| 8:09p |
Создатели русской истории, печалька...
И Нестора, и начальную русскую историю, как известно, первые стали объяснять критически немецкие ученые. …БАЙЕР, великий знаток языков (не исключая и китайского), великий латинист и эллинист, ЗА 12 ЛЕТ СВОЕГО ПРЕБЫВАНИЯ В РОССИИ НЕ НАУЧИЛСЯ, ОДНАКО, ДА И НИКОГДА НЕ ХОТЕЛ УЧИТЬСЯ ЯЗЫКУ РУССКОМУ. Миллер точно так же на первых порах, находясь уже семь лет профессором Академии наук, не мог все-таки без переводчика читать русские книги и усвоил себе знание языка уже впоследствии. Естественно ожидать, что, не зная ни русского языка, ни русской страны и объясняя древнейшую русскую историю, эти ученые останавливались лишь на тех соображениях, какие были особенно свойственны их германской учености. Им естественно было смотреть на все немецкими глазами и находить повсюду свое родное германское, скандинавское
И.Е. Забелин. «История Русской Жизни»
В Россию НЕДОУЧИВШИЙСЯ СТУДЕНТ МИЛЛЕР приехал в 20 лет в ноябре 1725 г., нисколько не помышляя о науке, т. к. лишь мечтал сделаться зятем И.Д. Шумахера и наследником его должности – БИБЛИОТЕКАРЯ Библиотеки Академии наук (идею Миллеру, что он со временем может стать БИБЛИОТЕКАРЕМ, внушил профессор И.П. Коль, вызывая его в Россию). В 1728 г. Миллер, будучи адъюнктом Академии, был допущен «для сочинения» академической газеты «Санкт-Петербургские ведомости», издаваемой на немецком языке и содержащей обзор иностранной прессы, и параллельно с тем в 1728-1730 гг. «выполнял обязанности секретаря конференции и канцелярии, выдавал в библиотеке книги, вел корректуру в типографии», да еще под его наблюдением печатались «разные академические издания
ШЛЕЦЕР оказался на берегах Невы в ноябре 1761 г. по приглашению Миллера ДЛЯ ОБУЧЕНИЯ ЕГО СЫНОВЕЙ и для помощи «в ученых трудах», точнее, ему отводилась роль КОРРЕКТОРА в издаваемых историографом «Sammlung russischer Geschichte» (до Миллера, кстати, были доведены, сообщает П.П. Пекарский, «неблагоприятные отзывы о нраве Шлецера...», но тот «пренебрег этим предупреждением»). Под влиянием Миллера, в доме которого он прожил семь месяцев, Шлецер мало-помалу начал проявлять интерес к русской истории и в мае 1762 г. был назначен адъюнктом истории Академии наук. А в июне 1764 г. он, после долгих колебаний отказавшись от университетской мечты связать научные интересы с религией и библейской филологией, выразил желание заняться разработкой истории России. И уже через полгода, в январе 1765 г. Шлецер лишь по воле Екатерины II и, как и в случае с Миллером в 1730 г., в обход мнения академиков стал профессором истории Академии наук. Вместе с тем ему была дарована неслыханная тогда привилегия - предоставлять свои работы императрице или тому, кому она поручит их рассмотрение, минуя, в нарушение всех правил, Академическую Канцелярию и Конференцию, «от чего, - как отмечал тогда Ломоносов, - нигде ни единый академик, ни самый ученый и славный, не бывал свободен |