Бах и Моцарт
Люди некоторые привыкли считать, что Моцарт, мол, «на редкость плодовит» - а ведь он не более плодовит, чем Бах. В абсолютных величинах – даже менее: Моцарт прожил 35 лет, из них 30 лет писал музыку и создал более 600 произведений (из них почти 2 десятка опер и около 50 симфоний); Бах прожил 65 лет, музыку писал на протяжении полувека (ровно с 1700 по 1750 год!) и написал (по каталогу Шмидера) 1080 сочинение (среди них – более 200 кантат, церковных и светских!). Так что продуктивность у них была примерно одинаковой. (Более продуктивным можно назвать только Шуберта: за 31 год жизни и примерно 18 лет творчества – около 1000 сочинений во всевозможных жанрах!)

С трудом могу себе представить, чтó может быть более глубоким, совершенным и прекрасным, чем «Волшебная флейта» Моцарта. Её внешняя «детскость» не то что бы обманчива – просто, как и всякий миф-аллегория, эта опера проста внешне и бездонна по глубине смыслов (вплоть до широко разработанной символики чисел). Прекрасное режиссёрское прочтение (лучшее из мною виденных) – фильм-опера Ингмара Бергмана (жаль только, что в некоторых важных местах он переставил музыкальные эпизоды - увы). Разумеется, «Волшебная флейта» - это лишь один из многих примеров глубины у Моцарта. «Лёгкость» Моцарта – чисто внешняя и обманчивая. Пусть не сбивают с толку его «прикладные» сочинения (серенады, дивертисменты и т.д.) – такой музыки писал много и Бах, и у обоих она прекрасна. Было бы странно называть «лёгкими» последние 5-6 моцартовских симфоний (в их числе - насквозь полифиничная "Пражская" (№38), "масонская" №39, знаменитые №40 и "Юпитер" (№41)), квартеты (особенно т.н. «Гайдновские» и «Прусские» - какие там контрапунктические хитросплетения!), фортепианные концерты (особенно – последние, исполненные невероятной красоты и философичности)…

Те, кто считают, что Бах, мол, более «духовен» и «абсолютен» - просто ведутся на популярные мифологические представления, сложившиеся в 19-м веке. Эти мифы проистекают из ограниченной картины музыкального мира, когда весь контекст средневековой, ренессансной, барочной и даже классицистской музыки был недостаточно известен. (Я вообще не считаю перспективным разговор о музыке с точки зрения теологических аргументов: там, где начинается религия, заканчивается возможность аргументированной дискуссии. Конечные доводы религии основаны на иррациональной почве - личные пристрастия, представляемые в виде «предзаданного» супер-эго - и от аргумента «ибо сказано».)

Столь же мифологичны представления и о «чистой гедонистичности» у Моцарта. Достаточно знать хотя бы то, что Моцарт был масоном (причём – не формальным, а очень искренним и убеждённым), серьёзно задавался духовными и эзотерическими вопросами, а это духовное измерение и мудрость очень ясно присутствуют в его музыке. Красота музыки Моцарта – вовсе не поверхностно-чувственной природы (как её понимают, например, во Франции под словом la beauté), а самой что ни на есть многослойной (как её понимали в античности – красота как внешнее проявление прекрасного, прекрасное как проявление божественного).

Моцарта принято считать более «субъективным», чем Баха. Конечно же, чем дальше от средневековья к 20-му веку (модерну), тем больше в творчестве субъективного («эго»), и в этом смысле Бах – сам, в свою очередь, субъективнее, чем Палестрина (Палестрина – больше чем Окегем, а Окегем – чем Перотин Великий и т.д.); зато по сравнению с Бетховеном (и дальше – с Вагнером, Малером, Шёнбергом, Стравинским) Моцарт представляется просто-таки столпом «абсолютного» в музыке. Но – и это очень важно! – вся церковно-религиозная музыка Баха основана именно на СУБЪЕКТИВНОМ восприятии божественной темы: это заложено в протестантизме (и особенно – в тех текстах авторов-«пиетистов», на которые Бах писал свои Пассионы) – сугубо личное восприятие евангельских событий, т.н. «свидетельства» и личное их переживание (характерные слова большинства текстов арий и хоралов: «о МОЯ душа!», «о МОЯ скорбь!», «о МОЙ сладкий Иисус!» и т.п.).

