Записки Пересмешника
[Most Recent Entries]
[Calendar View]
[Friends View]
Friday, August 17th, 2012
| Time |
Event |
| 12:39p |
Язык.
Сладковатый привкус гнили на губах не покидает её ни на секунду. Шаг за шагом, осторожно и беззвучно, она
подбирается к серому человеку. Он сидит спиной к ней и почти не дышит, только иногда вздрагивает, как будто чувствует, как сквозь него пролетают плачущие души невинно убиенных младенцев. Скрежет зубов говорит о том, что
человек, несмотря ни на что, ещё чувствует страх. Внезапно он резко оборачивается и начинает пристально вглядываться в сизый туман, поднимающийся над болотом, судорожно пытаясь разглядеть маленький силуэт девочки. Но он ничего не видит позади себя, потому что она уже стоит перед ним. Когда он поворачивается обратно, то даже не успевает вскрикнуть. Острый, как бритва, нож рассекает ему лицо от левого до правого уха. Захлёбываясь в собственной крови и нелепо взмахивая руками, серый человек пытается ухватиться за свою жизнь и за девочку с белым лицом, которая стоит перед ним и внимательно наблюдает за тем, как заливая тёмной вонючей кровью своё серое пальто, человек падает вперед, на колени, и хрипя и отплёвываясь, пытается встать. Она берет его за волосы и резко дёргает вверх и назад. Огромная сила просыпается в её мертвой, замерзшей, гниющей душе. Запах сладкой крови заставляет её тело сжиматься, как пружину. Внутри шеи человека что-то хрустнуло. Он уже не хрипел, а просто выл от боли и ужаса. Но из-за того, что его лицо было разрезано, выть он не мог и получалось что-то, напоминающее мычание. Белая девочка наклонилась к его лицу и, улыбнувшись, вцепилась зубами в его язык, который беззащитно белел внутри кровавой каши и обрывков щёк. Серый человек попытался схватить руками голову девочки, которая с хрустом вырывала своими зубами что-то длинное из его головы. Человеку казалось, что где то, в глубине его горла, стая термитов пытается прогрызть его тело насквозь. Схватившись руками за холодное, белое лицо девочки, он попытался оторвать её от остатков своего лица. Но тут же ему под рёбра вонзился острый и длинный нож, и, одновременно с этим, что-то внутри него оборвалось. Фонтан крови изо рта и страшная боль, которую не мог заглушить даже удар ножом под рёбра, не избавили человека от страшной картины: белая мёртвая девочка, чавкая, пожирала склизкую, тугую плоть, которая ещё несколько минут назад была его собственным языком. Чувствуя, что силы и жизнь покидают его, человек собрался, привстал с колен и, задрав голову вверх, завопил.
Его голос слился с шумом ветра в кронах чёрных старых деревьев и понёсся выше, туда, где танцевали свой грустный и вечный танец души убитых и замученных детей.
На утро его скорченное и окоченевшее тело нашел седой и усатый Лесничий, который жил в этом лесу с незапамятных времен.
- "ещё один, - ухмыльнулся он, - эх, Настенька, как же ты их сюда, бедолаг, заманиваешь..." Потом он схватил труп серого человека за ногу и оттащил к болоту, где чавкающая бурая гниль поглотила его. | | 1:03p |
Рождественская ночь.
Сказочная рождественская ночь таит в себе много опасностей. Духи мертвых просыпаются и, тихо шурша, снуют между живыми. Этой ночью я вышел на балкон, чтобы выкурить свою последнюю сигарету. Дым струился вверх, лениво и беззастенчиво, словно жизнь, ускользающая из тела только что сбитого автомобилем ребенка. Если присмотреться, то можно увидеть призрачные качели во дворе, на которых качается маленькая девочка в белом саване. У неё черные волосы и бездонные глаза, в которых больше никогда не будут стоять слёзы. Качели тихонько скрипят, волосы девочки спокойно развеваются. Кроме призрачной девочки во дворе никого нет. Вдруг слева, за домом, послышался неуверенный скрип снега. Кто-то медленно бредёт по двору.
Какой-то пьяненький мужичонка, еле передвигая ноги, полз к себе домой, наверняка мечтая о том, как, придя домой, устроит жене скандал и, вдоволь наоравшись, завалится спать. Его мечтам не суждено было сбыться. Я уже знал, что он обречен. Пепел с моей сигареты отвалился от тлеющего кончика и, беззвучно рассыпаясь в воздухе, полетел куда-то вниз. Так же беззвучно и быстро фигурка девочки оторвалась от притихших качелей и, не касаясь земли, полетела навстречу бедняге. Пьянчуга остановился. Он почувствовал холод и странный запах, который был ему незнаком. Так поздней осенью пахнут опавшие листья, которые лежат ближе всего к земле, под несколькими слоями своих собратьев. Гнилостный и тёплый, этот запах быстро окутал мужичка и он начал испуганно озираться. Призрак девочки кружил вокруг него, но мужичок ничего не видел, или не хотел видеть. Я курил сигарету и смотрел на то, как девочка медленно вытянула одну руку и нежно, как будто случайно, дотронулась до лица несчастного. Вопль боли возвестил меня о том, что пытка началась. Кровавая полоса на грязном небритом лице становилась всё ярче. На белый, искрящийся снег упали первые капли бурой, проспиртованной крови. Девочка ускоряла свое движение вокруг мужичка и всё чаще вытягивала вперед свою маленькую белую ручку, которая как острая бритва разрезала одежду и плоть. Отдельные вскрики слились в один нескончаемый вой и, наконец, несчастный, не выдержав боли и ужаса, бросился бежать к спасительному (как ему казалось) подъезду. Девочка облетела бегущего мужичка и, развернувшись к нему лицом, бросилась ему прямо в грудь. Грудная клетка лопнула с оглушительным хрустом, обнажив белёсые легкие и залив всё вокруг потоками крови. Призрак пролетел тело мужичка насквозь, проделав в нём зияющую дыру с рваными краями. Тело, бывшее совсем недавно человеком, с хлюпаньем упало навзничь, роняя вываливающиеся кровоточащие органы. Всё затихло.
Я докурил сигарету и щелчком отправил окурок в бездну ночи. Задорно подмигнув мне огоньком, он упал в сугроб и, шикнув, погас. Девочка остановилась рядом с кровавым булькающим месивом и, найдя голову, изо всех сил ударила по ней двумя сложенными руками. Череп с чавканьем треснул, и из под свалявшихся волос потекла жижа. Девочка наклонилась над головой мужичка. Происходящее далее мне было не видно, потому что развевающиеся волосы девочки-призрака закрыли от меня эту картину. Я вернулся в комнату, оставив дверь на балкон открытой.
