piyavking's Journal

Я вам покушать принёс

Их челюсти слились в лихорадочном взаимном перетирании. Слюна и пот. Пот и слюна.

Она покраснела от смущения, но продолжала царапать его задницу.

Отплывая, корабль салютовал из всех пушек по любимому городу.

С лицом человека, изборожденного глубокими и усталыми глазами, рассказывал он о своей нелегкой судьбе.

У нее было и раньше несколько мужчин, и с каждым из них она носилась, как с писаными яйцами.

Утром, после бессонной ночи, она вышла к завтраку с двумя своими блюдцами вместо глаз.

Чейз схватил ее за руку. Что—то теплое заструилось между ними.

Она превратилась в одну-единственную огромную мурашку и сказала «да».

Она немного отлежала щеки, но в остальном все хорошо.

Их отношения были настолько серьезны, что вполне могли в любой момент закончиться маршем Левинсона.

Когда она вернулась обратно, он по-прежнему сидел вокруг столба.

Он наблюдал, как у нее в голове вращаются шарики, и решил помочь.

Какая жалость, эх, ну какая жалость, что она не успела вовремя вернуться домой и вздрючить колготки!

Доехав до какого-то парка, они два часа играли на поляне, покрытой холодным белым веществом.

Одним мощным толчком он вошел в нее, и она застонала, восхищенная его точностью.

Разодрав глаза, Мэри обнаружила, что лежит, обмотавшись вокруг Райта.

Джон и Мэрри никогда не встречались. Они были как две колибри, которые тоже никогда не встречались.

Ты, должно быть, устал с дороги, Трэвис. Почему бы тебе не прогуляться?