| Большие перемены |
[04 Sep 2012|01:41pm] |
Школьный запах похож на тоску выскобленной утробы; подымаясь вместе со мной по лестнице на второй этаж, где теперь размещается начальные классы, Петровна, будто смущаясь, сказала, что после уроков здесь, пахнет мочой, но мочой не пахло, пахло чем-то другим.
Густой масляной краской, пОтом, коржиками из сухого теста, книжной пылью и кожей ранцев, кедами, носками, надеждами, грифельной одой и тряпками для уборки, стендами с печатными буквами и компотом из яблок; но больше всего – зияющим отсутствием, высасывающим воздух из карамельных коридоров с силой прочищения зубов, точнее, любимого, обжитого кариеса, опорожняемого на автомате одним неуловимым движением мускульного усилия.
Был в школе, которую закончил 26 лет назад, навещал подругу, до сих пор там работает: Петровна – передовой человек, оказавшая на меня сильное влияние, точно заброшенный в эти широты житель европейского мегаполиса и по каким-то своим сокровенным причинам решившая тут остаться; но не закопать себя внутри навозной кучи, а жить, как ни в чём не бывало, «невзирая на личности».
Должно быть, так жили при большевиках аристократы, выучка которых не позволяла им жаловаться или обращать внимание на окоём; это трудно и Петровне, в библиотеке которой висят, то ли осуществлённой утопией, то ли островком альтернативного развития, портреты даже не Блока и Бродского, но Мережковского, Белого, Гиппиус и Брюсова, нужна помощь.
Вот и навестил, вновь посетив тот уголок земли, где страдал и мучился то ли Евгений, то ли Чацкий, то ли Печорин и который долгое время обходил стороной, точно чумной барак.
Пока не набрался той степени брезгливого любопытства, которому всё равно; опять же, Петровна подстрахует, ежели что.
( лес вырубили, щепки разлетелись )
|
|