Зайдя на кухню, я включил чайник. Через минуту он бодро зашумел, разгоняя внутри себя заскучавшую воду. Сигареты кончились. Идти за ними было лень. Чайник закипел, и я достал с полки две чашки. "Какой ты будешь чай, малышка? Ладно, извини, я не хотел тебя обидеть" Я повернулся к столу и поставил чашки на стол. Кинув в каждую чашку по пакетику чая, я залил их водой. Одну чашку я придвинул к девочке. Она молча сидела за столом, напротив меня, повернувшись лицом к стене, не глядя на меня. "Не переживай, я привык. Пей." Я взял в руки свою чашку и отпил из неё горячей жидкости. Наконец, она повернулась лицом к столу. Все её губы были в запёкшейся крови и мозгах. Я улыбнулся. "Они сами виноваты, малышка" | | 1:04p |
Стих
Мои мысли пропитаны кровью
Тёплым сумраком сломанных судеб
Удивленно ты дернула бровью
Этот миг никогда не забуду
Проскользнула змеёй между строчек
Ухмыльнулась шальными губами
Распустилась вдруг россыпью почек
На замерзшем кусточке герани
Кислым привкусом терпкой тревоги
Отозвалась в душе сласть утраты
Мои мысли всегда вкуса крови
А душа навсегда цвета ваты | | 1:05p |
Лунный свет.
Лунный свет пробивается сквозь серые листья, тихо шелестящие на ветру. Осина склонилась над стариком, который стоит перед могилой, опёршись на сучковатую палку. Он стоит неподвижно и молча. Могила перед ним маленькая, длиной не больше метра. Цветов на ней нет, да и надгробие маленькое и скромное. Старик достаёт из кармана маленькую бутылку водки, откручивает крышку и пьёт прямо из горла, заглатывая обжигающую жидкость жадными глотками. Пустую бутылку он ставит на надгробие. Глубоко вздохнув, он складывает руки на своей палке и кладет на них подбородок, согнувшись ещё сильнее. Кажется, по его морщинистой щеке течёт слеза. «За что ты так со мной…» бормочет он, еле заметно шевеля губами. Пустая бутылка, покачнувшись, падает с надгробья и беззвучно укатывается куда-то в траву. Взгляд старика провожает её лениво, но через секунду бывший партизан понимает, что ветра нет, и он не мог сдуть бутылку. Он выпрямляется, его руки сжимают палку. Старик начинает медленно обводить глазами кладбище, но вокруг никого нет. Его окружают тихие аллеи и спящие деревья, мирно покачивающие своими ветками. Внезапно он услышал приглушенный стон, раздающийся откуда-то снизу. Сначала старик не поверил своим ушам, но упав на колени, он понял, что звук идет из-под земли. Дрожащими, ссохшимися руками он начал разрывать сухую, холодную землю. Она забивалась под ногти и рассыпалась маленькими комочками. Вскоре пальцы старика заскребли по деревянной крышке гроба.
Старик остановился и приложил ухо к доске. Тишина. Тут он не выдержал: руки и плечи его затряслись, губы задрожали. Старик упал ничком на могилу, и его тело затряслось от беззвучных рыданий. Он перекатился на спину и, размазывая землю и слёзы по лицу, запрокинул голову и стал выть. Крышка гроба затрещала, но он этого не замечал. Что что-то не так он заметил только тогда, когда крышка с треском сломалась вдоль, а внутрь посыпалась земля. Старик привстал на колени и осторожно заглянул внутрь. Навстречу ему карабкалась девочка в грязном платье, видимо когда-то бывшим белым или кремовым. Волосы на правой части её головы сгнили и отвалились, глаза у неё были белые, части зубов не было. Левая рука её висела плетнём. Старик завопил от ужаса и попытался бежать, но споткнулся о соседнее надгробье и упал. Его шею сзади схватила маленькая и холодная, как лёд, рука, заставив мгновенно протрезветь. «Дедушка, куда же ты?» – шёпот за спиной и смрадный трупный запах заставили старика завопить ещё громче и, хватаясь руками за холодную землю, поползти, теряя от страха рассудок. Но ползти у него не получалось. Маленькая ручка крепко вцепилась в его щиколотку, пальцы врезались в старческую ссохшуюся плоть и с хрустом выдрали из неё сухожилие. Кровь брызнула в лицо девочке, придав той ещё больше страшных мертвых сил. «Как долго я ждала-а-а – прошипела она – какой сладкий за-апах» С этими словами она вцепилась гнилыми зубами в ногу старику и с хрустом вырвала кусок мяса из его голени. Вопль старика превратился в визг, но голос быстро сорвался и он мог только хрипеть, глядя глазами, полными ужаса на то, как его бывшая внучка, встав над ним, с чавканьем пожирает часть его ноги. Отбросив в сторону ошмётки, она вытерла рукавом губы и улыбнулась, глядя старику прямо в глаза своими бельмами. «Вы с бабушкой никогда меня не любили. Вот поэтому я и прыгнула тогда с балкона. Так что бабушку ты зря задушил, она меня не убивала. Она теперь по ночам ко мне приползает, сказки шепчет над гробом. Её гроб собаки раскопали, и руки с ногами обгрызли. Теперь ног нет, зато она выбираться наружу может. Меня она откопать пыталась, но не смогла. Зато теперь ты меня раскопал, а я остальным помогу. А вот и бабушка ползёт» Внучка улыбнулась своим полусгнившим ртом и посмотрела куда-то за спину деду.
Наутро смотритель кладбища нашел обглоданный скелет с обрывками одежды, лежащий в мусорном баке. Приехавшая милиция нашла цепочку детских следов, обрывающихся у могилы девочки-самоубийцы. Ещё один странный след, как будто кто-то тащил по земле мешок, вёл к могиле пожилой женщины, задушенной своим мужем полгода назад.
Следователи уехали, так ничего и не найдя, а смотритель усмехнулся в свои прокуренные рыжие усы и пошел за конфеткой, которую потом положил на могилу девочки. | | 1:05p |
Полет пересмешника.
