Опубликовано в news.nswap.info. Вы можете оставить комментарий здесь или в Правых Новостях. 
Религиозен ли экстремизм? В Москве прошла презентация доклада «Проявления радикального национализма и противодействия ему в России в первой половине 2010 года»
Многим верующим и всем кавказцам есть чему порадоваться. На такие мысли наводит статистика из доклада «Проявления радикального национализма и противодействия ему в России в первой половине 2010 года». Его автор Галина Кожевникова, заместитель директора Информационно-аналитического центра «СОВА», заявила 7 июля на презентации доклада в Независимом пресс-центре в Москве, что с начала этого года резко уменьшилось количество нападений на людей по религиозному признаку и вандализма в отношении православных храмов, поклонных крестов, синагог, кладбищ и прочих религиозных объектов. Вместо них стали чаще осквернять памятники Ленину и мемориалы павшим в Великой Отечественной войне. При этом нападения на мусульман и мечети не сократились, особенно после терактов в московском метро 29 марта.
Однако на улице стали меньше бить выходцев с Кавказа. «Ультраправые стали бояться на них нападать, потому что боятся получить сдачи, – сказала Кожевникова. – Они не скрывают этого в своих интернет-блогах. Дело «Черных ястребов» показало, что неонацисты понимают ситуацию. Безнаказанное многолетнее насилие в результате породило ровно такое же националистически мотивированное насилие по отношению к ним. Сейчас бьют уроженцев Центральной Азии, но через несколько лет мы можем получить от них то же самое». В рейтинге беззащитности выходцы из центрально-азиатских республик традиционно стоят на первом месте, а кавказцы ушли со второй позиции на четвертую, уступив свое место уроженцам Африки. «Это специфическая вещь, – уверена автор доклада. – Мы всегда подозревали, что насилия по отношению к темнокожим гораздо больше, чем известно, но сейчас в Москве появилась организация, которой темнокожие доверяют и сообщают об инцидентах, ранее никогда не становившихся достоянием гласности. Поэтому статистика резко выросла». Место в рейтинге перед кавказцами заняли представители молодежных субкультур, обострение конкуренции между которыми давно отмечают социологи.
Одним из главных героев доклада центра «СОВА» стала 282-я статья Уголовного кодекса РФ «Возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды». Ее применение не всегда правомерно, а потому в выступлениях против нее порой объединяются самые разные люди. Так митинг за отмену этой статьи 25 апреля у памятника Грибоедову собрал 18 организаций, причем, как заметила Галина Кожевникова, «это были не только ультраправые радикальные группы, но и группы, которые, в общем-то, никакие не националисты, по крайней мере, в своей публичной риторике, такие, например, как партия «Воля» Светланы Певуновой». «Проблема не в том, что они объединились, – продолжила автор доклада. – Одним из лозунгов, под которым выступали эти люди, было признание политическими заключенными тех, кто осужден за неонацистские теракты или за серийные неонацистские убийства. Ни один из участников митинга против этого лозунга не выступил, и таким образом все молчаливо оправдали возможность расистского насилия».
Правда, такие митинги стали редкостью. Публичная активность ультраправых снизилась из-за усилившегося давления со стороны правоохранительных органов. Исключение составила «попытка установления русской власти в одном отдельно взятом русском районе» – Петушинском. Как тут не вспомнить Веничку Ерофеева! Игорь Артёмов, лидер «Русского общенационального союза» (РОНС), очень популярен в своем родном районе, много лет избирался в Заксобрание Владимирской области и лишь недавно впервые проиграл на выборах. «Эта история совершенно прошла мимо СМИ, – посетовала Кожевникова. – РОНС бросил, видимо, весь наличный ресурс на агитацию и пропаганду, попытавшись занять все 19 мест в районном муниципальном совете. Велась агитация от двери к двери. Поддержать их приезжали люди из соседних районов. В результате было зарегистрировано 8 кандидатов. И вот, против РОНС сейчас возбуждено уголовное дело по той же статье 282 УК РФ, за явно ксенофобную агитацию. Были там какие-то, по утверждениям РОНС, «крестные ходы», которые местные журналисты называют откровенно нацистскими шествиями. Было расистское нападение. В общем, бурная была жизнь. В результате никто избран не был, а РОНС теперь вынужден вести затяжную борьбу в судах».
Вообще, доклад получился оптимистичный. У ультраправых много внутренних проблем. Это и сокращение численности в рядах «Движения против нелегальной иммиграции», и раскол в «Славянском союзе», и двусмысленная ситуация с «Русским образом», который собирал деньги на поддержку правых «политзаключенных», но был вынужден оправдываться из-за обвинений в растрате.
При этом не стоит терять бдительность: «Увеличивается количество массовых акций по рекламе ультраправых групп, когда весь город одним прекрасным утром оказывается заклеен тысячами стикеров. А появление на стене отдельной свастики мы уже даже перестали считать».
