Adradek
[Most Recent Entries]
[Calendar View]
[Friends View]
Sunday, April 29th, 2012
| Time |
Event |
| 1:36a |
Пабло Неруда WALKING AROUND Так случилось, что я устал быть человеком. Я захожу в магазины модной одежды, в ночные клубы, скорбный, непроницаемый, словно фетровый лебедь, медленно плывущий по водам рожденья и смерти. Я готов рыдать от запаха парикмахерской. Я хочу заснуть — всё равно, под камнями или под ватой. Меня тошнит от пластиковых бутылок, от новых книг, от компьютеров, от автомобилей. Так случилось: мне надоели мои ногти и волосы, мои ступни, моя тень. так случилось, что я устал быть человеком. Надо признаться, это было бы так упоительно — напугать какого-нибудь адвоката срезанной лилией, или убить монашку ударом в ухо. Было бы так замечательно расхаживать по улицам с зелёным ножом, и орать во всю глотку, умирая от холода. Я совсем не хочу быть корнем в потёмках, тощим, нерешительным, вздрагивающим во сне, уныло ползущим сквозь мокрую глину, впитывающим и размышляющим, жадным до пищи. Меня доконали мои неудачи. Мне надоело жить среди корней и могил, всегда под землёй, в душном погребе с мертвецами, окоченевшим, умирающим от тоски. И вот понедельник пылает, как лужа бензина, когда я выхожу на прогулку, с лицом арестанта, он взвизгивает на ходу, как проколотое колесо, и оставляет в ночи свой кровавый след. Он толкает меня в углы, в сырые квартиры, в больницы, где торчат из окна чьи-то кости, в сапожные мастерские, пропахшие уксусом, в гнусные щели улиц, забитые мусором. Вот птицы серного цвета, и мерзкая требуха висит на подъездах ненавистных домов, вот вставная челюсть, забытая в кафетерии, вот зеркала, что не могут не плакать от срама и страха, и повсюду — зонты, пуповина, отрава. Я гуляю, спокойный, у меня есть глаза и ботинки, у меня есть ненависть и забвение; я прохожу сквозь офисы, сквозь врачебные кабинеты, сквозь дворы, в которых сохнет бельё на верёвках: полотенца, кальсоны, рубашки, с которых стекают долгие мутные слёзы. Из сборника Резиденция на Земле – II (1931–35) | | 8:18p |
Новое эссе Оригинал взят у kolam2@lj в Новое эссеКультура речи. Культура молчания. Долгое время я не знал, как правильно ставить ударения в именах философов. Говорил: Хайдéггер, Гуссéрль, Маркýзе, Сенéка, Гваттáри и т.д. Университетский курс философии не исправил моё произношение: преподаватели либо ставили ударение так же, как я, либо вовсе не знали таких философов. Более того, я не видел в этом никакой проблемы. Просто потому, что никогда не произносил эти имена вслух, только про себя. Во-первых, нет никакой необходимости говорить о феноменологической редукции с теми, кто ненавидит философию, а во-вторых, за такое безнравственное оголение интеллекта в нашем рабочем квартале можно получить по ебалу. Проблема с ударениями проявила себя, когда я услышал речь московских, петербургских и иностранных философов. «Гýссерль, Хáйдеггер, Гваттарú, Сéнека, Маркузé» - доносилось отовсюду, словно я попал в зазеркалье… Легче всего было бы разыграть этот сюжет в терминах тотализации: полудикий пролетарий, выучившийся читать по вывескам трактиров, впервые слышит голос Высокой Культуры. Однако, истина, как всегда, оказывается гораздо изощренней угрюмой прямолинейности единого и исключающего. ( Read more... ) | | 11:10p |
всё, что происходило раньше в жизни Моррис, происходило либо по настоянию случайных прилепившихся окружающих, ненужных ей, либо совсем случайно. сейчас она хотела, чтобы с ней проводили больше времени, просто больше времени, не важно, за каким занятием. кроме этого желания других эмоций и мыслей у Моррис не было. вопреки этому - смотрите - она видит в окно Алана, заходящего в подъезд; хватает куртку, сумку, надевает туфли (Алан в это время проверяет почтовый ящик), бесшумно закрывает дверь и бежит по лестнице наверх. Дождавшись, когда Алан зайдет в квартиру, Моррис спускается, огибает дом со стороны, куда выходят окна спальни (туда он сразу не пойдёт, по крайней мере, не догадается сразу посмотреть там в окно), бежит, сворачивает за угол следующего дома и прислоняется к стене, задрав голову. |
|