Удар ноги и дверь распахивается, с грохотом ударяясь о стену. Вопрошающие взгляды, повёрнутые в мою сторону, сменяются масками страха. Люди в панике начинают разбегаться. Я передергиваю затвор. В рожке 30 патронов, ещё два запасных в нагрудных карманах, на ремне пистолет. Ну и охотничий нож, куда без него.
Так вот, народ разбегается по углам, а я стою посередине и наблюдаю. Тлеющая сигарета, зажатая в моих зубах, дополняет общую праздничную картину. Пора начинать веселье!
Выпускаю короткую очередь в убегающего по направлению к лифтам лысеющего толстоватого клерка в белой рубашке. Вскинув руки, он падает навзничь и практически сразу затихает. Рубашка вспорота в простреленных местах, и её начинает заливать липкая алая кровь. Больше желающих покинуть помещение в данный момент нет. Убегать особенно некуда, единственная дорога к спасительным лифтам справа от меня, и я готов прострелить голову любому, кто попытается дернуться в ту сторону.
«Всем привет, народ!» - мой бодрый и веселый голос прорезывает наступившую тишину, как остроотточенный нож перезрелое яблоко. «Сегодня у вас явно не самый удачный день. Зато у многих он будет последним» В ответ – тишина. Люди попрятались за перегородками, отделяющими одно рабочее место от другого. «Сейчас сюда уже едет полиция, в новостях скоро начнут передавать о захвате заложников в офисном центре. Но вы не заложники, ребята – здесь мой голос стал мягче – какие вы, к чертям, заложники. Я не собираюсь задерживать вас здесь надолго. Да и в этом мире, кстати, тоже. Вы не заложники, вы – мясо!» С этими словами я зажал курок и покрыл весь офис веером автоматной очереди. Пластиковые перегородки не спасают от пуль автомата Калашникова. Комнату накрыло облако пыли, гари от взорвавшихся мониторов, осколков стекла и предсмертных криков. Я стал обходить офис, собирая улов. Первый, на кого я наткнулся, был молодой парень. Пуля попала ему в голову. «Даже не помучался, повезло негодяю» - подумал я. Пнув его ногой, на всякий случай, я направился дальше. Дальше было интереснее. Мужик средних лет лежал ничком, видимо хотел притвориться мертвым, но его сильная дрожь говорила об обратном. У него были прострелены обе ноги. «Больно? – участливо поинтересовался я у него – сейчас исправим, не переживай» Я взял нож и воткнул ему в шею. Мужик захрипел, а из раны фонтаном брызнула кровь. Звук за моей спиной заставил отвлечься от умирающего и обернуться. Воспользовавшись тем, что я был занят, к лифту ползли двое. Я выдернул нож из уже мёртвого мужика, рубанул им ему сверху по шее и, сделав ещё пару рубящих движений, оказался обладателем его головы. Повесив автомат за спину, я взял голову в одну руку, нож в другую и пошел к беглецам. Догнав их (а это было несложно), я обошел их и бросил окровавленную голову перед ними. «Как вам, а, парни? Хотите, подарю? Вижу, что нет. Ну, как знаете» С этими словами я со всей силы ударил одного из них армейским ботинком прямо в нос. Череп его хрустнул и, кажется, треснул. Лицо парня тут же превратилось в кровавую кашу, заливающуюся кровью. Парень потерял сознание и уронил лицо на пол. Второму я воткнул нож в спину, под рёбра, и дернул нож в сторону. Выдернув нож, я перевернул несчастного ногой так, чтобы он лежал лицом кверху, и вспорол ему живот. Вытянув из него ножом несколько метров кишок, я оставил его в покое. Продолжая поиски, я обнаружил, что не осталось почти никого. Точнее, сначала мне показалось, что вообще никого не осталось, но тут я увидел торчащую из под стола черную туфельку. Наклонившись, я увидел прелестное создание, которое хлопало испуганными глазами, глядя на меня. «Милая моя, вылезай отсюда. Зачем же ты сюда забралась? – я галантно протянул ей руку – тут же неудобно сидеть» Девушка выбралась из под стола, держась рукой за один бок. Я осторожно убрал её руку. «Похоже, я прострелил тебе почку, дорогая. Боюсь, жить тебе осталось совсем недолго. Ты дрожишь? Ну, чего ты молчишь?» Я обнял девушку, которая начинала терять сознание от потери крови, и посадил её на стол. «Посиди здесь, сейчас я вернусь» Я подошел к окну, точнее, к стеклянной стене. Ну, знаете, как в офисных высотках, которые тупо облицованы зеркальными стёклами. Внизу, прямо под нами, я увидел кучу народу, машины полицейских, пару пожарных (зачем интересно) и несколько скорых. В общем, движуха – что надо. А, вон и репортеры толпятся. Заняться им нечем. Я снял с себя автомат, выдернул рожок и бросил на пол. Автомат я отправил туда же. За ним пистолет и жилет со всяким барахлом. Остался в футболке. «Ну что, малышка? Настал наш звёздный час» Я взял ещё тёплую, дышащую девушку на руки, разбежался и прыгнул прямо на стекло. В полёте я развернулся так, чтобы удариться об стекло спиной, так оно наверняка разобьется. А то, согласитесь, глупо в такой ответственный и романтический момент расквасить себе нос и упасть на пол? Итак, мы со звоном вылетели из окна и полетели вниз, прямо на ничего не понимающих людей. Лететь нам было метров двести, поэтому пару секунд у меня было. «Повернув лицо девушки к себе, я прокричал ей (из за свистящего ветра она могла не услышать): «Умирать не страшно! Главное уметь это делать!» | | 1:06p |
Стих.
Сухой рассвет прилип к окну
Не сладко и не больно
Опять оставили одну
Мою судьбу, безвольно
Встречают люди поезда
Заброшенного лета
А я спешу, спешу туда
Где место не нагрето
Вставай с колен
Пустой народ
Подвыпившего счастья
А у меня опять мигрень
Похоже ждём ненастья. | | 1:07p |
Стих.
Хрипло стонет под окном
Брошенная совесть
Дерзко кличут исподволь
Краденные лбы
Позабыли за столом
Высохшую новость
Рассуждать же всем легко:
Абы да кабы
Видишь солнце вдалеке
В этот миг забвенья
Не спасут тебя бойцы
Брошены в степи
Разделились все вокруг
На толкИ и мненья
Не сдавайся, будь собой
Не сверни с пути | | 1:07p |
Сашина весна.
