Для нас всякое отечество - чужбина, и всякая чужбина

Для тех, кто следит - приключения Кесария и Каллиста продолжаются!
Часть 2. Глава 7. О кровопусканиях и клистирах.
- Не отвлекай Каллиста, бабушка! – сказала Финарета. – Еще надо печень проверить.
- С печенью все в порядке, - поспешил заверить Кесарий.
- Вот сейчас и узнаем. Согни-ка ноги в коленях…
- Помнится, - философски произнес Кесарий, возводя глаза горе, - когда несчастные пациенты ворчали, что их щупают, мнут и тискают мои ученики, я им говаривал…
- «Ну-ну, а как же молодым врачам учиться?» - тоном, не допускавшим возражений, продолжил Каллист. Финарета прыснула со смеху.
- Слушай, я ведь только что поел! – вскрикнул каппадокиец.
- Печень стала меньше.
- Еще бы, ты выдавил ее за диафрагму. Финарета, не обращай внимания – это я так…Каллисту. Чтобы ощутить край печени, надо дать соскальзывать пальцам с ребер вниз…да, очень хорошо…
- Я помню, - сказал Каллист, - когда мы сдавали экзамен по осмотру больного – ну, когда я на Косе учился – нас было много, а больных мало.
- Это особенность косской школы, - заметил Кесарий, подмигнув Финарете, снова ищущей край его печени в правом подреберье. – Их там всегда много, а больные не выдерживают, и их быстро становится мало.
- Я еще не закончил. В александрийской школе, Финарета, в отличие от косской, принято забалтывать больных до такой степени, что они начинают верить, что они здоровые.
- Больному должно стать легче, когда с ним поговорит врач, Финарета. Чем больше со мной говорит один выпускник косской школы, тем хуже я себя чувствую… Правильно, печень ты нашла хорошо…она у меня немного выступает, да?
- На четыре пальца, - пискнула Финарета.
- На два моих, - успокоил Кесария Каллист. – Значительно уменьшилась после кризиса. Так я могу рассказать про Кос?
- Мы слушаем, - заверил его Кесарий. – Что там за диво-больные у вас были?
- На них столько раз первогодки заваливали экзамен, что они подсказывали даже - как руку держать при ощупывании печени и все такое.
- Да, больные на Косе – не то, что тамошние врачи…Вот бы у них полечиться.
- Финарета, оставь Александра в покое! Он только что поел.
- Пусть учится, матушка.

Недомогал я, но тут ко мне, нимало не медля,
Ты появился, Симмах, с сотней своих школяров.
Начали щупать меня сто рук, ледяных от мороза:
Без лихорадки, Симмах, был я, а вот и она.

Глава 8. О ниневитянах и смоквах.
Севастиан замер, приковав взор к шраму на его правом бедре.

- Соглядатай! – закричал Каллист, хватая юношу за горло. – Я так и подумал, что ты за этим пришел!

- Значит, такая воля Христа, чтобы меня нашли здесь… - тихо проговорил Кесарий, откидываясь на изголовье. Лицо его посерело.

- Да?! Вот и нет! Ничего подобного! – воскликнул в гневе Каллист, стискивая вырывающегося Севастиана железной хваткой. – Никакой такой воли Христа на это нет! Прекрати тут мне это! Мне-то виднее! Нет такой воли! Я уверен в этом, нисколько не сомневаюсь!
- Каллист! Отпусти его, Каллист! – забеспокоился Кесарий, делая попытку встать.

- Я точно знаю – нет такой воли, чтобы тебе из-за этого мерзавца умирать! Я сейчас задушу его и закопаю в саду! Уверен, никому он в ближайшее время не понадобиться! А человеческий род очиститься от язвы и вздохнет свободно!
Финарета выбежала из глубины перистиля – она, должно быть, сидела с книгой в прохладе экуса - и, перепрыгивая через клумбы фиалок, бросилась к разгневанному махаониду.

- Каллист, миленький, хороший, Каллист, отпусти Севастиана, пожалуйста! – кричала девушка, пытаясь высвободить несчастного чтеца из рук вифинца.