Мне кажется, основная разница между этими двумя композиторами – вовсе не в степени их «духовности-недуховности», а в отношении к музыкальному времени и внутренней однородности-неоднородности музыкального материала: музыкальное время Баха (как и вообще доклассической музыки) более «замедленно» - в силу однородности («моноаффектности») музыкальных жестов в одном произведении; музыкальное время Моцарта гораздо более стремительно – материал и сама ткань (фактура) внутренне контрастны, подвержены развитию, преобразованиям и переходам. Музыка барокко – это РАЗМЫШЛЕНИЕ на ЗАДАННУЮ тему, музыка классико-романтическая – это РАЗВИТИЕ из ИСХОДНОЙ темы. Примерно так.

Поэтому некорректно сравнивать, например, Мессу Баха и Реквием Моцарта с точки зрения их «большей» или «меньшей» духовности:
Во-первых – лично я (на свой взгляд-слух-представление) не вижу принципиальной разницы между степенью глубины того и другого сочинения.
Во-вторых – и в связи с попыткой объяснить существо разницы между этими композиторами (см. выше) – эту иллюзию «большей божественности» создаёт именно отношение к музыкальному времени-материалу. И тогда мы попадаем в ловушку: каждое более раннее литургическое сочинение будет казаться нам всё «божественнее» и «божественнее». По сравнению с Мессой Гийома де Машо (14-й век) или мессами Дюфаи (15-й век) Месса Баха будет казаться просто-таки легкомысленной попсой с внешне-театральными эффектами! Любой правоверный и музыкально-подкованный католик объяснит вам, что вообще нет ничего божественней, чем т.н. «грегорианские хоралы», сочинённые в 6-м веке папой Григорием и являвшиеся основой литургической композиции чуть ли ни до 18-го –19-го веков! Ему резко возразит православный ортодокс, для которого вся католическая литургия – «блажь заморская, антихристова лжа», а истинно-божественная музыка – это византийские т.н. «знаменные распевы» и их последующие обработки. (Вот как раз на эту самую тему буквально напичканы те же дневники Свиридова! – разумеется, в огрублённо-совковом варианте…) Соответственно, протестант сочтёт, что истинно-божественное – это не литургический канон (предписанный всего лишь «князьями церкви»), а т.н. «личное откровение» (см. выше).
И вот поэтому – в-третьих – стоило бы обратить внимание вот ещё на какую особенность: Протестант Бах написал католическую Мессу – не для себя, а для двора саксонского короля (поляка по национальности и католика по вероисповеданию). Т.е. – сознательно вступил в «чужую» литургическую область (но сделал это блестяще, соединив несколько стилизованную средневеково-католическую «бесстрастность» с эпизодами типично остро-протестантских «свидетельств-откровений»). Соответственно, последние литургические произведения католика-Моцарта (Месса до-минор, Реквием, более мелкие сочинения вроде “Ave verum” и т.п.) помимо «чистого» католицизма тесно переплетаются с масонством – и это вносит в них особый мистический и личностный характер, не свойственный более ранним сочинениям такого рода. Так что – и у того, и у другого в этих произведениях достаточно и «божеского», и «человеческого»!
Подробнее на эту тему – о восприятии литургической музыки Моцарта – очень хорошо и убедительно написал Альфред Эйнштейн (в своей книге-монографии о Моцарте). Там он со своей точки зрения отвечает на многие вопросы такого рода. В любом случае – интересно почитать.