Рыба. Замерзая.



***

кикимора ходит вдоль берега
хоттабыча ищет в бутылках
притворился леший фермерским мерином
только сова выдает на затылке
когда возвращается он под вечер
гремя пустыми бадьями
сам себе седок, бегунок и кучер
и мелкие школьники и их отцы с блядями
затихают.
прозрачен становится воздух
и тишина над пристанью, куда торопливо
к полуночи направляется он с бутылочкой джина..
и хрипло, и мерзко хихикает кто-то там навстречу:«поздно!
хи-хи-кхе-кхе-хи-хи.. какого черта.. поздно».


***

метрах в ста от земли запасной парашют открывается
в голове еще долго гудит подготовленная молитва
все время, пока ползешь от края
от поллитра - к утонченным, элитным
мятным, сладким, под тонкой кожей, под языком, скрытным..
гудит так, что все остальные слова теряешь
повторяешь, меняешь, наверстываешь, повторяешь
рай
меж
я
меж
ты
меж
рай
брешь
врёшь
середина на половину
на посошок четвертину
и пару монет
нащупываешь
до другого доползая края
гудит позабытая первая
в одно слово всего лишь другая
и парашюта нет.

***

паучок Тимка на тоненькой своей паутинке
сделал три оборота вокруг Земли за 268 лет до Гагарина.
а енот Тупой Нос в плетенной индейской корзинке
в 1475 году пересек Атлантику и выбрался недалеко от Таллинна.
обитал в норе под сосной, потом сошелся с собакою,
осень была на дворе, когда спали, прикрывали носы лапами,
жили долго и счастливо, убил их охотник одновременно,
старый Тыынву, что напиток любил хмельной да пенный.
Тимка у внуков его долго еще в гамаке тонкорунном качался за печкой,
три норны мух ему приносили увечных,
умер он в 1919-ом, на год позже вечного жида,
просто во сне, тихо, остановилось его сердечко.
Кристе было 8, плакала, почитай, неделю, но никому из взрослых не подала и вида.

***

январская, мерзкая морось.
бесснежный покой на полях.
весна или осень? иль морок?
Снегурка на третьих ролях.
в застывшее небо врастают
промозглые струны осин.
дотронься.. - ни ада, ни рая.
ни времени. карантин.
картинно грачи прилетели.
cловесно сплетаю new year.
но тщетно. мороза с метелью
не будет – суперхит «гидромет» виа.

***

в четырнадцать лет его трахнули в жопу
(пацаны подсунули дураку короткую спичку),
в пятнадцать выбили доской на стройке
передние зубы, плюс руку сломал, когда падал.
стихи писал втихаря и показывал Сашке
тетрадки с наивной своей порнографией.
потом я уехал, и вот под рождество
сидим с приятелем на лавочке мокрой, пьем,
смотрим, а это ж он, Лапша, подметает у своего подъезда,
с бородой окладистой и ростом, как будто стал выше.
из двери тут баба высунулась: «горячее ж уже всё!» -
поманила, улыбаясь его, тот кивнул, ухмыльнулся,
посмотрел вокруг, на нас, на небо и ушел, затворив за собою двери.
да и мы, остатки допив под задумчивое «нихуяж себе», пошли за следующей.

***

падает старушка пьяная,
соскальзывает с сиденья..
а у меня полная ванная,
в руках - художественное произведение,
в котором ни слова, ни фразы
ни про старушку, ни про ее не рожденных деток.
да и думать бы мне без мазы,
если б вчера не купил ей билета.
и не поправлял всю дорогу.
и не вышел на двигателе революции.
когда в Гренландию понемногу
возвращались крохотные летающие блюдца,
что обычно прячутся в ледяных пещерах
под охраной дедов морозов,
куда в X веке до нашей эры
приземлились первые викинги,
где слезы
их женщин, не смевших зачать на этой планете
бьют фонтанами камней и лавы..
и я вижу, как из школы возвращаются дети,
и вдалеке, понурив голову, шествует мальчик
кровавый.

