Под катом лежит описание самого отвратительного преступления, которое я когда-либо встречал, - изнасилование несовершеннолетней, группой лиц, извращенным способом. При том еще отвратительнее то, что это было совершено строго в соответствии с законодательством СССР. И меня заверили, что в СССР это было массовым явлением.

======================
Впрочем тогда у меня были бантики-резиночки с клубничками, рееаааадкость, мне их мальсик подарил и стали меня вызывать к директору, мол, чем бантики заработала.

Тогда нашим директором была женщина. И она меня отправила на обследования. Разные. Прямо с урока.

Не по обвинению. По заботе о моем правильном развитии.

В Совке это было так (я,кстати, совок и люблю Совок, родина это моя такая). В рамках занятий по биологии были уроки вроде того, что сейчас секспровсветом называют. Девочки отдельно. Чего мальчикам рассказхывали - по сю пору не знаю. А к нам приходили гинекологини из районной женской. Ну, многоэтажки, ведь. Поэтому на район минимум одна консультация. Они знали, что всякое такое обследование или даже разщговор там - это интимное. Не плохое. Не в смысле секс - плохо. И вообще все плохо. А интимное. Так и говорили. Что тяжко это вот так перед классом выступать. И что если чего, если проблемы, тоже в классе, в школе к ним подходить не надо. Надо туда. И никто не обидит. И никому ничего не скажет. Имеют право не сказать. Заблы по русски точную формулировку: в общем, врачеьная обязанность молчания.
Той женщине, что вела у нас этот урок не повезло. Эта маленькая азиатка оказалась именно тем врачом, что ОБЯЗАНА была меня обследовть, когда меня туда приволокли. Я кусалась, црапалсь, если до чего дотягивалась, то этим и била. Она молчала. Потом заывизжала не по-русски. И куда-то делась. Не помню.
А всех не перевешешь. Из моего класса и из паралельного двух девочек сдали в психушку. Из моего имя хорошо помню: Аня Глоцкая. Из параллельного фамилию забыла, а имя такое же: Марина.
Красивые обе были. До этого. У Марины - она в том же доме жила, что и я, коса еще чудная была, как в детских сказках. Толстая. Ниже попы. Мрина тихая была. То ли родители дружить ни с кем не пощволяли. У нас дом-то профессорский был. То ли сама такая. Еще собака у нее была, как из сериалоа про Лэсси.
Обе вернулись жирные, с волосами под горшок, хихикающие. Гомонами кололи. Это принято так было.
А мне повезло.
Не кололи.
А в психушку... Ну, там много чего было. Молчаливая я была. Боялась: если скажу, пацны школу сметут нафиг. Я ж взаправду с ними дружила. По-честному. Там еще учитель черчения был. Седенький. Низенький. Карандашом кликали. Он смекнул, что теперь, если я рот разину, после резиночек да зколочек-то, то мне же и вклеют. Вот это тяжко было, да. Много забыла. А руки его помню. Каждый палец.

Я ничего не сказала маме. Она бы мне и вовсе с парнями дружить запретила. Тогда прощай-прости шахматы. Из девчонок-то у нас кроме меня не играл никто. Да и бадминтон тоже. К тому же я как раз первый раз тогда влюбилась. Я рановато влюбилась, да. И прямо с головой. Аж математику-физику на два года вперед выучила, чтобы любовь мою подтянуть (он двумя классами старше был). Мне б телефонный провод тогда и то бы перерезали. В буквальном смысле слова. Что ж мне с ним, телепатически что ли уроки готовить? А папе не сказала тем более. Мне его жена его папой-то называть не разрешала, обижалась очень, даже плакала. Не разрешала нам наедине оставаться. А я еще ему про особенности принудительного обследования на гинекологическом кресле рассказывать буду!
Это Москва была. Беляево. Год точно не вспомню. Я 62-го рождения. Где-то в середенине девятого класса уже в психушке на полустационаре оказалась. Видимо, восьмой класс.

Я не Монте-Кристо, чтобы посвящать можизнь мести большой и малой. Та тетка, директриса эта, выучила меня тому, чему сама не выучилась. Вот и спасибочки ей.
А выучила она меня ВОВРЕМЯ приходить на помощь в реальном времени. Впрочем, "Монте-Кристо" - любимейший из моих старомодных любовий - именно об этом.

Текст написан amonit@lj
Редактировано мною.