Она проснулась весной, когда между корней ещё спящих деревьев начали течь ручейки талой, прозрачной, чистой, как слезы ребенка, воды. Сначала она не поняла где находится и первое время боялась даже пошевелиться, но жуткое чувство голода заставило её начать карабкаться наверх, к свету, легко проникающему через голые кроны деревьев. Цепляясь белыми замёрзшими пальцами за снег и торчащие из под него корни, она выкарабкалась из ямы, в которой пролежала с осени.
В лес Сашу привезли двое мужчин. Зачем её туда привезли, она не помнила. Помнила, что её ударили чем-то тяжёлым по затылку и всё. Дальше ничего. Ей снились красивые сны, в которых она, вместе с другими детьми, бегала по яркому зеленому лугу, который заливало солнце. В других снах она сидела на коленях у своей давно умершей бабушки, а та расчёсывала Саше длинные светлые волосы и рассказывала ей волшебные истории о далёкой-далёкой стране, в которой живут те, кто покинул земной мир. В той стране все живут дружно, и совсем нет боли, страха и страданий.
Сейчас Саша тоже не чувствовала боли, хотя, ощупав затылок, она обнаружила большую рану. Вся задняя часть Сашиной головы была испачкана запёкшейся кровью, ставшей липкой от талой воды. Одежда была сильно истрёпана из-за того, что Саша долго пролежала в яме, но, в целом, носить её было можно. Тем более что холодно девочке не было. Единственное, что её беспокоило и заставляло двигаться - голод. Жуткий, сковывающий все внутренности и бросающий в дрожь голод. Осмотревшись и поняв, что она не знает где находится, Саша решила идти куда глаза глядят, но внезапно она ощутила какое-то новое для себя, шестое чувство. И чувство это подсказывало её направление. Это было похоже на запах, но какой-то особенный, тонкий. Он манил Сашу, как магнит. Пробираясь между деревьев, кустов и поваленных стволов и часто проваливаясь глубоко в снег, она наконец-то нашла источник этого чудесного запаха: под корнями одного из деревьев Саша увидела зайца. Увидела она его издалека, так что он, ничего не подозревая, вылез из своего укрытия, и тут его в два прыжка настигла девочка. Она не задумывалась о том, как у неё получается видеть на таком расстоянии, так безошибочно чувствовать живую плоть, невероятно быстро двигаться и обладать такой нечеловеческой силой. Она просто хотела есть, а другие вопросы её не волновали. Оторвав зайцу голову, она с наслаждением стала пить бьющую фонтаном кровь. Вскоре обескровленный трупик зайца был отброшен в сторону.
Почувствовав прилив сил, Саша поднялась и пошла дальше. Теперь она поняла, что есть что-то другое, что манит её ещё сильнее. Это чувство было сильнее, чем желание выпить кровь. Но пока она не могла понять - что это, и просто шла. Шла туда, куда её вело шестое чувство. Идя в полусне, каком-то бреду, она начала вспоминать какие-то обрывки своей прошлой жизни: школу, друзей, родителей. Вот Саша возвращается из школы. На улице осень, но ещё тепло. Недавно прошёл дождь и на асфальте лужи, в которых отражается голубое чистое небо. Саша идёт, под ногами у неё шуршат опавшие листья. Они очень красивые и она нагибается за одним из них, чтобы взять с собой домой, показать маме, а потом спрятать в какую-нибудь книгу. Когда она наклоняется, кто-то хватает её поперёк живота крепкими сильными руками и тащит в машину. Красивый листок падает на землю, а Саша от неожиданности даже забывает закричать. Удар по голове. Провал.
Девочка пробирается по лесу все дальше и дальше. Она идёт, полагаясь на свой новый инстинкт, не задумываясь не о чём. Иногда, когда мимо неё пролетает птица, она останавливается и, приложив козырьком руку ко лбу и запрокинув голову, смотрит куда полетела птица.
К вечеру лес стал редеть. Стемнело, но Саша по-прежнему хорошо разбирала дорогу. По пути ей удалось поймать сойку и ещё одного зайца, поэтому сил у девочки было предостаточно. Вдали появились просветы. Вскоре лес закончился. Саша стояла на краю поля.
Белая равнина простиралась перед ней. Вдалеке было видно несколько одиноких деревьев и всё. Саша постояла минуту и побрела вперед. Идя по полю, ей иногда приходилось перебираться через канавы, видимо прорытые для того, чтобы летом можно было поливать то, что растёт на поле. Подходя к одной, Саша услышала шипение, раздающееся из канавы. Она остановилась. «Кто ты, что тебе здесь нужно?» – чей-то тихий шипящий голос спросил её. «Я Саша, я не знаю зачем я здесь. Мне нужно идти дальше. Пропусти, я не причиню тебе вреда» Саша говорила, и её казалось, что слова принадлежат не её, а кому-то другому. Её голос был такой же тихий, шипящий и совершенно чужой.
- ты идёшь в город, зачем?
– я не знаю, что-то меня туда ведёт
- А-а-а (голос заскрежетал, видимо это был смех) значит ОНИ там.
- кто «они»?
- те, кто привёз тебя в лес и убил.
- а почему меня к ним тянет?
- (снова смех-скрежет) как же ты не понимаешь – месть! Это она заставляет тебя жить, двигаться и хотеть есть. Если бы не инстинкт мести, ты бы не проснулась. Меня убили в войну, немцы. Расстреляли и бросили прямо здесь, в канаве. А на следующий день их самих перебили красноармейцы. И теперь я живу здесь, в норе, выползая только для того, чтобы поймать пару мышей-полёвок. Мне недолго осталось, ноги уже не ходят. Много лет прошло. Скоро я усну насовсем. А ты, девочка, иди. Только мышей моих не трогай. Прощай…
И Саша пошла дальше. Теперь она знала: зачем и куда она идёт, а инстинкт подсказывал её, что цель её недалеко. Память проблесками возвращалась к ней и она знала, что её привезли в лес, выбросили из машины, ударили чем -то сзади по голове несколько раз и бросили в яму, засыпанную опавшими листьями. Единственное, чего она не знала и не могла знать – зачем с ней это сделали. Она ведь была ещё совсем маленькой, ходила в третий класс и никому не желала зла.