***

странно, и вроде бы спишь один, а снова простыня рвется.
или вот держишь руку ее, а она в руке твоей леденеет.
и непрерывно что-то льется, падает, сыплется, снова льется..
открываешь глаза - так и есть, поздно. темнеет.
то есть сон кончается, королевство разваливается на тридевятых части,
остальные идут по миру, обретая себя на паперти.
в ожидании карты, туза неведомой масти,
с голубой каемочкой блюдца, самобраной скатерти..
пока земля сливается с небом,
пока уходят принцессы, и уже недостижимы маршрутки.
и выезжает кто-то на жеребце ни черном, ни бледном, но пегом –
и трясет колпаком. и цепляешься за дырявую эту простыню, и пиздец, как жутко.

***

с одной стороны озера крутится ребятня на коньках,
другую - оккупировали рыбаки.
и молчание на устах, и пустота в руках.
а Димка с Федькой напились в пятницу вмертвую, дураки.
Спартак с Киевлянами сыграли вничью,
перепутав дни, появился в «буфете» вчера Родионов.
пью кофе, пью чай, пью мате, и снова пью.
перевел уже время на вечер, поменял на desktop-e заборы.
но поезд еще стоит, на перроне никто не жужжит,
не положено, говорят, мотай обратно.
мотаю головой, слово ловлю, что который день надо мной кружит –
махонькое, именное, ромашковое, невероятное..
тончайшей материи, из серебра, из янтаря да яшмы.
чувствуешь, как оно касается моих губ? на языке пляшет..

***

дед Антон на крыльце втихомолку грызет кулачок,
на голову падает снег, жопе уже все нипочем.
внуки, суки, выпили последки в чулане,
а у него в животе дыра, и дыра в старом женильном кафтане.
левое ухо не слышит, в другом кто-то кряхтит,
ох уж матерь вашу и отца, шепчет он, етит..
и два серых мыша сидят рядом с ним.
и ни луны, ни звездочки по-над ним.
и ни одной тени за ним.

***

один дед умер еще до меня,
другая бабушка жила уже с третьим.
мелкие корешки да серая все земля.
и ни за что не в ответе.

убежать, запутать, обвести конвой.
за перевал, за перепой, за речку, за печку.
не поможет ни ласковый шепоток твой,
ни виагра, ни геморроидальные свечи.

один бог умер еще до меня,
прочие жили уже с другими.
черте куда тянутся белые за окном поля.
глухо хлопают выстрелы холостые.

***

мурка играет мазурку
под ропот плешивых мышат
что тщетно взывают о ктулху
но ждет их свой маленький ад
где мурки играют мазурку
где румбу танцуют коты
где полосатые демиурги
мяукают из темноты

батарея совсем нежаркая
вот и солнце уже садится
хуже чем нарко
мания милая моя милиция
красное мое солнышко
сядет почитай на сутки
отсыпьте ж ребята патронушков
пойду выручать из застенков его из жутких.

оторвался карман у свитера
по швам разбежалась майка
а на окраине города питера
бегает горная стайка
что на утлом прибыла на месяце
проведать под солнечную свою белочку
а люди пугаются да по углам крестятся
а ей на такси не хватает какой-то мелочи.

цыплята летят белоснежные
поют первоклассники бледные
про орлят голосами бешеными
тарелки грохощут медные
пока цыплята над улицей моей порхают
пока подтягиваются к ужину лешие
пока ходят по самую краю
девчонки и мальчишки пешие

шумел всю ночь в предвечной темноте обогреватель
казалось, долетим, и вот открылась дверь, и прозвучало: «хватит!»
слева за стеной, к которой я прижался. и потел.
но все-таки поднялся, выключил, наметил распорядок дел
и занялся уборкой. и победил. полы, плиту и подоконник,
остатки хлама собирая разныя в пакет и бормоча какой-то нудный дольник,
на упаковку синюю наткнулся просроченных презервативов,
как Ганнибал на тяжкие ворота Рима.
как сон на первый луч, как открываешь холодильник,
наливаешь водки, пьешь, и вроде тили-тили,
трали-вали тож, и все ж.. идешь в кино,
ну то есть все это давно-
давным дано одиножды – один, два на два – два
«трижды три будет три» -
как пел нам Олди: «ты со мной не крути».
пока ты просыпаешься там, я уже здесь едва,
но уже вот-вот, не в часах, так в капусте.
но как же быстро поднимается это яркое, яркое солнце на бруствер..

