Для нас всякое отечество - чужбина, и всякая чужбина

Сорок первый севастиец.
Сегодня - день его памяти, по новому стилю.

Кесарий Каппадокиец, врач…

О нем почти никто не знает; о нем вспоминают от силы один раз в год те, кто заглядывает в церковный календарь. Его имя обычно теряется и в сиянии подвига сорока севастийцев, и в славе его знаменитого старшего брата.
Трудно, если не невозможно, найти его икону. Его нет среди «собора целителей» - как и многих его собратий по искусству, впрочем. Как составлялись эти списки? По принципу – «те, кто помогает?»…Очевидно, он «помогает» плохо. Как и Александр Галльский – мученик из «Церковной истории» Евсевия…

…Младший брат – это почти приговор судьбы. Особенно, если старший гениален. Но судьбы нет. Так сказал мученик Трифон судье…

Младшему брату положено оставаться в тени и помогать старшему в трудах. Не затеняет ли мощная, почти эпическая фигура Василия Великого его братьев Григория Нисского и Петра Севастийского? Рядом с Василием неразлучно стоит его друг, Григорий – поэт и богослов, так явно «не умеющий жить», идеалист и интеллигент четвертого века. Из его слова – надгробного!- как и из нескольких разрозненных замечаний в его трудах, мы знаем о младшем брате.

Что вынудило его бежать из отчего дома в Новый Рим? Почему, невзирая на требования строгого отца – Григория старшего – он оставался там? Не загадка ли перед нами, не семейная ли тайна?
Крутой ли характер отца – о котором даже Григорий говорил в Похвальном слове на его могиле –был тому причиной? Старший брат, в отличие от младшего, был послушен – пусть со слезами, со стенаниями – но он принял иго и управления имением (Какой, в самом деле, помещик-крепостник из Григория Богослова?!) и пресвитерства – а потом и епископства. Григорий, ребенок, вымоленный у Бога кроткой Нонной, не мог противиться тем, кто отрывал его – помимо его воли – от милой его сердцу созерцательной жизни.

Младший брат, родившийся так неожиданно, после долгого бесчадия матери, вслед за старшим, был иной. Не сходство ли в характере с отцом вызвало эту затянувшуюся – на всю недолгую жизнь Кесария – семейную драму? Отец – строгий и бескомпромиссный к себе и другим, честнейший человек, не знающий, что такое взятки и воровство из казны, безгранично любимый народом – и потому внушающий страх даже императорским чиновникам – не хотел ли отец видеть рядом с собой помощником Кесария? Младшего вместо старшего? Не потому ли требовал он – безрезультатно – от сына вернуться в Назианз?

Но Кесарий не вернулся. Он сражался против власти отца – и победил.

Константинополь принял его – молодого врача, только-только закончившего обучение в блистающей науками и искусствами Александрии. Город Константина принял его с такой же силой радушием, какая сравнится с неприятием к его старшему брату – позже, значительно позже…Камни, что бросала в него толпа, Григорий будет помнить всегда.

Младший брат был одарен – и одарен многогранно. Один, без поддержки родных он делает карьеру при дворе – провинциал из далекой Каппадокии становится знаменитым придворным врачом. Григорий в ужасе. Даже в Надгоробном слове он не удерживается, чтобы не повторить – «мне это было совсем не по вкусу». Братская любовь не понимает этого, увы – она не всегда идет рука об руку с братским пониманием.

Стремительное восхождение Кесария по ступеням придворной лестницы при императоре Констанции.

Он – совсем молодой человек, не достигший еще и тридцати лет – член сената, один из архиатров. Его каппадокийский акцент – тот самый, что чернь Нового Рима будет высмеивать у его брата – не стал для него помехой. Он сражался среди столичных интриг – и победил. Он – врач и философ, политик и ученый. Но врач императора-воина – военный врач, всегда сам воин, как Махаон из Илиады.

Наступает 361 год. Со смертью Констанция разгоняются сгустившиеся тучи гражданской войны. В Новый Рим входит новый император – Юлиан. На его знаменах уже нет монограммы Константина – первых букв имени Христа – «Хи» и «Ро». Он – Гелиодром, служитель Непобедимого Солнца.
«Немедленно покинь двор Отступника!» - летят письма в Новый Рим из гористой Каппадокии. Там, вдали, за Назианзом, за рекой Ирис, виднеются горы Армении, там – Арарат, куда причалил ковчег Ноя. Вернись! Вспомни о судьбе Хама и Ханаана!

Он не вернулся.

«В семье не без урода» - подумали благочестивые люди в Каппадокии. «Горе-то какое, Нонна!» - говорили соседки, крестясь. Нонна молчала. Она знала, что за сердце у ее младшего сына.
Сорок севастийцев стояли в водах озера – их полк снова вернул себе ровный счет. Один воин покинул их, но вернулся другой. Помнишь, Григорий, когда ты уснул на празднике в честь Сорока мучеников, твое видение? Кирион, Кандид, Домн, Исихий, Ираклий, Смарагд, Евноик, Валент, Вивиан, Клавдий, Приск, Феодул, Евтихий, Иоанн…

( далее )