К тому же нельзя сбрасывать со счетов «приморских партизан», а точнее, их «жизнь после смерти». «Очень показательно, – подчеркнула Галина Кожевникова, – как это событие взяли на вооружение ультраправые ресурсы. Народ, дескать, уже поднимается на «белую революцию» и начинает, собственно, с главных врагов. Особенно это прозвучало на волне действительно очень серьезных антимилицейских настроений. Правоохранительные органы Приморья проиграли эту информационную войну. Достаточно сказать, что на сайте ГУВД Приморского края, уже когда было третье нападение, висели какие-то последние новости о встречах милицейского начальства то ли с ветеранами, то ли с воспитанниками детского сада. И нам эта история будет долго аукаться. У нас на глазах формируется культ «белого героя» из участников этой банды, особенно из погибших. «Герой» входит в неонацистский эпос. Это и песни, и видеоклипы, и посмертные письма. Это выглядит анекдотично, но на самом деле очень серьезно. Современные ультраправые уже не разрабатывают общих идеологических концепций, а вот культ «белого героя» оказался очень кстати. И очень хорошо, что он мертвый. Он уже сказать ничего не сможет, если он не согласен. О нем мы можем всё выдумать. И как бревно с Лениным, которое несло неизвестно, сколько тысяч человек, так и с этими людьми тоже окажется знакомым множество ультраправых. Мы очень опасаемся, что это станет образцом для подражания».
Как ни странно, поддержанию образа «белого героя» способствует и как бы христианское всепрощение, неуместное в судах по делам неонацистов: «Люди пострадавшие, как правило, не только юридически безграмотны, но еще и не могут грамотно сформулировать свои требования и часто просят в суде простить нападавших. Одно дело, когда человек получает условный срок за преступление по неосторожности или по пьянке. Другое – за преступление, совершенное сознательно. Тогда он среди своих становится героем. В публичное пространство транслируется некая допустимость такого насилия. Уголовный кодекс предусматривает суровые наказания за эти преступления. У нас очень часто раздаются требования ужесточить антиэкстремистское законодательство. Люди видят, что за такие преступления не наказывают серьезно, и думают, что закон не очень жесток по отношению к таким людям».
Особую тревогу у автора доклада вызывает ситуация в Нижнем Новгороде, который много лет держит 3-е место по уровню расистского насилия после Москвы и Петербурга. «На наших глазах, – сказала Кожевникова, – здесь сформировалось неонацистское подполье. Хотя нижегородский регион лидирует по количеству вынесенных за эти полгода приговоров, но почему-то, если это не убийцы или не террористы, неонацистов отпускают под условные сроки, и все они продолжают свою деятельность».
И все же редактор доклада, директор Центра «СОВА» Александр Верховский не позволил заместителю завершить свою презентацию на столь минорной ноте: «Преступления на почве ненависти привлекают все больше внимания на разных уровнях. Например, этот доклад представляется при поддержке государственных денег – в прошлом году «СОВА» получила грант по распоряжению президента. За это первое полугодие было вынесено больше приговоров за насильственные расистские преступления, чем за весь 2008 год. Расширяется и география. За полгода такие приговоры были вынесены в 22 регионах».
Верховский особое внимание обратил на случай с Константином Душеновым, главным редактором газеты «Русь православная»: «Человек, который получил реальный срок исключительно за слова. Он единственный из всех осужденных за последние годы, кто действительно является очень известным пропагандистом. Он не 5 или 10 раз кого-то к чему-то призвал. Он годами, систематически, с очень большой отдачей и, надо отдать должное, немалым талантом пропагандировал ненависть. И вот он получил 3 года колонии-поселения. Можно спорить, адекватный это приговор или нет. Но в этом году такой приговор – исключение из практики. Раньше приговоров за пропаганду было больше, чем приговоров за насилие. Сейчас понемногу эта статистика выравнивается в пользу насильственных преступлений.
Хорошо также, что за пропаганду как таковую, если она не отягощена чем-то серьезным, у нас практически перестали давать реальные сроки. Серьезный штраф является вполне адекватной мерой наказания. Особенно адекватна такая мера, когда человеку на несколько лет ограничивают возможность заниматься издательской деятельностью под угрозой нового уголовного дела. Но, к сожалению, суды этой опцией Уголовного кодекса очень редко пользуются».
Верховский призвал не заводить дела на людей, которые один раз написали на заборе какой-то плохой лозунг. «Зачем государству тратить значительные ресурсы, чтобы в конце концов дать этому человеку полгода условно? Мы призывали и продолжаем призывать фокусироваться на пусть более сложных, но более значимых персонажах, которых вокруг еще более чем достаточно».
