Образ еврейской женщины в русской литературе Ко вчерашнему случаю
виртуального изуверства.
Читал и все ждал, что пытки скинхеда вот-вот прекратятся (вины на нем особой не было). Потом понял, что это никогда не кончится. Скоро проклятому скину отрежут уши, вырвут ноздри, выколют глаза, кастрируют… в конце концов посадят на кол. Надеюсь, некрофилия не планировалась.
В этой извращенной фольклорной интеллигентской истории, встретившей сочувствие и понимание немалого числа слушателей, ведь что интересно. В ней нет личной аффектации палача, одна холодная идеологическая (классовая) ненависть. Типичный дискурс работников ЧК-ГПУ-НКВД. Герой комиссар встречает капиталиста, отбирающего у рабочих прибавочную стоимость. И дальше все идет, как описано у милой Эммы Лой, ну плюс еще добираются и до гнусных членов семьи омерзительного буржуя. Полная экспроприация экспроприаторов.
В XX веке русская культура испытала шок от встречи с еврейкой садисткой-комиссаршей (или чекистской следовательницей). Следы этой оторопи встречаются в литературе повсеместно. Примеры можно найти в дневниках и у жидолюбивого Короленки, и у Домбровского в «Факультете» (больше сходу ничего крупного не вспомнилось). Идейная интеллигентная женщина-палач, еврейка. Что такое таки возможно, до 1917 г. русским людям на ум не приходило. Понятно, что впоследствии в советской культуре в явном виде суть дела объяснить, конечно, было невозможно. Оставалось лишь прозрачно намекать.
Характерно, что бравые шестидесятники изготовили фильму «Комиссар». Там брутальная русская баба-комиссарша сталкивается с милой еврейской семьей, трогательно заботящейся лишь о своих детях, и с мудрой печалью переносящей бессмысленные русские зверства.