Каждое утро у метро я прохожу мимо дедугана с аккордеоном. Дедуган сидит на складном стульчике, аккордеон сидит на дедугане. Дедуган играет не очень чисто, но честно и искренне. Каждое утро я кладу все монеты, которые есть у меня кармане в кепку дедугана и иду дальше, стараясь не смотреть ему в глаза. В глазах у него - легкое презрение ко мне и всем, кто проходит мимо. А на аккордеоне он все равно бы играл, за деньги или нет - ему нравится это занятие.

Я ему немного завидую - в отличие от меня, дедуган прекрасно знает, чего именно он хочет. И прекрасно различает обязанности и личные желания. Он молодец, этот дедуган.

Каждое утро я прохожу мимо десятков и сотен сограждан, торопящихся отбыть свой срок офисного заточения. Каждое утро я прохожу мимо них - сутулящихся, подслеповато щурящихся от близорукости, заработанной за компом, нервно подрагивающих пальцами от вечного туннельного синдрома. Я прохожу мимо них, стараясь держать спину ровной, плечи - развернутыми, а подбородок - чуть вздернутым, ничем не выдавая свои -2,5 диоптрии.

Они лучше меня - хотя бы потому, что им не надо ничего доказывать и демонстрировать самим себе. И в глазах у них навеки застыло офисное заискивающе-виноватое, а если копнуть поглубже... лучше не копать.

Каждое утро я лавирую в метро, выбирая оптимальный маршрут движения между бабками-с-тележками. Я не знаю, куда они едут около восьми-полдевятого утра, изо дня в день. Возможно, они и сами этого не знают. В глазах у бабок отчетливо читается надежда на хороший скандал.

Они честнее меня - они не скрывают свою злость и готовы в любой момент поделиться ею с миром.

Каждый день я прохожу мимо десятков зеркал и отражающих поверхностей. Но даже когда бреюсь, я не смотрю себе в глаза. Мне немного страшно.