Рыба. Весна.

*****

был матерым бандитом Антипа,
умер намедни от гриппа.

Семен был большой прохиндей,
умер от воспаленья мудей.

Борис был в Москве министром,
умер на даче от глистов.

в долг не давал ни гроша Евдот,
умер, допив забродивший компот.

Сева был круглый отличник!
умер от сифилиса неприлично.

*****

женщина с заплаканными глазами разбудила в субботу утром,
за окном, в голове, в животе было смрадно и мутно,
а тут еще темно на площадке, и она на звонок нажимает! нажимает! нажимает!..
мне бы Валю, говорит, Валентина тут проживает?
нет, отвечаю, здесь Валентины,
может быть вас интересуют мужчины?
нет, нет, мне надо Валю,
мне этот адрес давали..
и снова - в слезы..
хорошо, вышла соседка, сказала, что на следующем этаже Валя.
ушла. за все это время успевший замерзнуть,
выпил чая три кружки горячего, напялив наушники, на полную мощность вывернув Black Uhuru..
и все равно слышно было, как ходит она там, наверху, причитая.
идиотка, блин. стерва, паскуда, дура!..

*****

бОльшая часть уже там,
мЕньшая, если хорошенько поскрести по полкам,
легко помещается в задний карман.
или выбрасывается. велкам,
то есть, пошел! пошел!.. меняем ключи.
та же квартира, только кресло в другом углу, другие занавески..
но расческа на зеркале, компутер глючит,
соседка сверху с пяти утра кричит, что-то ломается с треском..
похоже, моя голова. в одном глазу - ночь, в другом – зима,
в третьем – солнышко весеннее раскачивается.
тонкими лучиками - от телевизора до компутера - весь девятиметровый мой каземат
в тонкую ленточку Мебиуса сворачивает..
ПРЕВЕД! новый виток. ПРЕВЕД! - в ритме нон-стопа.
и повернувшись слегка, запросто можно укусить себя же за жопу.

*****

задолбали морозы личинок.
льдом заколодило корни.
сосед не вернулся с поминок.
у меня новое порно.
засвербило менту между ляшек.
продавщице плюнули в рыло.
местечко согрей у параши,
дружок, положу туда сына.
к полночи мысли потеют.
глаза захворобило гноем.
дятел, стучащийся в темя,
помнишь, ты звал меня Ноем?

*****

двадцатого марта была гроза.
намедни Спартак отскочил от проигрыша.
мело, вертело, темнело, из-за
острова на Стрелку летела душа
рыбака, согнувшегося над лункой,
над морщинистым мраком, дрогнула
мормышка. я вернулся за сумкой,
уже утяжеленный гулом
рыбы, поднимающейся со дна.
белые вьюжили, кружили тельца,
лед по самое сердце вогнав,
согнув голову, туда, где высится
неизменно труба, в рукав
спрятав ладонь. леска натягивается..
по жопе с каждым шагом хлопает пустая сумка.
двадцатого марта была гроза.
намедни Спартак отскочил от проигрыша.
мело, вертело, темнело, из-за
острова на Стрелку летела душа
рыбака, согнувшегося над лункой,
над морщинистым мраком, дрогнула
мормышка. я вернулся за сумкой,
уже утяжеленный гулом
рыбы, поднимающейся со дна.
белые вьюжили, кружили тельца,
лед по самое сердце вогнав,
согнув голову, туда, где высится
неизменно труба, в рукав
спрятав ладонь. леска натягивается..
по жопе с каждым шагом хлопает пустая сумка.

*****

сорок четыре намедни, голосил мужик в маршрутке,
исполнилось, в четыре умнее был,
смерть клиническая, небо жуткое
с утра сегодня, будто вчера то ли убил,
то ли продал, то ли белочка, то ль чебурешка.. –
дык - кивал, глядя на обтянутую джинсой попку,
гадая на рожицу, но так и не повернулась решка,
раньше вышла.. – меньше уже, наверное, надо лопать,
продолжал сосед, короче, фигня, ну ты подскажешь, когда тут Сахарова? –
да, конечно. тут птичка махонькая
стукнулась об лобовое –
о тайное, гаденькое, нутряное –
пять минут тошнило, еле сдержался, выбежал..
так и не знаю, куда ж он доехал?.. жаль.

