Австрийский посол в России Сигизмунд Герберштейн (побывавший там в 1517 и 1526 годах), автор "Записок о Московии" (1549 г.), наиболее авторитетного сочинения о России в Европе и использовавшегося там как основной источник сведений о ней вплоть до конца XVII в., также считал Московское государство не только частью всей Руси, но и "главным государством в Руссии"38. Герберштейн писал также, что "Руссией владеют ныне три государя; большая ее часть принадлежит [великому] князю московскому, вторым является великий князь литовский, третьим - король польский"39. Также как и польские авторы, Герберштейн использует термин "московиты" для различения государственной принадлежности разных русских, а русских из Великого книяжества Литовского, он называет литовцами. В этом подходе с ним солидарен и автор энциклопедического труда "История северных народов" (1555 г.) шведский историк XVI в. Олаус Магнус, который при в целом негативном отношении к "московитам", тоже считает их частью Руси, так как использует устоявшееся латинское наименование "рутены"40.

Если же перейти к "Описанию Московии" Александра Гваньини (1578 г.), веронца по происхождению, но служившего Речи Посполитой, то в его сочинении присутствуют как взгляд иностранца, так и отношение польского служилого человека: с одной стороны Российское государство для него "Московия" в указанной польско-литовской тенденции отрицать правомерность его претензий на древнерусское наследство, но с другой - он сообщает, что "Московия, по-местному называемая Москвой, обширнейший город, столица и метрополия всей белой Руссии" (Russiae albae)41. Любопытно его понимание той части Руси, которая была в составе Российского государства, как "Белой". Скорее всего он, будучи комендантом Витебска, воспринял местные представления о Московском государстве, которое на памяти еще живших в его время поколений включило в себя часть Белой Руси - а именно Смоленск и Псков42.

Итак, мы выяснили, что несмотря на политическое разделение Руси на русские земли, которые принадлежали сначала Москве, Великому княжеству Литовскому и Польше, а потом только Москве и Речи Посполитой (после Люблинской унии 1569 г.), они сохраняли свое этническое единство в глазах большинства населения и иностранцев. Такое положение было нетерпимо для властной верхушки Речи Посполитой, особенно в условиях начавшейся там контрреформации, приведшей к усилению натиска на православие в русских землях Речи Посполитой. В этом общем курсе на унификацию веры и ополячивание, была предпринята попытка унии Русской православной церкви в Речи Посполитой с католической. Брестская уния 1596 г. была резко отвергнута большинством православных, они сразу же оценили ее как попытку "уничтожить Русь в Руси"43 (из жалобы православной шляхты и духовенства сейму в 1623 г.). Не удивительно, что именно с конца XVI в. начинается публицистическая активность русских православных авторов, в текстах которых становятся штампом выражения вида "руская вера", "народ руский". Например, львовские мещане пишут для сейма 1608 г. инструкцию, в которой присутствуют слова: "в том руском Лвове", "полский народ веспол44 з русским единого сут права", "прирожоной земли своей руской"45.