lugovskaya's Journal
[Most Recent Entries]
[Calendar View]
[Friends View]
Friday, August 4th, 2006
| Time |
Event |
| 2:30a |
Гулятельное
Люди Питера. Просто наблюдения - из прогулок по городу:
- мужчина лет 45-50, бОрОдат и зелО сОлиден, красивым басом поющий что-то церковное на трамвайной остановке (Крестовский, интервал движения порядка 40 минут, посему ажиотажа вокруг не наблюдается, только какая-то дама с ребёнком - отчего бы не петь, если душа просит?).
- парень-негр, курчавые волосы по окружности головы зализаны наверх (видимо, каким-то очень фиксирующим гелем), отчего создаётся впечатление кружевной короны. Идёт, говорит по мобильнику о чём-то серьёзно-финансовом, параллельно чуть приплясывает - в не занятом телефоном ухе плеер.
- очень чистенько и опрятно одетая старушка, собирающая банки из-под пива под рекламным плакатом "Будь собой".
- орава крайне пёстрого народа (кто-то готичен до могильно набелённой физиономии в сочетании с абсолютно чёрным всем, у кого-то вокруг рта неубедительно нарисована кровь, кто-то, судя по прикиду, вот прям ща и отсюда попрётся за тайненьким знаньицем непосредственно в Тибет, закусив сметаной "Новая Изида", кто-то, напротив, собирается на Брокен или Лысую гору, но не на метле, а на понтовой модной швабре - правильно, покажем прогресс всем этим Гарри Поттерам), прыгающая хороводом вокруг Андреевского (как бишь это правильно называть? Ордена, как написано?) на 6-й линии Васильевского и кричащая нестройным хором: "Приди к нам, дух Павла Первого!". Фига себе эволюционировали спиритические сеансы! Будь я духом, чёрта с два бы пришла, факт.
Рядом стоит мужчина лет 60, что-то пытается сказать прыгающим. Те его не слушают, но, отпрыгав какое-то время, вдруг подхватываются и быстро убегают. Не забыв швабру.
Мужчина, вслед: "А я им денег хотел предложить... За представление...".
--------
Около дома - надпись на стене: "Ты веришь оператору?". Когда рассказала Лёшке-режиссёру, он восхитился и пошёл фотографировать.
--------
И над всем этим, конечно, огромное опрокинутое питерское небо. | | 3:54a |
Сны. Окно второе.
(опять про "после драки - ку", хотя эти два сна разделяет изрядный промежуток времени)
-----
Дело происходит в Питере, похоже, что в районе Большого проспекта на Васильевском острове. Сон снова-таки начался раньше, чем запомнился, и из предыдущего в памяти осталось то, что я ввязалась в драку за одного моего друга - Т. С ним всё в результате нормально, а вот со мной - не очень. Ранение в область лёгких, пневмоторакс, и в общем понятно, что клей для моих ласт не только заготовлен, но и даже уже кисточку окунули.
Вокруг стоят мои питерские друзья - Л., Т., Д.. Жить хочется совершенно несусветно, я тянусь к ним, пытаюсь это сказать. Они тоже не стоят столбами, но что и как в деталях - понятно уже не очень. Сознание делает на некоторое время "брык". Темнота.
Прихожу в себя. Сам факт этого очень радует. Вокруг по-прежнему друзья. Впереди Л., выглядит несколько смущённым и отчего-то виноватым.
- Понимаешь, Танда, - говорит Л., - ты тут уже совсем умирала... и мы тебя вытащили...
- Так это же прекрасно! - радуюсь я. - Спасибо!!!
- Да... - чуть тянет Л., потом, решившись, машет рукой. - Но дело в том, что совсем вчистую - не получилось. Наших сил не хватило. Единственное, что можно было сделать - взять силы у Города.
- И что? Я ведь жива?
Л. кивает.
- Да. Но только в пределах Питера.
Мир, который привычно включал в себя пространства от Парижа до Одессы - и это только из изведанных, а есть ведь ещё всякие Амазонки с озёрами Чад и прочие Новые Зеландии - стремительно сужается, до звона в ушах.
- То есть?
- Выйдешь за границы - Город больше не сможет поддерживать тебя...
- А какие границы? - несколько машинально интересуюсь я.
Л. разводит руками:
- По Обводному... а вообще точно не знаю. Я бы экспериментировать не стал...
Понимаю, что тоже не стану. Не хочу. Это же не сказочные расклады, где можно найти щель в заборе и ускользнуть, сославшись на нечёткость определения вершков и корешков. Тут - проще.
Оглядываюсь вокруг. Вот он - мир, в котором мне жить, теперь уже навсегда. Змеиться по трещинам на фасадах, отражаться в витринах и лужах, прорастать в садах и на балконах, струиться между гранитными набережными, листать забытую на скамейке книгу.
Я всматриваюсь в ближайший дом. Он серый - но начинает медленно идти радужными разводами (так бывает, когда сквозь ресницы - на солнце). Достаточно лишь перевести взгляд и чуть задержать его - оказывается, что все краски мира переливаются под невзрачной каменной ли, асфальтовой шкуркой.
Над окном каменная сова. Она вдруг топорщится и наклоняет голову - жёлто, насмешливо: "Ну что, дошло наконец?".
- Ты не обижаешься на нас? - спрашивает откуда-то, словно издалека, Л.
Удивляюсь:
- Конечно, нет, что ты! Огромное, немереное вам спасибо, люди! Л., ты что, действительно думал, что между "жить в Питере" и "валяться на кладбище" я могу выбрать второе?!
- Ты будешь долго жить, - это уже Д., до того молчавший. - Очень долго.
Мир сияет вокруг - калейдоскопно, небыстро, шелковисто.
И ветка на дереве не шевелится, когда я касаюсь её. |
|