Улыбка авгура
Буду, наверное, много думать в ближайшее время на темы "человек и судьба" - но не потому, что эти раздумья приносят утешение, рассаживают расшалившиеся эмоции в партере. Скорее, чтобы не забыть неожиданно ухваченное, редкое состояние совпадения картинок, когда на день, быть может, рассудок, душа, чувства, да и сама судьба, моя, еще нескольких людей, свели все свои лучи в одну точку и удалось побыть в почти нестерпимой вспышке света, по силе равной взрыву сверхновой в моей маленькой локальной вселенной.Так, наверное, совершается внутренний переворот - и хотя вслед за ним следуют, остатками потрясения, грусть и слезы, но он уже какие-то иные, чем бывали прежде. Это грусть от невозможности вернуться в прежние представления и в прежнюю себя - и она лишь в небольшой мере связана с утратой и распадом прежних связей.Да, вспоминаешь тысячу мелочей, которые радовали вживую и сильно: все эти мелоче связаны с радостью от когдатошнего обустройства мира, который погиб. Потому так сильно отзываются вещи повторявшиеся: вот на той полке всегда ночевали серьги и кольца, здесь я обычно ждала, прислушиваясь, когда зазвучат к шаги, голоса и смех в саду. Вот мы покупаем в магазине, переглядываясь и приглушенно распределяя инициативы в тратах, вечные сыр, хлеб, йогурт наутро, ягоды, становившиеся все более летними по ходу времени. Вспоминаю наши слова и шутки, так готовно подхватываемые, когда глупости и умности радуют наравне, одинаково облитые хрустящей глазурью счастья. "Не говори с тоской - их нет, но с благодарностию - были". Мы там жили в полную силу, дышали полной грудью, плакали и бормотали, и не боялись сильных слов, всей душой ощущая их тяжесть и мощь, энергию и окончательность. Удивительно, что мы справились, сами от себя не ожидая, так, тройной силой, одолели ставни и затворы, и под конец впустили свет. Нет ничьей воли, ничьих сценариев - просто целые пласты океана меняются местами, новые течения уводят под воду маленькую атлантиду. Спасшиеся, мы расселились на новом архипелаге - новые люди, основатели новых племен.
Стоит остаться одной, выйти из таких знакомых пространств, полей притяжения - из чатов, из объятий, из звуков мучительно близких голосов - приходит странное спокойствие. Все правильно, все правильно - повторяю я, не уговаривая себя, скорее соглашаясь с самой собой. Уже невозможно глянуть с прежнего ракурса, который всего несколько недель назад вызывал разлив кипятка вокруг сердца, был таким пугающим и мучительным. Да даже не новый ракурс, а новое зрение, словно глаза мои поменяли цвет. Отдаление неизбежно, и казавшаяся бесконечной близость как-то безвозвратно переродилась. Такие завершенные события заставляют услышать голос собственных истинных желаний - не из безвыходности и одиночества, а потому что вдруг явственно чувствуешь, что все воссоединилось внутри, ты стала собой, и сейчас ощущение правды и целесообразности всех поступков совпадает с твоей собственной волей. Удивительно и то, что раз пойманное, оно начинает руководить на всех уровнях моей жизни. И я держу на поводочке свои живые, детские порывы-привычки, такие еще отзывчивые на запах твоей кожи и тепло твоей руки. И вдруг понимаю, откуда люди черпают терпение и спокойствие, которых мне так не хватало всегда - именно из желания целесообразности и правды, самого сильного из всех желаний.
И еще я знаю, что есть тайное братство всех, кто пережил что-то подобное, и скоро я начну замечать в людской толпе улыбки авгуров, и сама буду улыбаться, встречаясь с ними глазами.