10:04a |
втихую печалились о возможности самосева. хлестали по ледяным щекам красивую пьяную радуницу. угрожали деревянному дятлу паяльной лампой. состязались, у кого пиздаче накрашены ногти.
вылезали утром на обзор своих бессмысленных латифундий; пуховики сверкали морозной пылью. только рот твой, мартина, сюда не доставить даже фельдъегерской почтой из самого города, да, дорогая, из самого города.
засиживались в гостях, а там у каждой доски есть свое лицо, ходили по льду, а под ним любопытные рыбы построили телевизор: вы нас не знаете, вы себе даже не представляете, вот мы вырвемся, вот мы еще полыхнем на срезе.
нет бы выйти к шексне и прямо так и сказать: у тебя фонарь как звезда, у тебя лицо как заутреня, и твои тягловые нежности мне давно уже опротивели. я всего лишь боюсь того, кто покинет трюмо на сороковины. я всего лишь устала плескать руками от каждой нечаянной радости и смотреться в любую воду, как будто она подарок. |