ng68's Journal
[Most Recent Entries]
[Calendar View]
[Friends View]
Friday, January 22nd, 2010
Time |
Event |
12:02a |
ВИКТОР КАЧАЛИН duhov_vek@lj ВОЗДУХ
Ворованный воздух тоже бывает мразен, коль пить его полным ртом, потеряв терпенье. Из грязи в князи — не выдержал пытки Разин, грозивший иконы в подсолнечное сплетенье
поперебить — и перевернуть досрочно ликом к стене, чтоб узрели себя воочью.
В струях Иордана, текущего всеми грехами от Чёрной речки до Владивосточной речки — странная несвобода безмолвного Капитана, скрывающего Свой дар до скончанья речи.
17.1.10
( еще одно ) | 12:06a |
РАФАЭЛЬ ШУСТЕРОВИЧ raf_sh@lj САН-ГАЛЬГАНО
Сверчок в выгородке колонн, осенним светом опоен, свистит — проводом в вышине высоких напряжений, не гнушаясь пустоты без крыш, где сам уже не засвистишь.
Замри, сверчок, потом опять решись свистеть, решись играть, крошить смятение умов, прошить свечение холмов над маслом глиняных полей и кипарисовых аллей.
Он лаков, он остроголос; в райке между сквозящих роз слепой деталью витража, в струе невидимой дрожа, сверчок стрекочет, хоть убей, под гомон блудных голубей.
Пройдет сентябрь и апрель, и церемонная газель, форель, рыбак; велосипед прокатит, изгибая след, и всадник, подбирая плащ, к востоку протрусит, скорбящ,
подборщик под мышиный писк солому закатает в диск, этруски пронесут свой шлях на кипарисах-остриях, и дети Ромула (зер гут) гуртом на Галлию пройдут.
Всё спит, куда ни посмотрю; что снится арке, алтарю, и музыканту-дурачку, и замолчавшему сверчку, колонне, розе и траве, и свету в смутной голове?
И режиссер и сценарист пройдут, и дым, и воздух чист, туман, трава, и снег, и вновь, как водится, пройдет любовь, и оптом отданный свинец накроет кровлю, наконец.
24.10.2009 | 12:08a |
БОРИС ХЕРСОНСКИЙ borkhers@lj как ни назови церковь на крови город на костях косточки хрустят кровушка течет солнышко печет голубок гулит смерть в груди болит
а ведь жизнь была матушка бела
счастье на песке на чужой тоске
дальше никуда больше никогда | 12:10a |
ВИКТОР КАГАН vekagan@lj мир спасает да всё не спасёт красота на ать-два распеваются песни то ли стопка мала то ли водка не та не берёт хоть ты плачь хоть ты тресни вечно молод кощей не стареет яга в кулаке околела синица по небритой щеке оплывают снега в жилах плещется злая водица и журавлик-кораблик плывёт в никуда и звезда исчезает без звука матерком с ветерком продувная беда ей навстречу шальная разлука на газетке селёдка под водку сладка золотая как луковка рыбка жизнь как тост на поминках кратка и горька и печальна как нищая скрипка | 12:13a |
ЕВГЕНИЯ РИЦ rits@lj Где мой дом за спиной из спин, За стеной из стен? Его эркеры, черепица, весь его новорусский стиль, Выступающий как один Раз придти к себе В голову, а уйти из воздуха, из седин. Где посёлок Стригино, Рекшино, В центре города вырублена вода. Это было ещё тогда задумано, а решено Не вполне тогда. Я бы искала, искал бы Трогал бы — не молчи, Костяное яблоко, зимний сад. Эти тени расходятся, как лучи, И, как столбы, Виднеются и стоят.
* * *
Кто не был никогда богат И так всегда дышал, Что певчий запах, как набат, Вокруг него дымил, Тот, как остроугольный лес, Как золотистый пёс, Пойдёт вокруг себя вразнос, Как дорог, но не мил. С той стороны земли река, А с этой только облака Снуют между могил. Кто мил, но недруг и не враг, А как пружина без часов, Как писк неслышимых частот С той стороны земли, Тот выйдет сквозь ушной замок, Подует сквозь глазную щель, Как был, пока не занемог Быть и дышать. И даже Бог Теперь совсем ничей. | 12:17a |
МАРИЯ МАРКОВА mmavochka@lj куропатка
  Чукчи считают, что если съесть несколько мухоморов и лечь потом спать, то тело человека останется на месте, а душа отправится туда, куда грибы уводят. А увести они могут в страну мёртвых. В той стране всё состоит из солёного льда, потому что души без конца плачут. Простые люди редко предпринимают такое путешествие, и то, обычно, если перед этим их умершие родственники во сне позовут, а шаманы — практикуют во врачебных целях. У больного человека душа начинает просачиваться на тот свет. Шаман ловит её, как жука, и возвращает на место.
