Три ордена Шатова Мои рыбацкие университеты
Бригадир Горнореченской раболовецкой бригады Валерий Филиппович Шатов — единственный в Ханты-Мансийском округе отмечен тремя орденами за успехи в рыбной промышленности.
Родословная
Мой дед Роман появился в Югорском крае еще до революции. Дунин-Горкавич в своем трехтомном сборнике «Тюменский Север» пишет: «работая в Ларьятской (Ларьякской) инородческой управе, фельдшер Шатов удачно лечил оленей при помощи карболовой кислоты». На самом деле дед был не фельдшером, а врачом, отправленным в этот туземный край в конце ХIХ века на ликвидацию инфекционных заболеваний. Его сын, а мой отец Филипп гонял плотоматки, работал десятником на лесоучастке, долгое время после войны был начальником рабоучастка на Послоне (недалеко от Горнореченска). На фронт ушел в 1941-м, когда ему перевалило за сорок лет. Три раза ранен, имел награды. Всю жизнь жалел, что из-за ранения не смог дойти до Берлина, оставалась самая малость. Мы, его пятеро сыновей, гордились и гордимся своим отцом.
Он сызмальства приучал нас к труду, прежде всего, рыболовецкому. Наблюдая, как работают взрослые рыбаки, мы и сами то же делали. Так что моей рыбацкой академии полвека. Профессиональными рыбаками стали мы с братом Геннадием (он сейчас живет в Тюмени). Геннадий был начальником Горнореченского рыбоучастка Октябрьского рыбозавода, награжден орденом Трудового Красного Знамени.
Рыбацкий труд не только тяжел физически. Он требует полной отдачи, умения анализировать ситуацию, наконец, не малых знаний. Наши обские и иртышские угодья отличаются тем, что Обь с притоками — единственная река, которая «горит», то есть к весне теряет кислород в воде. Это явление в народе называют замором, загаром. Для нас, рыбаков, оно как знак: пора облавливать живуны на речках, куда рыба подходит, чтобы подышать свежим воздухом. На Горнореченском участке пять таких речек. Если хорошо продумать стратегию лова, можно взять с одной речки десятки тонн рыбы. Так что профессиональная рыбалка — дело мудреное, не терпит спешки и лени.
Первый орден
Орден «Знак почета», честно сказать, был для меня полной неожиданностью. Мое звено из пяти человек за два года выполнило пятилетний план:план был пять тонн, мы взяли пятьдесят. Добывали и деликатесного осетра. В невод до пятнадцати штук попадалось, и нам намекали, дескать, «ребята, вы должны что-то получить». Ну и получили, я — орден, звеньевой Василий Саночкин — медаль «За трудовое отличие», остальные — благодарности.
Поехал я в Москву как делегат (я был тогда секретарем парторганизации рыбоучастка). И пришла мне в голову мысль: пойти на прием к министру рыбной промышленности и попросить у него вездеход для бригады. Министра на ту пору не было в Москве, и меня принял его заместитель. Оказалось — простой мужик. Про искусственное разведение рыбы спрашивал, про нефтяников, мол, не мешают ли вам работать? Нефтяники тогда гремели, а мы, рыбаки, как бы отошли в тень.
Правда, в районе Горнореченска их не было и в помине. Про все это я рассказываю заместителю министра, а заодно и просьбу свою излагаю про вездеход. А он мне: хорошо, выделим, а что дашь под вездеход? Я пообещал добыть сто тонн рыбы. С тем и вернулся домой. Не очень-то верил, что московский начальник слово сдержит. Но однажды звонит мне сам директор рыбозавода Сыченко и удивленно так говорит: «Тебе целевым назначением вездеход с завода отправили, так мы его в Октябрьском обкатаем, а потом тебе отдадим». Я хитрость понял, вездеход мог так и остаться при рыбозаводе. И говорю: «Спасибо, Александр Иванович, мы уж сами обкатаем». Потом и второй вездеход получили. Столько радости было, не передать словами.
Второй орден
Вопрос заместителя министра о рыборазведении дал толчок еще одному направлению работы нашей бригады. Подобрали мы на Послоне озеро глубиной семь метров, чтобы в него отсаживать муксунов. Отлавливали их на магистрали и в брезентовых мешках отвозили в садок. Там доили самок, то есть брали у них икру. Собирали до тридцати миллионов икринок и отправляли в Тобольск на инкубацию. Наша бригада первой в округе стала собирать икру муксуна для раборазведения.
