Мой журнал

Это я написал 21 сентября год назад
21 сентября 1993 года. Мемуарчик
В тот день я выпивал в хорошей компании. Потом помогал отвозить друга к нему домой, в компании двух очаровательных девушек, и главная проблема была в том, что друг, выпивший несколько больше, чем ему было надо, категорически отказывался называть свой точный домашний адрес. А я в принципе знал, где его дом, но не знал ни его номера, ни номера подъезда, ни номера квартиры. Тем более не знали обе девушки, которые сопровождали нас в искреннем порыве, вызванном "всемирной отзывчивостью русской души". Спасибо им обеим! И - поверьте - ни капли разврата.
В конце концов друг раскололся, и мы доставили его к дверям квартиры. Его мама была неприятно удивлена, увидев нас с ним в компании двух прелестных дам, меня она знала, а вот их видела впервые в жизни. Но это недоразумение было быстро улажено, и мы с другом вошли в его дом. Меня попросили задержаться, так как друг никак не хотел угомониться, нуждался в мужском контроле, который его мама обеспечить не могла, а я был заметно трезвее.
Друг мой продолжал колобродить, и чтобы отвлечь его от посторонних мыслей, я включил телевизор. И тогда услышал торжественно зачитанный диктором - a-la Кириллов, но пожиже - указ №1400. Об отмене Конституции, роспуске Верховного Совета и прочих прелестях государственного переворота. Дальше был, что называется, .
я был парламентским корреспондентом, и понял, что должен срочно ехать в Белый дом. Мой друг, который парламентским корреспондентом не был, тоже захотел туда поехать. Дескать, "он обязан, когда демократия под угрозой" и прочие аргументы сильно пьяного русского интеллигента. Долго я с ним боролся. На подмогу был вызван сосед, весьма солидных параметров, который сумел-таки друга моего удержать в пределах его квартиры. А я помчался на Краснопресненскую набережную. Вот только во время предшествовавшей борьбы выронил у него в прихожей свою аккредитацию. Осознал это, лишь когда приехал к Белому дому, который весь бурлил.
Вовнутрь я проник. Слишком много людей меня знали, попросили охрану пустить, да и охрана была в состоянии сильной неуверенности.
Дальше я провел в здании парламента ночь. Свою первую ночь в этом здании, но далеко не последнюю. То, что там происходило, было ярчайшей и ядовитейшей смесью фарса и трагедии. Хотя в ночь с 21 на 22 сентября сентября трагические оттенки еще только слегка проступали на общем фоне фарсовой суеты.