| 1:34p |
Вспомнилось
Я гимназистом ножик перочинный
Менял на повесть Александра Грина,
И снились мне гремучие пучины
И небеса синей аквамарина.
Я вырастал. На подбородке волос
Кололся, как упрямая щетина,
И все упорней хрипловатый голос
Искал и звал таинственного Грина.
"О, кто ты, Грин, великий и усталый?
Меня твоя околдовала книга!
Ты - каторжник, ворочающий скалы,
Иль капитан разбойничьего брига?"
Изведав силу ласки и удара,
Я верит в то, что встретятся скитальцы,
И вот собрат великого Эдгара
Мне протянул прокуренные пальцы!
Он говорил размеренно и глухо,
Простудным кашлем надрывая глотку,
И голубыми каплями сивуха
По серому катилась подбородку.
И, грудью навалясь на стол тяжелый,
Он говорил: "Сейчас мы снова юны...
Так выпьем за далекие атоллы,
За Южный Крест и призрачные шхуны!
Да! Хоть горда мечтателей порода,
Но Грин в слезах, и Грину не до шутки.
С отребьем человеческого рода
Я пьянствую пятнадцатые сутки!
Я вспоминаю старые обиды, -
Пускай писаки шепчутся: "Пьянчуга!"
Но вижу я: у берегов Тавриды
Проносится крылатая фелюга.
На ней я вижу собственное тело
На третий день моей глухой кончины;
Оно уже почти окостенело
В мешке из корабельной парусины.
Но под форштевнем пенится пучина,
Бороться с ветром радостно и трудно.
К архипелагу Александра Грина
Летит, качаясь, траурное судно!
А облака - блестящи и крылаты,
И ветер полон свежести и силы.
Но я забыл сейчас координаты
Свой лазурной пенистой могилы!
С ядром в ногах в круговорот лучистый
Я опущусь... А зори будут алы,
И так же будут пальмовые листья
Свергаться на звенящие кораллы.
А впрочем - бред! И небо голубое,
И пальмовые ветви - небылицы!
И я умру, наверно, от запоя
На жесткой койке сумрачной больницы.
Ни облаков... ни звезд... ни пестрых флагов -
Лежать и думать хоть о капле водки,
И слушать бормотанье маниаков,
И гнуть в бреду холодные решетки!
Сейчас я пьян. Но мной шестое чувство
По-прежнему надолго овладело:
Да здравствует великое искусство,
Сжигает мозг и разрушает тело!
Мне не нужны посмертные награды,
Сухих венков затрепанные ленты,
Как гром щитов великой Илиады,
Теперь мне внятны вечные легенды!
Я выдумал сияющие страны,
Я в них впивался исступленным взором.
Кровоточите, пламенные раны!
И - гений умирает под забором.
Скорей звоните вилкой по графину,
Мы освятим кабак моею тризной.
Купите водки Александру Грину,
Не понятому щедрою отчизной!"
...Я видел Грина в сумеречном горе,
И, в качестве единственной отрады,
Я верую, что есть на свете море
И в нем горят коралловые грады.
Сергей Марков
День рождения Александра Грина был 23 августа. Но я не к этому, мне просто нравится это стихотворение. |