*****

двадцать два на лицо
дураки на крыльцо
семь на восемь
раскатилось смеясь
где ты князь где ты князь
грянул оземь
покатил к попадье
быть беде быть беде
сутки просим
двадцать два из ларца
да забыли мальца
поменяли на просо
оказалось не князь
а уже дождалась
среди сумрачных сосен
середина в груди
семь концов впереди
позади тоже восемь
нет не просим не просим
просо о оземь
нет не сос этот нос
но несносен
но не сон
но не сон
но несносен

*****

второй день мужичок лысый во дворе пляшет,
то солнце блестит на лысине, то луна.
а мне третьего дня так и не случилось познакомиться с Машей,
хоть и повод был, и возможность была.
вот он снова хохочет там, во дворе, пустым стаканом размахивая,
под музыку из стоящей рядом газели..
ну, в общем-то, и ладно, думаю, да и за на хер я
нужен такой-то прекрасной девушке в самом деле.
и вот уже начинается суперматч «Спартак-Зенит»,
и пиво рядышком, и объявляют составы..
только мыслишка ли, нервишка какая подлая не умолкает три дня –
звенит, зззвенит, зззвенит..
эх, и идиот же я, Машенька..
да вот и музыка во дворе играть перестала.

*****

второго дня было в лифте:
«Каширова – сука!» (красным).
теперь во всю ширину дверную:
«Настя с Кашировой подружилась!»
и надписи старые зачеркнуты, замазаны –
победила дружба!

у соседей сверху война навсегда победила.
с перерывом часа, может, на три –
грохот страшенный, ругань,
«Аааа!.. Не надо! Не надо! Хватит!..»
и что-то бухает на пол..

у березы вон там, у подъезда, с утра заметил листочки,
вечером уж вовсю таращатся, зеленые дуралеи..
хмельные, блестящие, липкие
от прозрачного сладкого сока.

вчера ж еще только попутчица,
красавица (гадаю иногда – Светлана? Лена?)
ходила в джинсах и куртке –
сегодня – в юбке короткой, бежевой..
и ножки! и вся лучится!

завирушка – это маленькая такая птица.
угадай, у которого глаза ресница?

на перекрестке Бусыгина с Дьяконова –
разбитая в хлам четверка и газон пятьдесят третий помятый –
«вот и кранты» - говорит водила – «кому-то».

*****

мужик на заднем сидении во сне звал маму,
проснувшись, на остановках курил, чему-то в себе усмехался.
я ж коль засну, хоть помирай от сраму,
русский пирог – x, плюс малость от cигала или хогана халка.
и ни одного гандона, ни одного патрона,
крутишься, вертишься, старательно прикрывая жопу.. –
просыпаешься вдруг от своего же стона
в шестиугольной комнате, под дождь и соседский топот,
не в силах подняться с продавленного дивана,
и ладно бы хуй в язвах, но и в груди страшная рана.

*****

с 15-го по 25-ое велика вероятность терактов
от двух людей славянской на вид национальности.
в деревне пал смертью ржавой последний трактор,
подорожник и пыль, как явление последней цельности,
крайней бесплотности, сетевой безграничности.
давайте же строить стены, уберите с улиц все личности.

на даче, под крышей веранды, лет двадцать семейство живет трясогузки,
из поколения в поколение –
мошки, жучки, ни сор им, ни недоразумения..
птицы писклявые, вольно же вам жить не по-русски..