В мир подземный верный проводник — долгий сон о ледяных отрогах. Спит шаманка и горит жирник. Из снегов выходит гриб-двойник и стоит, кивая, у порога.
Будет путь до горного хребта, гул ярара, каменное солнце, и шаманка с пеною у рта среди мёртвых в стойбище проснётся.
Подойдёт к ней маленькая мать — сморщенное личико слезится, куропаткой белой станет звать — птицей, птицей.
Подойдёт к ней маленький отец — до крыла дотронется руками. Ус китовый, костяной резец. Он забыл о том, что он — отец. Он — песец с точёными клыками.
Только птица выпорхнет легко, полетит над стойбищем, сияя, и увидит океан у края — как струится где-то далеко изумруд, оленье молоко. | 12:19a |
НИКОЛАЙ ЗВЯГИНЦЕВ zvyagintsev@lj Из Неаполя часто ведут поля До хозяйской буквы в углу платка, До лесного и горного короля, До его стеклянного молотка.
Вот желанье паруса и весла Поддержать невидимый потолок, Вот его невесты кошачий глаз, Вот его солдата медвежий лоб. | 12:22a |
ВИКТОР ЖИБУЛЬ в переводе СЕРГЕЯ ШОРГИНА stran_nik@lj ПРО КАРЛСОНОВ (и не про одного, а про целую стаю)
Хоть зубы сточены кариесом — летел, облака кусая, косяк перелётных Карлсонов — а может, Икаров стая?
Их тайна в крыльях? в пропеллере? — Глядели вверх обалдело мы. Они, пролетая, скрипели ре- ссорами заржавелыми.
На юг, как отряды целинные, летели по трассе птичьей, похожи на ангелов — чинные, исполненные величья.
Автобусами «Икарусами» забиты все магистрали.
А в небе — Икары и Карлсоны летят в безграничные дали.
Белорусский оригинал и еще несколько переводов и оригиналов: http://stran-nik.livejournal.com/425397.html?style=mine#cutid1 | 12:24a |
НАТА СУЧКОВА belaya@lj В Храме на Покровке много лет назад по-калмыцки ловкий разливал солдат, точно дорогое ставил угощенье, с поварской сноровкой воду на Крещенье. Пар над ним клубился, звон дробился тонкий, под ремень забился фартук из клеенки. В двери напирала — вот пошла работа! — набивала Храма золотые соты, прибывала, брякала, кашляла, текла с бутылями-банками мерзлая толпа. — Эй, давай, солдатик! — лысина, платочек, — Помоги-ка, братик! Подсоби, сыночек! В генеральской даче окна закопчены, звали не иначе — чурка некрещеный. — Ну-ка, загорелый, помоги старушке! И вода блестела на его веснушках. Я наверно знаю: он сейчас живой, пулевой не взятый, цел от ножевой, из железной кружки за свои труды скромно отхлебнувший ледяной воды. | 12:27a |
ДМИТРИЙ КУЗЬМИН dkuzmin@lj Только смерть абсолютна, потому что случится с тобой лишь раз, — воодушевлённо сообщает одетый во всё чёрное молодой поэт А. Дело к полуночи, фуршет догорает. Самые стойкие хором поют народные песни. Откуда они все знают слова? — меланхолически спрашивает аристократически бледный молодой поэт Е. У выхода ожидает охрана. За дальним столиком второй час допивает кофе старая поэтесса И.
(примечание автора:)
Стишок был сочинён несколько месяцев назад и не вывешен, п. что не осообо нравится. Но вот нынче к нему нашлась рифма — в статье Константина Богданова в сотом выпуске «Нового литературного обозрения» (со ссылкой на работу неизвестного мне О. Р. Николаева «Почему мы не поём „русские народные” песни до конца?», Русский текст, 1997, № 5):
... Демонстрация общеизвестности тех или иных песен часто важнее действительного знания их текстов. Потому-то застольные песни часто и не допеваются до конца, поскольку для торжества групповой солидарности достаточно песенного зачина, а в лучшем случае — одного, двух куплетов.
Называется это явление «социативная функция коллективного пения». | 2:13a |
| 5:57p |
| 6:07p |
| 8:30p |
|
|