8:07a |
БОЛЕЕ-МЕНЕЕ НОВЕНЬКИЙ (краковский еще) Бедный камер-юнкер, чугунный-аржаной, выставлен в кунсткамере с красавицей-жаной.
Ржавая чугунка, столыпинский вагон. Пашет пашню Глинка, а пишет песню он ли?
Песня онли-ю из-под ребер льется. Сменяя колею, меняются колеса.
Колеса, не стучите, а паровоз, постой. Сменяются учители, на постаментах стоя.
Бедный постамент, уже и буквы стерлись. И кто на нем поставлен? Чапаев? Пушкин? Штирлиц?.. |
8:58p |
Спать, только спать... Около полтретьего прилетела в Киев, пока то да сё (самым долгим был выполз из самолета, дольше даже чем паспортный контроль), уже и три. Встретили, завезли к друзьям, сполоснулась, переоделась и на выступление. Человеком, кого не могла вспомнить, оказался Дмитрий Лазуткин, Насти Афанасьевой не было, "за нее" был нежно любимый Бахыт, но чужих стихов я всё равно не расслышала ни слова и в конце концов ушла из зала на улицу курить. Потом дала два интервью и без задних ног вернулась домой, где, ответив на письма, в порядке отдыха (ха-ха! как пел Шаляпин) немножко посмотрела ленту. Но хотя время и раннее, по-здешнему около 10, уже падаю. Завтра день у меня свободный, т.е. надо срочно сделать новопольскую работу и всё, что еще накопилось. И поохотиться за сигаретами. |