Пионер.

ОТЦЫ и ДЕТИ
Степенно беседовал тут как-то раз с такими же научно-техническими папиками как я сам, и по ходу разговора употребил оборот в отношении себя «политику партии понимает правильно». Присутствующая в комнате физтеховская молодежь, студенты и выпускники жизнерадостно засмеялись: - Га-га-га!
Им эта моя формулировка показалась весьма забавной, смешной, типа, я удачно схохмил.
- Чудаки, - говорю это официальная формула, писалась, например, в характеристике военной кафедры.
Примолкли. Задумались.

Начинаю молодежи рассказывать, что прежде в этом здании ОАО, где мы теперь трудимся, удваиваем ВВП, изначально существовал орденоносный советский НИИ нулевой категории, и служило в нем аж 2,5 тыс. человек (теперь наберется сотни три от силы). В комнате, в которой теперь вас сидит максимум 4-6 голов молодых дарований, размещалось не менее 20-25 советских лаборантов, инженеров и ученых. Пройти между рабочих столов было затруднительно. И выйти из здания, когда пожелаешь, тоже было нельзя. Тут всегда молодежь изумляется: - Как это?! – А вот так, - отвечаю я снисходительно, и продолжаю повествовать о прежней жизни.
Выйти на улицу через проходную позволялось строго в обеденное время (с 12-15 до 13-00) и, разумеется, по окончании рабочего дня (если правильно помню, в 17-15). В остальных случаях покинуть здание института можно было лишь, имея увольнительную, это такой специальный предъявляемый на проходной документ, подписанный руководителем (не ниже начальника НИО, - научно-исследовательское отделение, в НИО входили отделы, в отделы - сектора).

Занимательную картину можно было наблюдать в начале шестого вечера. У проходной в фойе клубилась огромная толпа сотрудников, сотни человек, преимущественно советские женщины. Они ждали, когда начнут выпускать, и можно будет бежать по магазинам. Время тянулось томительно… 17-10, еще рано. 17-11, тоже рано. 17-12…, уже можно пробовать. Кто-то самый смелый или нетерпеливый шел к проходной. Пропустили? Могли и пропустить (у мужиков шансы были выше), тогда вся толпа устремлялась к выходу. Если нет, то ждали еще 1-2 минуты. 17-14 было уже законным временем окончания работы.

Вообще советские женщины сильно страдали от советской трудовой дисциплины. Опоздание на работу свыше 3-х минут было серьезным проступком – вопиющим нарушением трудовой дисциплины. О безобразном случае немедленно докладывалось директору (кто и насколько сегодня опоздал, списком). Несколько за месяц опозданий сотрудника карались вполне серьезно (срезали ежемесячную премию) и вообще нервы мотали. Жуткое зрелище можно было наблюдать напортив походной института в 8-29 (начало рабочего дня 8-30). Бедные советские женщины выпрыгивали из трамвая и сломя голову через дорогу, распугивая автомобили, мчались к проходной…

Опытные начальники секторов в таких случаях, когда чувствуешь, что утром рискуешь опоздать на работу, советовали звонить им. Они тогда оформят сотрудника в «местную командировку» до обеда (запишут в журнал, что якобы он утром в библиотеке, у контрагентов или еще где по делу). В этом случае на работу можно было приходить в обеденный переыв. Начальники секторов страшно не любили, когда им вышестоящее начальство выговаривало за опоздания их сотрудников. Да и в воспитательных целях провинившемуся сектору могли ежемесячную премию срезать.

В конце перестройки ввели ГРВ – гибкий график рабочего времени. Свобода! Приходи и уходи когда хочешь (точнее, существовали обязательные присутственные часы с 11 до 16). Полагалось лишь за месяц набрать установленное число рабочих часов. Сам записываешь свои приходы-уходы в журнал, сам считаешь часы. Разумеется, начались приписки…. Но советскую власть уже ничего не могло спасти.

Вот так и жили. Молодежь удивляется. На себя бы посмотрели.