Adradek

жирный полдень
Оригинал взят у

Надо бы не забыть; если ехать тем вечером из этого населённого пункта в этот на поезде и смотреть в любое окно, то солнце и лесные полосы конструируют сквозь капли лицевого жира на стекле печатную машину. Если не отнимать лица от стекла очень долгое время, можно сконденсировать достаточное количество собственного жира, чтобы успешно запечатать что-либо навсегда, не прибегая к помощи чернил.

Можно зафиксировать положение своего тела, вложить глубокие мысли в складки моего лба, устроить улыбку чуть более симметричней, чем у толстой женщины напротив. Срисовывающей меня зелёным карандашом в красную лампу накаливания. Мне могло бы показаться, что я забыл на сиденье чьи-либо стихи на языке оригинала, и толстая женщина бросилась за мной их мне вернуть. Она могла бы бежать, как сумасшедшая, по пустому перрону, неизвестного города, оступиться, загнать занозу от ступни до колена в виде гигантского осколка гранитной плиты, пропитанного дешёвым пивом и собачьей спермой. Уронить лампу накаливания, разбить её, выпустить красного карлика наружу, загнать в свою надувную голову занозу в виде осколка стекла от горла и до затылка. Потом загнать себя занозой в саму себя, немного вспотеть перед отхождением души, съесть сырое яйцо, обратиться в подсолнух.

Я просыпаюсь от шума на электростанции и сырости. В нашей местности всегда идут дожди. На окне нет занавесок, поэтому из противоположного дома на меня смотрит старуха. И днём и ночью. Каждое утро я стреляю в неё из револьвера, но никак не могу попасть. У меня плохое зрение, поэтому возможно, что старуха всего лишь -старый матрас. Выкуриваю папиросу заплесневевшего беломора перед утрешним чаем. Осматриваю пол на предмет пыли. Сейчас входит ко мне меланхолик из дома напротив, открывает дверь моей комнаты дубликатом моего ключа и, видя меня, выплёвывает своё солнечное сплетение. Я сижу на подоконнике, болтаю ногами красного карлика, перебираю банки с трупами различных животных, там слоны, зебры, кашалоты, толстая женщина в форме подсолнуха. Нанося на шёлк их кожи лицевой жир, я усмиряю пыл разложения, привожу в порядок мысли и много-много мечтаю. Я мечтаю о стадах верблюдов под окном и вечном солнце над лесными полосами, о том, что хорошо было бы покрасить подоконник, потому что его давно никто не красил.