Про хайп, заговор и Галину Юзефович
это перепост заметки, оригинал находится на моем сайте: http://lleo.me/dnevnik/2018/09/05.html

Жива, жива наша фантастика, пока кипят срачи и бурлят эмоции! Только жаль, что я опять всё пропустил. Казалось бы — ведь я был на этой Фантасамблее-2018 под Питером. И даже сидел рядом с этой самой Галиной Юзефович на сцене во время дискуссии — только на другую тему. А вот лекцию её ту самую пропустил. Лекцию Олди, например, слушал, а вот Юзефович как-то пропустил. С тех пор разные читатели моего дневника, не сговариваясь, принялись пытать меня: что я, собственно, думаю по поводу выступления Галины Юзефович? Я отмазывался тем, что не слышал выступления. Поначалу это работало, но потом появилось в сети видео и мне стали присылать на него ссылки. Я отмазывался тем, что сейчас в поездках, интернет слабый, смотреть видео нет никакой возможности. Наконец один из читателей не выдержал, сел и сделал подробнейшую стенограмму, чтобы прислать мне. Публикую ее:

Галина Юзефович: «Чем цепляет фантастика квалифицированного читателя?»
19.08.2018, Петербургская фантастическая ассамблея 2018

(с) текстовая расшифровка tartaglia, https://tartaglione.livejournal.com/810.html

[ ТЕКСТ ПОД КАТОМ: Доступен только в оригинальной заметке на сайте ]

Ссылки срача:

Исходное видео у Василия Владимирского на FB
Реакция Сергея Лукьяненко
Реакция Олега Дивова
Уточнённые цифры тиражей фантастики от Никиты Аверина
Ответная реакция Галины Юзефович
Некоторые итоги: Книжный дзен — Синдром Юзефович

Честно говоря, на этом бы хотелось пост закончить. Но от меня почему-то ждут каких-то комментариев. Ладно, попробую.

1. О Галине Юзефович

Сразу скажу, что до Фантассамблеи я никогда про Галину Юзефович не слышал, рецензий ее не читал. По косвенным признакам (лучшая книга — Толкиен, не нравятся Стругацкие, Лукьяненко, и Катерина Бачило) предполагаю, что наши литературные вкусы перпендикулярны. Так что никакой предвзятости не имею.

2. Об особом читателе фантастики

Совершенно верно замечает Галина, что у фантастики читатель особый, и он предъявляет совершенно особые требования. Например, как к научной диссертации: если эта идея уже раньше где-то у кого-то была, диссертацию следует выбросить. Или как к детективу, точнее к фокуснику: если автор не смог обмануть читателя, если читатель догадался, что будет в финале — значит, книга плоха. Разумеется, по этим неожиданным критериям масса книг «большой литературы» плоха: в «Преступлении и наказании» с первых глав понятно, кто убийца, несложно догадаться, что к финалу его посадят, а само убийство топором было описано в литературе задолго до Достоевского. Получается, что читатель фантастики — это особенный читатель, требующий от книги одновременно науку, детектив и кроссворд. И формирующий своими запросами это самое фантастическое гетто. Ну и что тут можно возразить? Всё как есть.

3. О кризисе фантастики

Юзефович говорит о проблемах фантастики в наше время, и как жанра вообще. Это давно известная и излюбленная тема дискуссий. Редкий конвент обходится без круглого стола «почему наша фантастика в тупике»... Лучше всего это было сформулировано несколько лет назад на Бастконе, где дискуссия называлась «Нет уж, умерла, так умерла!»

Действительно, есть проблема жанра: фантастика считается развлекательной литературой подростков. Авторы, претендующие на что-то более высокое, всеми силами пытаются не попасть в книжном магазине в отдел фантастики, даже если сочиняют классические вымыслы про мир будущего, апокалипсис, машину времени, пришельцев или роботов (Булгаков, Пелевин). Это не новость.

Действительно, есть проблема у книг. Население массово отказывается от книги в пользу кино, сериалов, игр или комиксов. Книга много веков была единственным способом передачи информации. Но это достаточно сложный способ, потому что от читателя требуется иметь в голове виртуальную киностудию и по ходу чтения самостоятельно снимать и показывать самому себе кино на основе сценария, закодированного вот этим самым буквенным кодом. У большинства это получается — сказывается привычка и традиция. Это как умение готовить домашние котлеты. Но юное поколение избаловано медийным контентом такого качества и изобилия, что их предки и представить не могли. Поэтому теперь предпочитают обедать в кафе или покупать полуфабрикаты, а не лепить котлеты дома самостоятельно. Это быстрей и удобнее. У некоторых даже нет мясорубки. Нравится это кому-то, не нравится, но это тоже истинная правда.