Отнюдь не всегда, считает Верховский, необходимо преследовать за такой, в общем-то, прежде всего религиозный символ, как свастика: «Это административное правонарушение, оно преследуется очень хаотично, закон не оговаривает контекста использования свастики. Например, газеты страдают за свастику в иллюстрациях, хотя текст не фашистский, а даже наоборот. Бывает и так, что не предъявляются обвинения людям, которые используют ее в прямом нацистском значении. Очень жалко, что не получает продолжения ценное изобретение Новгородского суда, который в прошлом году парня, носившего свастику в качестве татуировки, обязал ее свести. Вот это довольно впечатляющее наказание, наверно, как раз адекватное».
Среди других административных способов борьбы с экстремизмом Верховский назвал Федеральный список экстремистских материалов, который вырос за эти полгода на 153 позиции. «Хотя половина приходится на материалы действительно неонацистского или ксенофобного содержания, туда попал и большой пакет текстов Свидетелей Иеговы, большей частью совершенно нейтральных, – сказал Верховский. – Была задумка с благими намерениями создать мягкий механизм запрета, не привлекающий 282-ю уголовную статью. На практике же список читать невозможно без слез. К тому же ни судьи, ни прокуроры его не читают. В этом году суд в Башкирии с большой помпой запретил последовательно сперва «Майн Кампф» Гитлера, а затем «Доктрину фашизма» Муссолини. Это, конечно, очень мило, но прямо в законе написано, что труды деятелей НСДП и Фашистской партии Италии являются экстремистскими материалами. Тот факт, что суд счел нужным запрещать их дополнительно, означает, что они, видимо, закон не читали».
Присутствовавший на презентации сопредседатель «Содружества русского народа» Сергей Кучеров спросил докладчиков, оправданно ли рассматривать преступления на почве ненависти без учета происходящего в мусульманских, кавказских республиках.
Александр Верховский парировал: «К людям, которые, руководствуясь своим пониманием ислама, совершают преступления, мотивированные религиозной ненавистью, необходимо применять тот же закон. Но центр «СОВА» не работает по республикам Северного Кавказа просто потому, что там действия, сопоставимые с тем, что здесь является преступлениями по мотивам ненависти, совершенно иначе устроены, и наши методы мониторинга там просто не срабатывают, мы в этом многократно убедились и решили себя ограничить. Там сильно другая жизнь. Если же за пределами этого региона, скажем, в Ставропольском крае, некто совершит преступление ненависти, руководствуясь теми же исламистскими политическими соображениями, он, естественно, к нам в статистику и в новости попадет. Второй момент, если я правильно понял ваш вопрос – это как мы можем осуждать русских молодых людей, которые совершают преступления, не учитывая того факта, что вот происходят безобразия со стороны кавказцев. Ответ. Мое личное глубокое убеждение, совпадающее в этом месте с Уголовным кодексом, что некие обстоятельства жизни, пусть очень печальные, не являются ни в коем случае оправданием уголовного преступления».
Дмитрий Офицеров из «Федерации за всеобщий мир», известной как организация последователей современного учителя новой религии – Муна, задал докладчикам вопрос, ведется ли работа с людьми, получившими условный срок, пытаются ли их перевоспитать, объяснить им, что они идеологически заблуждаются.
Александр Верховский ответил, что теоретически, если человек условно осужден, с ним на месте должны работать сотрудники милиции. «Например, если человек условно осужден за пьяную драку, участковый будет несколько раз за год напоминать ему, чтобы больше не напивался. Если же речь идет об участнике идейно мотивированной группы, то душеспасительные беседы с участковым здесь совершенно не помогут. Или что, надо всех неонацистов обязать слушать лекции по толерантности? Я знаю, такие вещи в Европе делаются. Это можно приветствовать как такую специальную форму жестокого наказания».
Предложение Верховского вызвало смех собравшихся. Но чтобы не особенно расслаблялись, в завершение Галина Кожевникова вернулась к взрывам 29 марта в московском метро: «Мы зафиксировали в тот же день 3 нападения и 5 пострадавших в Москве. Знаменитый случай, когда возле метро «Автозаводская» жестоко избили девочку с кавказской внешностью. Там вообще не было ничего религиозного, она даже не мусульманка. После этого нами было зафиксировано в течение недели еще 2 нападения. Один эпизод с оскорблением девочки-татарки в религиозной одежде в Саратове и 2 женщин-мусульманок в Петербурге. Но что важно – все эти случаи связаны только с бытовым ксенофобным насилием. Это не проявление ультраправой активности. Она в те дни никак ни подросла, ни снизилась. Это еще раз подтверждает тот наш тезис, что ультраправое насилие, к сожалению, уже таково и там такая инфраструктура, что на него внешние обстоятельства не влияют».
Феликс Шведовский,
для Портала-Credo.ru |