Всю жизнь провел я на реке, дома бывал редко, жене Валентине пришлось большей частью одной хозяйство вести и детей воспитывать. А на реке что только не случалось. Однажды рыбачил с братьями на Оби. На большой волне мотор заглох. Волны стали захлестывать шлюпку, поллодки воды набралось, а тут еще сети запутались и сзади тащатся… Положение, хуже некуда. Но на воде нельзя поддаваться панике. Мы быстро распределили обязанности: кто воду вычерпывает, кто с мотором возится… Словом, выбрались. Были и более драматические случаи.
Однажды в сильный мороз с Ендры на лошади в поселок Каменное отправились два моих рыбака, к ним присоединилась охотница из Пальяново. Рыбаки тепло одеты, рация с собой, да и дорога знакомая. Но был туман, и они сбились с пути. В поселке их не дождались. Отправили на поиск вертолет, два раза пролетели по сейсмопрофилю, где они должны проехать, — ничего. Вертолет заправился и снова на поиск. Ездили по их следам и на «Буране». Увидел их летчик Свинтеев: еле-еле плетутся, один впереди, двое — сзади. Оказывается, мужики у костра прожгли валенки и обморозили ноги. Страху натерпелись на всю жизнь. Одному пришлось ампутировать обе ступни, другому — половину ступни. А охотница-ханты ничуть не пострадала, она еще и мужиков подбадривала. Жизнь рыбака постоянно связана с риском, но зато это настоящая мужская работа.
В восьмидесятых годах мне торжественно вручили второй орден — Трудового Красного Знамени.
Третий орден
Я до сих пор руковожу бригадой. Состав тот же, все мужики горнореченские. У рыбака, можно сказать, отдыха не бывает, особенно в путину. Стрежевой невод действует круглые сутки, его обслуживают три звена. Люди живут на трех брандвахтах, рыбу сдаем на плашкоуты. Главное — не упустить момент массового хода рыбы.
Мне как бригадиру надо обеспечить техническое обеспечение рыбодобычи — состояние невода, техники — лебедки, тракторы; организовать хорошее питание людей и отдых. Стрежевой лов длится два месяца. Это хорошая возможность рыбакам заработать. План добычи до 350 тонн в год.
Стрежевой лов заканчивается осенью. А примерно с января, в зависимости от погодных и гидрологических условий, бригада уже «садится» на живуны. Облавливаем пять речек, уловы доходят до 100—150 тонн. Рыба — язь, чебак, окунь, лещ.
Сейчас наступили рыночные отношения. Я считаю, что для рыбаков это работа вдогонку. Раньше под предполагаемые уловы можно было к путине — хоть летней, хоть зимней — подготовиться основательно. Сейчас все иначе: добудешь рыбу, реализуешь и на эти средства что-то приобретешь для будущей путины. А если она оказалась неудачной?! Тогда нет ни технического оснащения, ни заработка. Но как бы то ни было, Горнореченская бригада считается лучшей (наравне с Шеркальской) по рыбозаводу, а уловы — самыми высокими. Третий орден — Октябрьской революции — я получил уже на исходе советской власти.
Мне идет седьмой десяток, и я решил уйти, как говорят, на заслуженный отдых. Бригаду оставляю на Валерия Григорьева, он был у меня неплохим звеньевым. Сложные времена настали для рыбаков. Значительные преобразования ожидают рабозавод, дай Бог, чтобы это не отразилось негативно на нашем участке.
Послесловие
Мой разговор с Валерием Филипповичем подошел к концу. «Подождите, я покажу вам письмо из Москвы, на днях пришло». И достал большой конверт. Редакция
Энциклопедии "Лучшие Люди России" извещала Шатова, что его имя предложено для включения в энциклопедию.
В Ханты-Мансийске я выяснила, что его кандидатура выставлена окружным управлением по использованию рыбных и охотничьих ресурсов, а подписал это предложение Григорий Савин — заместитель начальника управления. Это большая честь для рыбака — попасть в книгу, где рассказывается о самых уважаемых россиянах.
Новости Югры (Ханты-Мансийск)
08.12.2005
Обсудить в форуме