мемуарная страничка

"Белый" встретил "покрасневшего белого".:)Крым.Сентябрь 1920 г.

"Румяное солнце смеялось в голубом небе… как румяный пастор на голубой стене. Было необычайно тихо. Эта тишина, кажется, и разбудила меня… Все ушли. Я смастерил себе лапти из найденной в классе тряпки. Оттого ли, что утро было такое яркое или мне просто ничего другого не оставалось делать, я бодро, внимания на холод не обращая, ковылял по хрустящему ледку дороги. Как ручьи, впадали в большую дорогу проселочные тропинки. У одного из таких перекрестков я некоторое время простоял в нерешительности: а вдруг я иду не в Мелитополь, а в Крым, в "осиное гнездо контрреволюции"? Вспомнились слова сказки: "направо пойдешь - коня потеряешь, налево - сам погибнешь…" Но так как ни коня, ни жизни у меня уже не было, я заковылял по прежнему направлению.

Сзади загрохотали колеса. Не поворачивая головы, я увидел сначала упитанную экономическую лошадь, неторопливо бросавшую тяжелые свои копыта на подмерзшую грязь, потом высокую тачанку с двумя седоками и красноармейцем на козлах.

- Куда прешь, генерал? - спросил из тачанки молодой звонкий голос.

Я не ответил. Колесный грохот затих. Краденая, конечно, лошадь пошла шагом.

- Куда шкандыбаешь, глухая тетеря? - повторили из коляски.

- В Мелитополь велено. Туды и пру, - неохотно отозвался я, чувствуя, какими белыми (в двух смыслах!) нитками шит мой "народный" язык.

- Садись, отвезем. Замаялся, чай?

Это было так неожиданно, что я остановился. Прямо мне в лицо смотрел черными добрыми глазами офицер в серо-синей шинели. За ним виднелся другой седок - в романовском полушубке, с прыгающим дымчатым пенсне на носу.

- Садись! Чего там! - сказал молодой.

Я сел в тачанку,( Read more... )