*****

за московский Спартак болеет Олег Шатыбелко,
за Зенит, без сомнения, Иринка из Питера.
за Нижний Новгород я (плаваем мелко),
стартовали хотя и неплохо, но оказалось - в сторону вытрезвителя.
с каждым туром опускаемся вниз в таблице,
коуча выгнали, кипера, перетрясли защиту,
но вчера ехавшая со мной девица
сказала, что в этом сезоне слив уже может быть засчитан.
на матч не пошел, смотрел, как на Северном молодежь отрабатывает удары.
теперь вот ночью, смотрю запись, о, мой бедный мячик!
даже звезды, подмигивая, усмехаются, о пораженьи судачат,
и снова из надежд вытрезвителя противно разит перегаром..

*****

иглы вставляли в ухо,
вотку ко рту подносили.
тошнило. мутило брюхо.
падал на стул, обессилев.
крутили, вертели черти,
вилами всласть кололи.
превратился еще до смерти
в сухую лепешку коровью.
перемешивали, измельчали.
черви выели глазки.
прорастаю сквозь молочаем –
такие вот нынче ласки.
жаворонок весит на небе.
по молочаю ползет букашка.
рука дергает стебель..
и страшна!.. ох, как же страшна..

*****

птица прилетает под вечер,
в народе называемая смеюха,
противно смеется в ухо –
я прячусь от нее за печкой.
она на стуле усядется и хо-хо-хо, хы-хы-хы – хихикать!
и бьется уже сердечко
в такт с идиотским криком.
а если все ж засыпаю,
воткой заменив два чая,
под одеяло лезет скользкая щекотуха,
стенки мои грудные
бьются о тверди и хляби,
ангелы погибают грудные,
рождаются черти и бляди.
щекотуха лапками дряблыми
достает по ребру из клетки –
и вылетает смеюха,
и печка далеко, далёко..
но, когда утром зашиваю брюхо,
почему-то мне одиноко.

*****

на Переходникова дрались мужики,
на Васнецова – девки с парнями,
со Львовской слышались крики,
женщины во дворе стариков разнимали,
разняв, поручили: «соседа-то проводи»..
пока шли «Боюсь!» - блажил, потом бился о стены лифта,
вдруг на восьмом, когда вышли:
«а песенки помнишь мотив-то? -
смерть не страшна, с ней встречались не раз мы в пути..
Боюсь я их, слышишь?!»
«нет уже никого» - говорю, - «никого уже нет, иди, спокойно спи».
отвел. закрыл. спустился на свой этаж.
открыл. выпил. к полночи, сдав смену и сняв патронташ,
заснул.
«темная ночь, только пули свистят по степи..»

*****

дочитав pasternaka, решил постричься,
голову свою от скверны очистить.
но, пока шел к парикмахерской под небом веселым птичьим,
странные выкладывались рядышком числа –
два пуделька серых, две девчонки-близняшки,
два мерина рядом (черный и белый).
а я ж ненавижу эти двойственные неваляшки!
поэтому в зал ступил не сказать, чтобы смело.
и тут же матрона местная, черный ход разверши,
явила пред очи мне батюшку при полном параде!
«Выследили! за чтение не богоугодное да быть мне умершим!..»
у входа громила встал (с таким не сладить).

ангел спас меня, из боковой двери выпорхнувши:
«как будем стричь? виски прямые?»
я смотрел на белокурые волосы, на глаза голубые,
понимая, что спасение есть и для всамуюбезднурухнувших.
и отвлекся некто в одеянии черном,
лишь бормотал по углам, не смея ступить ближе.
я улыбался только, когда пальчики ее увлеченные
тыкали мне в бровь и немного ниже..
защищала и от брызг обрядовых и от удара в спину,
пока грехи мои тяжкие пеплом сыпались на белые ее руки.
не выдержал батюшка, разоблачился в толстенького мужичонку,
да и пошел к «Татьяне» своей, хлебавши не солоно.
я же шептал: «спасибо» и думал: «что, съели, суки?!
врешь, не возьмешь! пока белокурые ангелы, подравнивая нам челки
льют благодать, позволяя мысленно проникать в их теплые лона..»

шел с головой просветленной домой, как будто с поллитра поддатый,
и навстречу попался трамвай номер пятьдесят пятый.