Принципат или Девятый сон Холмогорова Написано в мае 2002 года. Как будто не три года прошло, а два дня. Разве что Митя вышел из моды. Холмогоров спал. Ему снился Великий Рим.
Принцепс Гай Юлий Цезарь Октавиан Август Путин вышел на Красное Крыльцо Капитолия. Его сопровождали префект преторианцев Марк Порций Иванов и старший советник, философ и аскет-миллиардер Квинт Гортензий Авл Овский. Последний прихрамывал на левую ногу. Несколько месяцев назад он испросил у Цезаря командование легионом и возглавил поход римских войск в непокорную Скифохохляндию. Войска 38 раз неудачно штурмовали твердыню варваров – город-герой Кыев. Ловко пущенный из неприятельской катапульты вареник и послужил причиной хромоты великого философа. Когда последние крысы были съедены, он приказал трубить отступление. Перед тем, как войско двинулось в обратный путь, Авл Овский велел провести показательную децимацию, что позволило сэкономить продовольствие по дороге в Рим.
Солдаты, радуйтесь! – воскликнул принцепс. - Благодаря проведенной мной административной реформе, империя поделена на семь областей под начальством малых августов, что позволило нам улучшить управление и снизить количество казней. Казна, разворованная в правление предыдущего Цезаря, снова полна. Введение проскрипций позволило выручить значительные суммы за счет недостойных богачей Марка Люциния Березовского и Люпуса Корнелия Гусинского. Благодаря чему, о воины, в третьем квартале текущего года, года консульства Октавиана и Августа, мы приняли решение повысить вам денежное содержание с 1500 до 1635 медных руболов.
Добавлю от себя! – воскликнул префект Марк Порций Иванов. – Отныне в ваш вонючий луковый суп будет позволено добавлять немного петрушки, а в каждую когорту направлен раб с бурдюком бесплатной рыгаловки! Мы есть первый Рим и второму не быти! Да здравствует император!
Ответом был нестройный гул, быстро переросший в рев. «Они повысили нам жалование, но ничего не говорят об отмене субсидии на посещение публичных домов» – разорялся какой-то центурион.
«Цезарь, геть» – орала толпа, забрасывая свиту Божественного луком и тухлой рыбой. «Где-то я уже это слышал» – с мучительным недоумением подумал хромой философ Авл Овский. С мучительным – потому что как раз в этот миг большая луковица угодила ему в правый глаз. «Я с вами, я за вас», - воскликнул философ, вынимая меч и бросаясь к Цезарю…
Взбесившаяся толпа мигом смела охрану и через полчаса все было кончено. Солдаты метались по опустевшему Капитолию, пока один из них не заметил торчавшую из-под портьеры ногу.
Он ухватился за нее и хорошенько дернул. «Пустите меня, я щекотки боюсь» – донеслось из-за портьеры. Солдат напрягся и дернул сильнее, вытащив на свет Божий Гнея Помпея Ольшанского, римского журналиста и дальнего родственника Цезаря, да упокоит его Юпитер!
Солдату раньше приходилось охранять дворец. Только бросив взгляд на лицо Гнея Помпея, он понял в чем дело и благоговейно опустился на колени, едва слышно прошептав: «Отец нации».
Через полчаса под дикие крики «Да здравствует император» сенат избрал Гнея Помпея Ольшанского принцепсом, консулом, цензором, претором, трибуном, эдилом и центурионом.
Новый Цезарь выступил перед почтенным собранием с речью на тему «Как нам, гнобя, упромыслить наше петюканье», которая была встречена присутствующими исключительно благосклонно, благо солдаты были рядом. Сенат постановил, что каждый консул, вступая в должность, будет зачитывать эту блестящую речь (разумеется, наизусть).
Так в Риме в очередной раз началась новая эпоха.
Тут Холмогоров проснулся.