Однако есть и другой аспект. Особенности мозга человека (зрительная кора занимает огромное пространство) и особенности кодирования образов и смыслов при помощи букв дают книге неоспоримое преимущество: скорость поглощения информации и удобство перемотки. Прочесть книгу — требует на порядок меньше времени, чем посмотреть сериал со всеми сценами и диалогами, что были в ней. Человек, умеющий пользоваться текстом, способен плавно регулировать даже скорость/детализацию: можно читать всё подряд, а можно скользить глазами по абзацам, следя за ключевыми событиями, а можно листать страницы, выхватывая лишь самую общую нить. Ни один медийный формат не позволяет этого. Если вам оказалось проще зайти в этот пост и прочесть расшифровку Юзефович, чем смотреть час выступления на Ютубе, значит вы относитесь к тем людям, которые предпочитают книгу видеообзору. И в этом смысле текст незаменим. Особенно в наше время, когда основной проблемой стало не отсутствие информации, а ее изобилие.

Всё это очень старые и очевидные истины, и Юзефович говорила вообще не об этом. Но был в ее выступлении один новый для меня и любопытный момент: она заметила, что аудитория книги сокращается, но сокращается за счет тех, кто искал в книге развлечений, а теперь перебрался на более удобные форматы — видео, сериалы, игры, «мемасики». Аудитория книги сокращается за счет своей самой незрелой и бестолковой части. Это мысль, хоть и не бесспорная, но крайне заманчивая. Потому что из этого напрашивается вывод: современному автору чтобы выжить не следует писать для юных фанатов сериалов, мемасиков и стикеров, а следует писать для нормальных взрослых, умных читателей, потому что они никуда не уйдут. В эту розовую идею по-настоящему хочется верить.

4. О Лукьяненко

Вы меня извините, но вне зависимости от чьей-то сегодняшней политической позиции и обид, Лукьяненко — хороший писатель. Он всегда создавал красивый, яркий, убедительный и захватывающий текст. И по праву пользуется популярностью, для которой много и честно работал. А вот что касается критики, критика бывает вдумчивой или «грелочной». Вдумчивый критик работает на уровне идей и образов. Примитивный — ползает с лупой вдоль киноэкрана, выискивая битые пиксели в кадрах. И уверен, что это что-то говорит о качестве фильма.

Говорить о книге с точки зрения слов и знаков препинания — это детский сад. В высказываниях Галины о книге мы услышали только расплывчатое «плохой язык» с расшифровкой, мол, «предложение, в котором три раза употреблено слово «который», — это всё-таки не очень хорошо». Но это, простите, уровень критики школьного кружка. Попытки измерить уровень текста чисто техническими маркерами — заведомое дилетантство. Это первый тур «Грелки» с его классическими воплями «Точка после названия?! Сразу в мусор!», «Автор пишет «кивнул головой и поднял вверх руку» вместо того, чтобы писать «кивнул и поднял руку» — сразу в мусор!», «В первом же абзаце три раза слово «был» — сразу в мусор!». Может для кого-то это станет откровением, но всё это не имеет ни малейшего отношения к качеству текста. Книга — это не слова и знаки, а кино — это не пиксели. Почему? Во-первых, потому что такие «технические азы» в высшей степени субъективны.

С руками бы оторвал это любой читатель, в особенности если писать в этакой мужественной современной манере, которую я лично уже давно терпеть не могу, но которая почему-то всем очень нравится. Например: «на палубе «кон'ей-мару» было скользко и пахло испорченной рыбой и квашеной редькой. Стекла рубки были разбиты и заклеены бумагой...». (Тут ценно как можно чаще повторять «были», «был», «было». Стекла были разбиты, морда была перекошена...) «Валентин, придерживая на груди автомат, пролез в рубку. «Сэнте, выходи»,- строго сказал он. К нам вылез шкипер. Он был старый, сгорбленный, лицо у него было голое, под подбородком торчал редкий седой волос. На голове у него была косынка с красными иероглифами, на правой стороне синей куртки тоже были иероглифы, только белые. На ногах шкипера были теплые носки с большим пальцем. Шкипер подошел к нам, сложил руки перед грудью и поклонился. «Спроси его, знает ли он, что забрался в наши воды»,- приказал майор. Я спросил. Шкипер ответил, что не знает. «Спроси его, знает ли он, что лов в пределах двенадцатимильной зоны запрещен»,- приказал майор.» (Это тоже ценно: приказал, приказал, приказал...)