Ближе к утру Саша дошла до шоссе. Оно вилось серой струйкой, рассекая поле на две части. Машин не было, а чувство безошибочно подсказало девочке в какую сторону нужно идти. По дороге идти было намного проще, чем по снегу и Саше стало легче. Цель была близка. Вдруг сзади она услышала шум приближающегося автомобиля. Девочка продолжала идти, не оборачиваясь. Взвизгнули тормоза. «Эй, ты что здесь делаешь, совсем одна? Откуда ты? Ты заблудилась?» Саша молча повернулась. Молодой парень вылез из легковой машины и глядел на неё, опираясь на открытую дверь. «Девочка, тебе помочь? Может подвезти? Ты из города? Почему ты молчишь?» Саша неспешно приближалась к нему. Когда она подошла совсем близко, парень увидел её белое лицо, растрёпанные волосы, оборванную одежду и кровь животных, размазанную по лицу. Он в ужасе вскочил в машину и захлопнул дверь, но было поздно. Саша молниеносно подпрыгнула к двери и разбила боковое стекло своим маленьким детским кулачком. Просунув руку в салон, она схватила парня за горло и вырвала ему кадык. Сунув трофей в рот, Саша наблюдала за тем, как жизнь покидает молодого парня. Кровь била из его разодранного горла фонтаном, заливая лобовое стекло и руль. Саша открыла дверь и вцепилась зубами в его рану. Через несколько минут Саша шла дальше по шоссе. Вокруг неё была тишина.
Шоссе начало петлять и то взбираться в горку, то спускаться вниз. Иногда Саше приходилось чуть ли не бежать, чтобы удержать равновесие. Горки сменяли одна другую. Поднявшись на очередной пригорок, девочка увидела перед собой дома и огни родного города. Было около трёх часов дня. Дети возвращались из школ, взрослые, в основном, были на своих работах. Бабки сидели на скамеечках, голуби клевали зерно, рассыпанное на утоптанном снегу. Саша принюхалась и пошла навстречу своим убийцам. | | 1:10p |
Мачете.
Выходишь из дома. Серые стены подъезда царапают твои руки и скулы своей безразличностью. С неба падает мокрый снег. Он холодный и чужой. Падая на волосы и плечи, он превращается в капли чистой небесной воды. Слева от подъезда скамейка со сгнившими сломанными деревянными брусками. На её спинке, поставив ноги на сиденье, сидят молодые люди. Они пьют дешёвое пиво из пластмассовых бутылок, курят и громко, хрипло смеются. Ты достаёшь из за спины мачете с грязным, ржавым лезвием и взмахиваешь им перед ними наотмашь. Одному перерезает лицо и кости черепа, вдоль, от левой скулы до правого края рта. Он закрывает лицо руками и падает назад. Второму отрезает обе руки, которыми он пытался закрыться в момент удара. Он вскакивает и начинает кружиться и вопить. Из обрубков рук хлещет кровь. Мачете застревает в левой руке третьего, в кости. Не хватило силы удара. Ты бьёшь его тяжёлым армейским ботинком в живот и он падает назад на скамейку. Мачете оказывается у тебя и ты, взяв его в обе руки и задрав их над головой, резко опускаешь лезвие вниз, на середину груди третьего. Грудная клетка с хрустом проламывается и из раны бьет тёплая быстрая кровь. В это время второй падает в снег и пытается уползти. Ты выдёргиваешь мачете из груди третьего и отрубаешь второму сначала одну ногу, потом другую. Он заливает белый снег грязной, красной кровью и хрипит. Ты отрубаешь ему голову и она катится вперёд, но быстро застревает в рыхлом снегу.
Ты вытираешь мачете об его спину и поднимаешься обратно в квартиру.
Снег всё так же сыплется с неба мокрыми, слезливыми комочками. | | 1:10p |
Рёв ветра и шёпот скал.
Так ревут мертвецы, густой декабрьской ночью, когда воздух трещит и сыплется на одиноких прохожих,
старающихся быстро преодолеть губительное расстояние от одной спасительной двери до другой.
Так смеются молодые светловолосые утопленницы в тёмных колодцах и вязких, бурых озёрах, где не плавает рыба,
а только изредка булькает промозглая водянистая жижа. Так плачут дети, зверски замученные до смерти
в холодных бетонных подвалах грязно-желтых домов с зияющими глазницами выбитых окон и свистящими зубами дверных проходов.
Тревожный булькающий всхлип рассечённого горла за спиной, спелый шлепок упавшего на благодарный асфальт свежего тела,
таинственный шорох текущей по грязному, заскорузлому подоконнику, тёмной неторопливой крови.
Окружающие звуки и запахи проникают в уставшую тяжёлую голову и прозрачные, мелкие слёзы текут по щекам, падая на тёплую землю.
Колени болят и чешутся, локти и ладони зудят и кровоточат. Глаза ищут покой, но свет, проникающий через зрачки внутрь,
бьёт по нервам всё сильнее и сильнее. Мысли мечутся в мозгу, как головастики в луже, в засуху, когда с каждым часом
спасительной живой воды становится всё меньше, и Смерть ласково гладит их по черным склизким спинкам,
прежде чем забрать в свои тёплые убаюкивающие объятья.
Далеко, там где кроваво-оранжевое солнце касается измождённой, уставшей земли, обжигая и высушивая кроны
уже мёртвых деревьев, пляшет белый призрак несбывшейся и забытой детской мечты о ярком и спокойном мире
без страха и боли. Он кружится в величественном похоронном вальсе, задевая развевающимися рукавами
окружающие его скалы и души. Жестокие лучи заходящего солнца проникают сквозь него, растворяясь в каплях росы.
Прыжок в безрассудную вечность, как осколок звука удаляющихся шагов - короток и едва заметен.
Лишь капля воды, стекающая по запотевшему стеклу напомнит о нём через минуту, а через час только
опавшие листья будут петь свою ветреную, шуршащую песню о том, как где-то, на краю чёрной Земли
сидели мы с тобой и разгадывали невидимый кроссворд в котором было сто тысяч вопросов и всего один ответ. | | 1:12p |
Стих.
Сладкий запах твоей обиды
Беспрестанно щекочет нос
На крыле моей Немезиды
Пролетим чрез раскаты гроз
Все слова разобьются в щепки
Все осколки пойдут на дно
Вкус сомненья до боли терпкий
Заменяет тебе вино | | 1:12p |
Стих.
Вечер опускает на землю
Стихи, слова и взгляды людей
Сказочный ветер шумит в ушах
Покидая приюты заветных идей
Выпусти праведный гнев беззаветно
Как падает дождь на гранитную ночь
Мои терзания смутны. Веришь ли мне,
Или снова уйдёшь?
Непременно уйдешь. | | 1:13p |
Стих.