***

иногда он спускался с гор,
у него был странный юмор,
одного мужчину убивал,
насиловал одну женщину,
одну овцу забирал,
и никто не знал, где его жилище.



..пуховик, треники,
пара минут до киоска.
Эники доедают вареники,
у Бэников – помутнение мозга.
течет из ушей, изо рта и носа.
печь лет сто огня не видала.
за перцовочку сотенку – без вопросов.
ибо тут и шамбала, и валгалла.
не лгала, но видели, как улыбалась?
белых груздей, кстати, еще полбанки осталось.
половина жизни, и половина ночи.
жар-птица дивная и полудохлый кочет.
и только пуховик и треники.
оставшееся Бредом Питом бито.
вот уже Эники летят на венике.
и Бэники набирают воду в сито.



только подумаешь, какого черта! –
пупок развяжется, и всё выплывет и потечет,
и..



слово вылетает,
становится черною галкой,
серым, не пойманным зайцем,
скользкой, зубастой щукой,
иглою.
сколько лет я не был с тобой.
и, похоже, не буду с тобою.
дороги расходятся в другоряд,
в ту же воронку попадает снаряд,
даже в яд теперь, говорят,
добавляют сою.
лукавый бес смс
спускается тихо с небес,
словам придавая вес
талой водою.
сколько водки я выпил один,
и проводил бригантин
на Трою.
и Пенелопа здесь,
да и Сольвейг цвесть,
простая заколка
и звёздная взвесь
над тобою.


следующая станция – объявляют по радио – Теплый стан –
налево, пересекая пути, от фонарей, во тьму устремляется след санн
ы
й


***

когда n еще не было количеством лет
и в первой степени находилось,
Роме принесли гуся на обед,
а Ваньке настали вилы.
гайка выпрыгнула из колеса,
из леса выпорхнула жаренная птица,
иголка истлела внутри яйца,
да взорвалось отделение милиции.
а Ванька как раз рядом жил,
что-то там в степень n-ую возводил,
аж вздрогнул! - "нашли" - промолвил - "тоже, козлы, время".
тут и позвонила Василиса - "я" - говорит - "беременная".

***

вечером конечно шашки
шепот стен и потолков
колокольчик чебурашка
карамельки языков
перевернутое время
голени и локотки
алычевое варенье
перекладины мостки
длиннополые созданья
исчезающих вещей
бесконечных без названий
океанов и морей

покрутился у виска
всыпал ложечку песка
зачеркал на чердаке
чужака на челноке
с ремешком сыграл на ноль
слезы словно карамболь
выкипел почти весь чайник
розовый и вот уж нет.

***

говоришь, говоришь, выдыхаешь паучков маленьких,
а те в воздухе кружат, цепляются за каждое слово вылетающее,
вот уж оно в паутине все, липкое, тьфу, достали ж, а!..
катится черным комом во след, а там на улице же и тьма еще,
и дороги занесены, да и холодно.
а рот не разлепить, пауки по всему языку,
всё нутро оплели фальшивым своим сребром да золотом.
а если поцелуешь вдруг - засеменят, потекут они, и не переправиться уже через арахнидовую эту реку.

***

слепой викинг прошел через северный полюс, туда где не летали птицы,
полпути обходился без пищи, четверть пути без водицы.
слева обходил горы, справа обходил реки,
семь раз выходили биться заморские воины и три раза простые чучмеки.
с победой дошел до моря,
поймал золотую рыбку,
когда же спросил умру я?
и умер тут же с улыбкой.