А.,Б.Стругацкие «Хромая судьба»

Во-вторых, тогда получается, что величие книги и мастерство автора полностью зависит от переводчика. Стал бы хуже Толкиен как автор, если бы Юзефович прочла его впервые в плохом переводе? Стал ли плохой книгой роман «Марсианин» Энди Вейра (по которому даже снят одноименный фильм) по той причине, что его русский перевод не слишком красив, наполнен англицизмами, ошибками в деепричастных оборотах и даже падежах?

Наконец, если мы возьмем в одну руку калькулятор, а в другую словарь, и начнем подсчитывать, сколько каких слов автор употребил в строке, какие использовал сомнительные словосочетания и нетрадиционные обороты, то нам придется сжечь, как минимум, русскую классику. «Хозяин внес в гостиную нераспечатанную игру карт...» «Бельё третьего дня получилось всё от прачки...» — это, извините меня, Достоевский наш Федор Михайлович. Это даже не повтор слова «который» в одной фразе. И не надо сказок, что Достоевский жил давно, и в его эпоху так говорили. Не говорили. Пушкин жил еще раньше, в его прозе бельё от прачки всё не получилось.

Поэтому с точки зрения литературной критики имеет смысл подниматься над буквами, знаками препинания и фразами. И обращать внимание на сюжеты и идеи. Я еще не читал «Кваzи», но со слов Юзефович (а после глянул в Вики) с изумилением узнал, что книга рассказывает о противоборстве двух городов: Москвы, населенной живыми людьми, и Петербурга, населенного преимущественно зомби. На скриншоте, с которого начался этот пост, автор еще точнее расставляет акценты — даёт противостоянию Москвы и Питера откровенно политический смысл и антилиберальный дискурс. Это же великий жир! Это интереснейшая, богатейшая тема для литературного и социального анализа, точный портрет эпохи и мастерский срез умонастроений общества! Если уж ты великий критик Белинский, так напиши своё великое письмо Гоголю! Сравни его старые произведения и новые, назови его «проповедником кнута, апостолом невежества, поборником мракобесия и обскурантизма, панегиристом татарских нравов...» Кто-то встанет на твою сторону, кто-то на сторону Гоголя, но по крайней мере это будет высокая литературная критика! А пока ты подсчитываешь, сколько раз на абзац употреблялись слова «был» и «который» — какой же ты к чертям Белинский? Это мелко, Хоботов.

5. О проповеди и морализаторском наследии Стругацких

Учительница задала детям написать сочинение с моралью.
Вовочка пишет: «Была зима. Воробей замерз и упал замертво. Шла корова и навалила на него лепешку. Воробей согрелся, ожил и начал радостно чирикать. Это услышала кошка и съела воробья.»
— Ну и где же здесь мораль? — возмущается учительница.
— Марь Ивановна, неужели вы не видите, — отвечает Вовочка, — здесь целых три морали! «Не тот твой враг, кто тебе на голову насрал». «Не тот твой друг, кто тебя из говна вытащил». И самая главная: «Сидишь в говне — так не чирикай!»

(c) старинный анекдот

Тезис о том, что русская фантастика — это всегда проповедь, потому что таково морализаторское наследие Стругацких — конечно полнейшая чушь. С точностью до наборот. Объясню.

Во-первых, литература — это всегда проповедь. Литература начиналась как проповедь — со священных текстов, еще до нашей эры. Литература всегда несла в себе проповедь в открытом виде. Сперва это был просто справочник морали. Потом мораль стали объявлять в конце сюжета — так баснописец Крылов в конце басни вставлял «мораль», проговаривая словами тот нравственный вывод, который следует в его тексте видеть. Не рассчитывая, что читатель поймет без подсказок. С веками мораль все глубже интегрировалась с сюжетом, пока не стала в нем растворяться. Мораль несет в себе любое художественное произведение. Даже если это мораль на уровне «плохо быть жадным и кровожадным, хорошо быть смелым и умелым». Мораль присутствует в любой книге, комиксе, игре. Даже «Первому игроку приготовиться» Спилберга. Лишена морали только игра «Тетрис» — но лишь потому, что в ней нет живых персонажей.

