 |
Journal | Friends | Calendar | User Info | Memories |
Дневник баронессы фон Мюнхгаузен
Во имя Солнечной Уганды и ее венценосного Журавля!!!
Я служила в Уганде и при Амине, и при Оборте, и при Муссевени, и не было позора Венценоснонму Журавлю паче прежнего.
Всякие негры нас одолевают, спасения от них нет: дай денюжку на Новый Орлеан – не дам – сами хуй залупили, сами и дрочите!
Тетя Аля, Вы спите?! Там мороженое продают, тетя Аля, пойдем туда! Там мороженое!
Пойдём, Уля, обязательно пойдём!
И будет день, и будет вечер, так будет девять лун и семь седмиц. И повернут вспять великие Брахмапутра и Индигирка, иссякнут воды Алатырского Океана и с небес прольется дождь из сусликов и белочек, разбегутся они по всей Пангее и Атлантиде, Гандване и Гиперборее, пожирая все на своем пути; настанет мор великий – спасутся не многие.
А в это время на Арарат-горе старый маразматик подарит зажигалку «крикет» доброму наркоману, и возрыдают троглодиты инкерманские, возденут руки к сводам своим пещерным, проклянут род человеческий и нашлют сглаз и порчу на него. Три года и три дня будет продолжаться это безобразие, пока Добрыня Никитич не снимет месяц со свода небесного, не смажет шестеренки его маслом «Олейна», не начистит его до блеска жвачкой «орбит» и не вернет обратно. И станет день ночью, а ночь превратится в день, ибо затмит месяц все звездочки небесные, и солнышко затмит, и планетки всевозможные с кометками и астероидками.
А суслики, белочки и примкнувшие к ним хомячки выйдут на первомайскую демонстрации солидарности, ибо пожирать им будет уже нечего, но будут попраны их права человека, и не дадут им зёрнышков, но разгонят с применением водометов, газа слезоточивого и особого цинизма.
Внемли Светлый Город голосам младенцев своих, ибо грядет избавление твое через честные выборы и либеральную экономику, демократическую ориентацию и политкоректнотсть!
Ваша Пенелопа Мюнхгаузен.
Во имя Солнечной Уганды и ее Венценосного Журавля!Ваша Пенелопа Мюнхгаузен.
Когда рушится мироздание, видимо, приятно быть его могильщиком, но это слишком суетная роль; жертвой быть обидно, но в жертвенности всегда присутствует некий героический пафос, который облегчает страдания. Сложнее всего быть сторонним наблюдателем: созерцание рождает догадки и мысли, мысли – знание, а многое знание преумножает скорбь.
Не я ли более других жаждала приближения его краха, не я ли мечтала сплясать прощальное танго на его могиле, и не я ли молила всех известных и не известных мне богов только об одном: увидеть его кончину?! Но боги злы, и они наказывают исполнением желаний. И вот теперь, когда время, отведенное Миру, истекает, и уже включен обратный отсчет меня одолевают сомнения: может и не был он так уж плох, как мне казалось? Может и есть в нем что-то, ради чего можно было бы простить ему его гнусность и пакостность? К счастью я не в силах что-либо изменить – боги не советуются со мной. Боги дали мне глаза и уши, но на большее их щедрости не хватило, они обрекли меня на одиночество, но у них не хватило ума отнять у меня язык. Я могу лишь видеть и слышать, и мне тесно в темной скорлупе моего сознания, но я могу говорить, и это уже не мало!
Внемлите же!
Сегодня я провела дополнительные расчеты и лишний раз убедилась, что Враг хитер и коварен. Враг вознамерился нанести упреждающий удар по силам Беззащитного Короля, в то время, когда Его Величество будет еще более жалок и беззащитен, нежели бывает обычно. Полчища кротов и крыс атакуют Светлый Город, погрузив его в смрад и зловония. С ними придут крысята и кротята, чада и домочадцы мал мала меньше, евнухи и прочая челядь. И потечет седьмая вода из кисельных рек, и падет Светлый Город перед королем крыс и кротов и будет запустение великое сроком до пяти лун…
Но избавитель уже седлает Сивку-Бурку и хоть рылом-то он вылитый дурак, однако ж в профиль чистый Эраст Фондорин. Узнаете избавителя – будет вам щасте великое, а не признаете, так сожрет вас крысиный король за завтраком: и печень вашу сожрет, и почки сожрет, и прочий ливер, мозги высосет, косточки обгложет, а прах ваш развеет на Гангом-вонючкой, что б другим неповадно было.
Ваша Пенелопа Мюнхгаузен.