Зайцы и пингвины Раевский Д.С. Модель мира скифской культуры. - М., 1985. - С.62-63.
В осетинском Нартском эпосе герой Хамыц преследует до края земли встретившегося ему на охоте белого зайца. Заяц этот оказывается дочерью водяного божества, и от ее брака с героем-победителем рождается один из ведущих персонажей Нартского цикла - Батрадз. Е.Е. Кузьмина вслед за В.Ф. Миллером обоснованно сопоставляет этот сюжет с присущим скифской мифологии представлением, согласно которому прародительницей скифов также является дочь водяной стихии, точнее богиня земли и воды, воплощение "нижнего мира" и порождающее начало.
Если осетинское сказание и скифская мифологема действительно имеют общий генезис (что вполне вероятно), то заяц в скифской зооморфной символике должен соответствовать этой стихии.
Такое толкование подтверждается широко документируемой связью образа зайца именно с этим кругом представлений в разных индоевропейских традициях. Так, в античном мире он устойчиво связывался с идеей плодородия, что диктовалось скорее всего его исключительной плодовитостью, а отсюда - и с символикой времен года; ему же приписывались магические свойства в сфере любовных чар. Вероятно, аналогичная семантика в известной мере была присуща зайцу в Иране, чем, по всей видимости, и следует объяснять частое присутствие этого животного на персидских миниатюрах с изображением любовных сцен. Теми же причинами, очевидно, продиктована популярность образа зайца в славянском свадебном фольклоре, в частности наличие в песнях мотива предварительного совокупления невесты с зайцем, а уже затем с женихом (Гура А.В. Символика зайца в славянском свадебном фольклоре//Славянский и балканский фольклор. Генезис. Архаика. Традиции. - М., 1978. - С. 161).
И вот еще примечание к слову "плодовитостью" на стр.219:
Многие античные авторы говорят об уникальной способности самки зайца зачинать нового детеныша еще до рождения предыдущего (Herod. III, 108; Plut. De vit. IV, 4; Varr. Rer. rust. III, 12, 5). В свете этих данных возведение присущего античному миру представления о связи зайца с идеей плодородия, в частности с вакхическим культом и с почитанием Афродиты и Эрота, к его "афродизическому сладострастию" кажется гораздо более убедительным, чем объяснение этой связи "верой в эротическое действие его мяса".
Сложность вещи определяется длиной ее наиболее короткого описания
