывают дробные? Александр Полуторный? Вряд ли. Они беспокойно огляделись (никого) — как бы узнать незаметно?

Его Величества выловили фляжку, сделали два или три глотка. Надо выходить к людям, но людей остерегаясь. Едва Они зашагали, из куста вырос денщик и преданно рявкнул: «Мин херц»! Плюнули с досады: «мин херц» — невероятно. Быстро огляделись, заметив издали своих, и двинулись к ним спортивной, то ли военной походкой. Супруга взмахнула рукой, потом донесся ее голос: «Иди же скорей, Ники»! Он застыл от сильного головокружения.

Двое рядом подстригали кусты, Величества не замечая. «Точно говорю, царь подменный, — бубнил один. — Настоящая фамилия Грозман, собственного Христа распял», — и перекрестился. Почувствовали, как почва уходит из-под ног. Державная тягость под пупком пропала, потащило, слегка закружило в воздухе. Вытянувшись, зацепился за раму открытого окна, ноги продолжали медленный взлет. Сидевший в комнате вскочил, оправляя мундир: «Товарищ президент», — тут ахнул и отпустил, поднимаясь все выше.

Стало нестерпимо весело, вытянул из голенища фляжку, допил остатки и радостно выдохнул: «Последний», — не удерживая больше смеха. С такой высоты можно было оглядеть всю усадьбу. Река поднималась к горизонту, где скапливались неясные темные толпы. Постепенно ускоряясь, император изогнулся, как на картине, и потек туда. На край, где волновалось море крестьянских лиц в робах, над которым колыхались и тянулись к нему завитушки тощих рук.

(Read Comments |Comment on this)

6.

- где-где?
- в ереване.
- это вообще где?
- в армении.
- а это где? — повторил председатель объединенного комитета начальников штабов.
- на кавказе. часть бывшего ссср, — доложил бригадный колонел.
- и что, скажите еще раз, сделать?
- облить маслом внешний подоконник кухни в квартире Х дома Y по улице бабаяна. это второй этаж. оптимально между -цатым и -цатым -бря нынешнего года, но не позднее двадцатого числа.
- и что будет?
- мы не знаем, — признался бригадный колонел, — она и сама не знает. но предлагает именно это.
- вы точно доверяете этой нейросети?
- никак нет. однако она обучена, — он вынул распечатку из папки и поднял ее к глазам, — «сенсибилизирована по отношению к начальным условиям»... «способна предсказывать аттракторы»...

- можно сказать, что она как бы «чувствует» хаос, — вступил один из приглашенных экспертов, сидящих вдоль стен. все обернулись на него. — теоретически, такая система может определять то крошечное изменение в исходных обстоятельствах, которое приведет к нужным переменам в будущем. «эффект бабочки», помните? «шесть рукопожатий»...
председатель знаком показал, что этого достаточно, и снова обратился к ответственному колонелу:
- как был сформулирован запрос?
- для надежности мы прогнали более тридцати вариантов, вот их полный список, — колонел достал из папку еще одну распечатку и передал его в конец стола. — общий смысл сводился к тому, каким образом быстрее всего устранить от власти нынешние правящие круги -кой федерации.
- и ответы?..
- ответ был всегда один.
- ереван?
- точно так.
председатель помолчал, листая распечатки на столе, вздохнул:
- что ж. думаю, попробовать стоит. в конце концов, мы ничем не рискуем. меры предлагаются крайне аккуратные. но согласовать с госдепом и администрацией, конечно, придется. вы согласны? — он поднял глаза на весь комитет.

5.

релокант александр с трудом прислонил лестницу к стене здания, и сам прислонился. веселая профессия «алко-критика и алко-обозревателя» приносила недостаточно даже по армянским ценам. приходилось подрабатывать, поэтому под рождество александр тянул гирлянды вдоль левой стороны бабаяна. поборов муть после вчерашней дегустации в «каманче», он зажал провод левой рукой и медленно вскарабкался на пять ступенек, прежде чем лестница соскользнула с неверного подоконника на втором этаже.

скорая приехала без спешки, в больнице сделали рентген и закатали в гипс обе переломанные ноги, обезболили, выдали таблетки на ближайшие дни и — за отсутствием местной страховки — забрали все, что оставалось от накоплений. но был во всем этом неожиданный плюс: в обозримом будущем военкомат родного щукинского района вряд ли сможет до него докопаться. а значит, можно возвращаться как бы с чувством, что сделал, что мог. пыльный зварнотс — холодное домодедово, где нашлось даже кресло с колесами, и александра выкатили прямо на улицу. отец ждал со включенным двигателем.

4.

- ашотик, — мама всхлипывала в трубку. — я понимаю, он тебе даже не родной племянник, но у мальчика переломаны ноги, а они... пришли под утро, весь дом даже не перевернули... не знаю, разнесли просто, как батый. побили горшки, мебель, книги повыбрасывали. а все из-за какого-то там дурацкого поста в каком-то там лохматом году... ашот, прости, я просто не знаю, к кому еще обратиться... ты все-таки человек с влиянием, завкафедрой, по телевизору выступаешь, важных шишек лечишь... — ашот саркисович с трудом выдавил из себя длинный и не слишком внятный ответ, стараясь вежливо свернуть разговор, и потом долго сидел без движения, вслушиваясь в стены.

3.

свет яркий и стерильный, в жужжании бормашины дрожит воздух, ашот саркисович склонился над широкой пастью лысого, как над темной ямой, в руке у него — крючок. острый, тонкий, и если чуть глубже, чуть резче, чем надо, если дернуть почти случайно — одна быстрая вспышка боли, и хрупкий мостик его жизни опрокинется. больше не владыка миллионов, а уставшая, залитая кровью масса, больше ни вранья, ни стыда, ни обоссанных генеральских штанов, ни замерзающих в окопах срочников, и даже никакого страха

вместо этого ашот саркисович делает надрез. совсем легкий, почти ласковый, по десенному краю — давай же, лысый, — думает он, — держи рот, не бойся, мы не калечим, а лечим... нет, мы продлеваем, позволяем тебе говорить дальше, жевать дальше, усваивать кислород, ухмыляться. лысый смотрит на дантиста снизу вверх, взгляд змеиный, холодный, благодарный — он не знает, как близко... или знает? дантист перехватывает скальпель и быстрым, плавным движением заносит руку...

2.

...адъютанту, сторожившему у двери, хватило одного прыжка. служба сработала четко, и через пару секунд на врача навалились трое, выкрутили нож у него из руки. лысый, сидя в зубоврачебном кресле, почти не пошевелился. рот оставался открытым, только рука задергалась и скрючилась, будто в судороге. приглядевшись, адъютант заметил, как перекосились его губы, глаза непослушно закатывались и беспорядочно трепетали по сторонам. реанимационная бригада, ахнув, споро переложила лысого на каталку и умчала в хирургию, на ходу подключая капельницы

1.

- где-где? — переспросил председатель совета безопасности.
- базилярная артерия, — телефон так и плясал у хирурга в трясущихся руках.
- это вообще где?
- в стволе головного мозга.
- а это где?
- прямо в основании, там все критические функции: дыхание, сердцебиение... поэтому если резкий стресс, напряжение, тромб... шансов в общем-то нет, исход момента...
- думаю, попробовать стоит, — перебил его председатель, говоря с кем-то по ту сторону. в трубке раздались гудки.

(Read Comments |Comment on this)