Зеркальное безумие
Всецело поклоняется
Запятнанному празднику
Повешенной весны
Успей схватить сиреневый
Безвинно огорошенный
Словами неизмеренный
Испуганный закат
За ним взлетят запутанно
Намеренно развязные
Как сорванцы отзвязные
Грачи и снегири
Хватай руками крылья их
Заклюй глаза растерянно
Твои мечты проверены
Ты как и все - мертвец. | | 1:13p |
Зарисовка.
Весна бросается под ноги
Бесстыже расплескав ручьи
И беззастенчиво как боги
Расселись на ветвях грачи. | | 1:14p |
Искрящийся снег.
Свежевыпавший утренний снег чистый и невинный, как слёзы несправедливо обиженного ребёнка. Он лежит ровным, густым ковром, закрывая все изъяны и неровности земли. Грязный холодный асфальт, бурая весенняя жижа, канализационные люки, раскиданные тут и там, как фурункулы на лице подростка - всё скрыто под девственно-белым снегом. Вдоль кустов, на заднем дворе школы, будто заброшенной на самый край города гигантской рукой, бредёт по снегу невысокая фигурка. Приглядевшись, можно увидеть, что это ученик из этой школы. Он одет в толстый тёплый тулуп и валенки. В руке у него длинная палка, которой он водит под снегом перед собой, будто что то ищет. Позади мальчика тянется длинная борозда примятого и разворошенного снега. Сейчас около полудня и яркое зимнее солнце в зените. Снег блестит и слепит усталые глаза. Мальчик постоянно поднимает руку ко лбу козырьком, пытаясь защититься от разящих солнечных лучей. Внезапно палка натыкается под снегом на что-то крупное. Мальчик останавливается и начинает водить палкой под снегом, пытаясь понять контуры лежащего под снегом предмета. Потом он осторожно дотрагивается ногой до того, что лежит под снегом. Убедившись, что это именно то, что он искал, он встаёт на колени и начинает разгребать снег голыми руками. Холодный сухой снег больно царапает кожу. Руки мёрзнут и плохо слушаются. Из под снега появляется что-то тёмное, не видно издалека что это такое. Похоже на какой-то мешок. Мальчик достаёт из кармана складной ножик и дрожащими руками режет что-то под снегом. Отрезав красноватый кусок, он кладёт его в рот и, с наслаждением, жуёт и, одновременно, суёт руки обратно в снег, чтобы отрезать следующий. Вокруг мальчика белый ровный снег, над его головой голубое весеннее небо. Солнце продолжает ярко светить, снег искрится и играет под его жадными лучами. Закончив трапезу, мальчик сгребает разбросанный снег, чтобы спрятать то, что находится под ним. Встав на ноги, он удаляется. Тишина воцаряется над этим заброшенным и сонным местом. | | 1:21p |
Скальпель, яблоко и спящий город.
Тусклый свет разливается по кафелю, которым облицована комната с низким потолком и тёмными углами. Посередине комнаты оцинкованный стол. На столе лежит тело, накрытое грязно-серой тканью. Рядом металлический стол, на котором лежат различные инструменты. Вид у них жуткий и холодный. В комнату заходит человек в грязном халате и маске. Перчаток на его руках нет. Под его ногтями сухая, бурая грязь. В руках у человека яблоко. Спустив маску на подбородок, он с хрустом вгрызается в яблоковый бок. Тугая кожица яблока лопается, и в разные стороны брызгает пенистый и свежий сок. Держа одной рукой яблоко, другой рукой человек сдёргивает с трупа покрывало. Под ним тело девушки. В области печени у неё большой синий кровоподтёк. Наклонившись над телом, человек начинает грызть бочок яблока и сок капает девушке прямо на белый живот. Выбросив огрызок, человек возвращает маску на место и подходит к столу с инструментами. Взяв в руки скальпель, он подходит к телу и, примерившись, делает надрез на черепе трупа. Копна густых рыжих волос, вместе со скальпом, отделяется от головы и, держась на участке кожи в районе затылка, обнажает кость черепа. Человек кладёт окровавленный скальпель на стол и берет в руки коловорот для трепанации. Приставив его к черепу, он начинает вкручивать сверло в кость. Раздается визг и в стороны летит желтоватая стружка. Внезапно девушка открывает мутные, заплывшие чем-то белёсым глаза, и с воем хватает человека за руки. Человек, вскрикнув от ужаса, отпрыгивает назад, а девушка встаёт со стола и не обращая на него внимания, схватив двумя руками застрявшее в голове сверло, пытается выдернуть его. Наконец у неё это получается, она с нечеловеческой силой вырывает из головы коловорот. В стороны летят какие то ошмётки. Девушка замечает, что её скальп болтается за спиной, как капюшон. Она возвращает его на место, но волосы не держатся и снова съезжают вниз. Скоро они оторвутся из-за собственного веса. Девушка берет скальпель, и придерживая скальп, втыкает в темя нож. Теперь волосы закреплены. Удовлетворённая этим, она оглядывается по сторонам. Человек в халате всё это время наблюдал за ней абсолютно молча, крупно дрожа. По его лбу ручьями струится пот. Чтобы пробраться к двери, ему нужно обогнуть девушку, дверь находится позади неё. Увидев его, девушка хищно улыбается. Она стоит перед ним, абсолютно голая и бледная. Из её головы торчит скальпель, по лбу течёт две струйки тёмной, мертвой крови. Человек с воплем бросается к двери, в надежде выскочить из страшной комнаты, но девушка бросается на него и прижимает к полу лицом вниз. Схватив его за голову, она выдавливает ему левый глаз острыми и растрескавшимися ногтями. После этого, она кусает его сзади за шею, вырывая кусок тёплой плоти. Брызжет кровь. Девушка тащит человека к столу, на котором лежит тазик для органов. Взяв тазик, она подставляет его под струю крови. Когда набирается достаточно крови, она бросает мёртвое тело и жадно пьёт из тазика. Через несколько минут из комнаты выходят двое. Голая белая девушка с куском скальпеля в голове (лишнее она отломила, чтобы не мешало) и человек в халате санитара. У него страшная рана на шее и нет левого глаза. Они идут по коридору, к вахте. Санитар душит старую сухую вахтёршу. Она даже не кричит, а только таращит испуганные подслеповатые глаза и беззвучно шамкает беззубым ртом, из которого отвратительно воняет рыбой и приближающейся смертью. Девушка, в это время, находит за дверью лопату. Вооружившись ею, парочка выходит из морга и направляется к выходу с территории больницы. Больница находится на краю города, в безлюдном и мрачном районе, где есть несколько старых, тёмно-жёлтых жилых домов, в подъездах которых пахнет сыростью и неотвратимой безысходностью. Никто из жителей не обратил бы внимания на двух очень странных людей, даже если бы их заметил. Только сторож, поднимающий и опускающий шлагбаум вот уже сорок семь лет, заволновался и вышел к проходной. Лопата, метко брошенная мертвым санитаром, с хрустом врубилась в грудь старика, как в капустный кочан. Сторож, охнув, осел на землю. Из его горла полилась пузырящаяся кровь. Санитар подошел к нему, наступил на грудь старика ногой и выдернул лопату. Старческую кровь пить не стали, потому что она слишком горькая и сухая. Выйдя за территорию больницы, девушка с санитаром направились в сторону близлежащего кладбища. Там они, вооружившись лопатой, разрыли несколько свежих могил. Пока санитар раскапывал могилы, девушка подкараулила запоздалую путницу, возвращавшуюся с какой то вечерники. Убить её, выпрыгнув сзади из-за кустов и перекусив яремную вену, не составило труда. Притащив труп на кладбище, девушка смогла одеться и они с санитаром перекусили свежим тёплым мясом. К утру к ним прибавились несколько бойцов. Бывший егерь, которого три недели назад задрал кабан, после чего он неделю пролежал в овраге, под валежником. К тому моменту, как его нашли подростки, он начал разлагаться. Вторым был молодой парень, которого сбил автобус. У него была сильно переломана рука и стёрта об асфальт часть головы, в остальном он сохранился отлично и был перспективным воином. Было ещё несколько мертвецов, но на них не стоит заострять внимание. На рассвете группа вышла из кладбищенских ворот и направилась в сторону вяло просыпающегося города. Их манила живая, тёплая кровь. | | 1:33p |
Стих.