По мере роста читательского ума, по мере накопления литературных приемов, стало не нужно раздавать актерам «злые» и «добрые» маски как в античном театре, а мораль объявлять открытым текстом. Это привело к тому, что в хорошем приключенческом произведении не всегда заметна его мораль. Вот типичный пример. Все смотрели прекрасный булгаковский фильм «Иван Васильевич меняет профессию»? А многие ли обратили внимание на его мораль? О том, что русский вор Милославский будет умнее, чище и полезнее для российской государственности, чем всякие инородцы: врач-вредитель Шпак и злыдень-чиновник Бунша. А ведь это характерная булгаковская мораль — в «Собачьем сердце» он точно так же объяснял, что даже честная собака лучше пролетарского отребья под управлением Швондеров. Вовсе не детективные приключения оборотня в подпольной лаборатории садился писать Булгаков.

Иными словами, век от века мораль и проповедь всё глубже интегрируются в сюжет и перестают произноситься открытым текстом — это долгий и естественный процесс, он будет продолжаться и дальше, и во всем мире.

Но аппеляции к «морализаторскому наследию Стругацких» здесь абсурдны по той простой причине, что на фоне своих современников как раз Стругацкие глубже всех прятали мораль в книге. Вероятно, Галина Юзефович попросту не знакома со всем корпусом советской и зарубежной фантастики прошлого века — там творилось такое морализаторство, что периодически авторы вообще забывали, что ведут повествование от лица героев, и начинали произносить своим голосом пафосные выстраданные истины. Величие человеческого разума, счастье научного прогресса, опасность ядерной катастрофы, необходимость беречь экологию... Фантасты прошлого века — и советские и зарубежные — открыто читали морали и навязывали свои решения. Вот я недавно стал перечитывать Ивана Ефремова... Перечитайте и вы, Галина. Ефремов велик, но вы будете потрясены обилием моралей и навсегда забудете про наследие Стругацких. Перечитайте кого-то из зарубежных. Даже «Неукротимая планета» Гаррисона — не более, чем классическая мораль Гринписа: притча о вредности техногенного человечества и необходимости дружить с природой. Просто эпоха была такая. На всем этом сугубо морализаторском фоне как раз Стругацкие работали не в пример тоньше. В эпоху, когда фантасты Земли пытались вдолбить читателю готовые «правильные» ответы, Стругацкие предпочитали задавать вопросы. Какова мораль, скажем, у «Жука в муравейнике»? Какую мораль предлагают авторы в «Граде Обреченном»? Не думаю, что Галина Юзефович сможет это сформулировать. Но отличие Стругацких от современников состояло не только в том, что их мораль была многогранной и без однозначного ответа. Они использовали интересный прием: щедро резали приключенческий сюжет для того, чтобы подчеркнуть: тут дело не в сюжете, подумайте сами, о чем это. Понимаете? Гаррисону в «Неукротимой планете» не нужно было оборвать сюжет, у него была очень простая мораль «природа наш друг». А Стругацким в «Жуке в муравейнике» нужно было. Потому что иначе никто бы даже не стал искать сложную мораль в космическом детективе. Малолетних любителей «сучьих погремушек» это страшно выбешивало: мол, что за дрянь, как же так, оборвать на самом интересном месте! Но это как раз и есть та самая идея, которую озвучила Юзефович на полчаса раньше: книге и не нужны читатели, ищущие только развлечений и дешевого пальпа, и это неплохо, если они отсеются.

Вот собственно всё, что я могу сказать. Причем даже не о Галине Юзефович и не о ее выступлении, а о тех интересных темах, которые я увидел. Единственное, чего я совершенно не могу понять — о чем, собственно, такой адский хайп? Пустое же.

UPD: Не могу не поделиться, невозможно прекрасное. Учёные в шоке, истерика в лоялистской жёлтой прессе: http://rusdozor.ru/2018/09/06/zamenit-vatnikov-na-suk-tvorcheskaya-elita-trebuet-zapretit-pechatat-pisatelej-patriotov-i-zamenit-ix-na-xeroev-ato/

---

это перепост заметки, оригинал находится на моем сайте: http://lleo.me/dnevnik/2018/09/05.html