Весне не хватает потенции
Наплевать, перейдём реку вброд
Кто б мне выписал индульгенцию
Чтоб отстреливать квёлый народ
Ты в своей белокаменной хижине
Заблевав все пороги дверям
Свое чахлое тело высиживая
Уподабливаешься зверям
Раскрутились все лопасти мельницы
Загустели полночные сны
Разрыдалась за стенкой метелица
Ты опять не дожил до весны | | 1:34p |
Стих.
Мертвый котенок, зубастый мешок
Выстрел с плеча, покалеченный полдень
Сквозь летаргический нравственный шок
Взгляд устремился к заветной щеколде
Светлая память забытым впотьмах
Вечная слава напуганным смертью
Из под куста вылезает твой страх
Сердце скрипит недосмазанной дверцей
Видимость жизни, извечный конвой
Рваные раны, задутые свечи
Больше нет силы терпеть этот бой
Время забудет, спасёт и залечит
Песок между пальцев беззвучно скользит
Astalavista, we'll may be meet later
Сказочный замок забытый стоит
Have any questions? Ask them for creator | | 1:35p |
Стих.
В голове свистят пули
Разбегайся по крыше
Поздравляю, мы вдули
Черт с тобой, ты ж не слышишь
Закрывайте все окна
Раскрывайте все карты
Как стреляли в людей
На бульварах Монмартра
Как бросаясь слезами
В каменелых привратных
Забывались в дурмане
В подземельях отвратных
Испускали свой дух
Под задумчивой тенью
Истуканов пустых
Затуманенных ленью
Заколоченных ставень
Скрипло-гулкие вздохи
Перекрестков хвосты
Замешательства крохи
В свистопляске ночей
Забывались запреты
И обычные тыквы
Превращались в кареты
Снегопады и грёзы
Опускались кругами
Но запомните вы,
Это всё между нами. | | 1:36p |
Зарисовка.
В пыльном подвале моего сновидения
Испускали дух шаловливые праздники
Запятнанные взглядами, занюханные улицами
Неискоренимо прекрасные, как облака весной
Мы проходили между вагонами, качая головами
В такт колес, в такт копыт
Свежескошенной памятью накрывая поникшие головы.
Запоздало чирикнул воробей, несмело чиркнула спичка
Тлеющая папироса плюётся вокруг себя едким дымом
В эпистолярной, скомканной темноте преют тени.
Что-то тёплое потекло по затылку.
Забрезжил рассвет, заблестела надежда, заплакала совесть.
Настало утро. | | 1:37p |
Выходной день.
Ты сидишь на крыше своего дома. Ветер бьет тебя в спину. Курить неудобно, сигарета быстро сгорает и горячие искры улетают куда то вперед. Ты прячешь сигарету от ветра, закрывая собой. Сигарета в левой руке, бутылка виски в правой. Пробка потерялась. Плевать. Внизу ходят люди. Они тебя не видят, потому что не смотрят наверх. Они никогда не смотрят наверх. Обычно, наоборот, себе под ноги. Или в спины друг друга. Окурок щелчком отправляется вниз, к ним. Ты поднимаешься на ноги, сжимая горлышко бутылки. Делаешь несколько глотков, запрокинув голову назад. Потеряв равновесие, расставляешь руки в стороны. Подходишь к краю крыши, покачиваясь смотришь вниз. Отходишь от края, прикуриваешь новую сигарету и идешь к лестнице, ведущей из подъезда. Через минуту ты спускаешься и смешиваешься с серыми людьми. О тебе напоминает только окурок, тлеющий рядом с подъездом, из которого ты вышел.
Люди смотрят на тебя в опаской, украдкой оглядываясь, когда ты проходишь мимо них. Ничего особенного: чёрное пальто до колен, тяжёлые ботинки, длинные волосы, собранные в аккуратный хвост - таких по городу ходят очень много. Может быть их смущает полупустая бутылка, зажатая в твоей руке? Или слишком быстрая походка? Или странный, чужой взгляд, в котором нет страха за свое будущее, потому что будущего нет? Тебе всё равно, ты не привык обращать внимание на окружающих тебя людей. Ты отвык от разговоров по душам, от хороших собеседников. Их не осталось. Не с кем говорить. Да и что говорить? Всё это пустое, либо ты что-то делаешь, либо ты сгораешь. Кругом пустые люди. У них в голове огромное количество гениальных идей. Кого ни спроси - все знают, как сделать мир лучше, добрее (или злее, кому как больше нравится), умнее. Да черт с ним с миром - люди в самих себе и в своих жизнях разобраться не могут. О чём с ними говорить? А чем ты лучше других? Чего ты хочешь от жизни? Чтобы тебя не трогали, оставили в покое? Да ты, в общем то, и так нахрен никому не нужен. Никто тебя не трогает и даже не собирается. Ты идешь куда хочешь, делаешь что хочешь, пьёшь, что хочешь. Чем ты, в конце концов, недоволен?
Резкий толчок в плечо заставляет тебя очнуться. Шедший навстречу лысый ублюдок, проходя мимо, бортанул тебя, видимо решив, что ты тот самый человек, которому он сейчас разобъет лицо:
- "ты чё, ёпт, охуел мудак волосаты-ы-ы"
Договорить он не успел, потому что в висок ему прилетел удар полупустой бутылки вискаря. От сильного удара бутылка разбилась, продезинфицировав спиртом голову гражданина, разрезав осколками стекла висок, щёку и наверняка серьезно зацепив глаз. Ты не стал выяснять, останется ли у пострадавшего бинокулярное зрение, а молча бросил в корчащееся на грязной земле и заливаемое кровью тело окурок, достал новую сигарету, прикурил, и пошел дальше, раздумывая о том, где здесь поблизости есть магазин с крепким алкоголем. | | 1:37p |
Стих.
Люди боятся выходить на улицы
Если стерпится, то обязательно слюбится
Хрупкие пальцы ломают безвременье
Тени ложатся нам на спины бременем
А за окном снова пахнет виселицей
На психотренинги не забываем записываться
Ты проходи, наливай, присаживайся
Кто же сегодня от водки откажется
Дети босые по мостовым носятся
Руки в кармане ножа ненапросятся
Западный ветер дохнул пронзительно
Всех не достал, усыпляем бдительность
Ну а вообще, ничего не меняется
Все, как и раньше, по своим углам маются
Каждый свой камень за пазухой прячет
Верим в "авось", "похуй всё" и "удачу"
Мы обменялись затравленно взглядами
Я отвернусь, ведь всегда рядом вы. | | 1:37p |
Рисунок на стене.
Ржавые ставни скрипят на сонном убаюкивающем ветру. Серая облезлая кошка прошмыгнула в открытую дверь. Где-то вдалеке, в углу одной из пустых, заплесневелых комнат скребется мышь. Вскоре раздается сдавленный писк и хруст маленьких тонких костей. Чувствуется еле уловимый запах тёплой, ещё почти живой крови. Запах быстро рассеивается, его подхватывает ленивый ветер и уносит куда-то вдаль. В углу комнаты стоит металлический остов кровати. С него облезла краска, и он похож на скелет какого-то неведомого животного. На нём валяется скомканное, проеденное молью и мышами и прожжённое окурками шерстяное покрывало. В другом углу свалено какое-то тряпьё. Повсюду мусор, окурки и обрывки старых газет. На облезлой стене, покрытой тёмно-бурой потрескавшейся краской, черным баллончиком нарисовано дерево, домик и человечек, держащий в руке что-то, видимо надувной шарик. Внизу надпись: "Мама и Папа умерли. И из вас никто не останется в живых" | | 1:38p |
Scorched earth.
Распростертые крылья тягучей густой ярости закрывают от слезящихся глаз растерзанной души чадящее, воспалённое солнце. Призраки полузабытого, подёрнутого плесневелой пеленой, прошлого, стелются серыми саванами, спасаясь от сжигающего жара самодовольных и алчных сердец, наперебой выбивающих неровный, трепещущий ритм. Песчаная равнина, от горизонта до горизонта покрыта гниющими трупами детских страхов и старческих фобий. Стервятники кружат над твоей головой. В твоих руках мёртвая синица. Её клюв раскрыт, крылья безвольно раскинуты. Ты медленно подносишь её к лицу, вдыхаешь сладковатый, терпкий запах смерти. Потом аккуратно, с хрустом, откусываешь синице голову и пьешь ещё тёплую, немного солёную кровь, сначала брызнувшую прямо тебе в рот, но быстро закончившуюся и теперь она просто тихонько капает из разорванной шеи птицы. Отбросив трупик в сторону, ты оглядываешь пылающую жаром пустыню. Призраки столпились вокруг тебя, они охают беззубыми, страшными ртами, тянут к тебе свои жалкие обрубки рук. Внезапно ты кричишь, и твой крик разносится далеко вокруг. Звон стоит в ушах, в этом звуке слышна боль, ярость и ненависть. Ты кричишь на призраков, ты уже не можешь жить в этой чёртовой пустыне, твои силы на исходе. Призраки расползаются, ты перестаешь их интересовать. В изнеможении, ты садишься прямо на раскаленный песок и закрываешь глаза. Перед твоими глазами прохлада зеленого леса, живые, щебечущие птицы, прохладная роса на травинках. Ты вдыхаешь этот чистый, свежий воздух до рези в лёгких. На твоих глазах выступают слёзы. Ты улыбаешься от боли и счастья.
- Что это за придурок тут расселся?
- Не трогай его, он только что отгрыз голову птице, видишь, весь подбородок в крови.
- И куда милиция смотрит? Он же псих! А если он на людей бросаться начнет?
- Да оставьте вы его в покое. По делам шли? Вот и идите.
- А чего это вы раскомандовались? Надо будет и пойду.
- Мам, гляди! Почему дядя сидит на дороге?
- Дяде плохо, пойдем. Его скоро увезут в больницу и вылечат.
- Мам, дяде не плохо! Мам! Смотри, он улыбается.
- Смотрите, у него слёзы по щекам текут.
- Расходитесь давайте, чёрт бы вас побрал! | | 1:39p |
Стих.
Я не люблю замерзшие трубы
И бездонный колодец в моей голове
Меня окружают одни лишь суккубы
И никакого света извне
Крючья для мяса в стенах живодерни
Сочно стекает остылая кровь
Кафельный пол отступает безвольно
Звонкою болью проколота бровь
Праздник закончился россыпью брани
Криками женщин и визгом детей
Лишь в голове продолжают собранье
Черные тени и шепот "убей..." | | 1:39p |
Стих.
Вырывая свой гнев
Из застывших объятий
Переменчивых дней
И безумных ночей
Мы страдаем по лету
Но привязаны к вате
И туманной пустыне
Гнусно-сладких речей
Позабытые дети
Пост-советских привычек
Обособленной доли
Наш терновый венец
Заливается кровью
Внутригородских стычек
Наблюдая над нами
Лишь смеётся Творец |
|