| Маленькая помощь друзей (Ты мне помоги, сестра - 2) |
Aug. 31st, 2006|08:29 pm |
Рассказ-быль.
Печатается с продолжением.
Первая часть сиквела - здесь: О. Газизова, "Ты помоги мне, сестра"
1.
Проклятый палец опять вылетел. Уж сколько раз Нурали подходил к бригадиру с жалобой на изношенную технику - "апят сламалс, началнык, давай палэц новый, мэнят нада", в ответ всегда слышал одно и то же: "Отъебись, черножопый, жрать захочешь - и так поедешь". И действительно, как-то ехал "так", но чего это стоило!
Вот и сейчас Нурали, горестно, с перерывами, вздохнув, полез под каток. Под катком было жарко, душно и пыльно, воняло перегретым солидолом и горячим асфальтом. Говорят, что запах асфальта вызывает рак, но Нурали было не до медицинских подробностей, вряд ли он вообще хоть что-то об этом слышал, да и выбирать не приходилось: хорошо, что и такая работа нашлась. Спасибо двоюродному дяде из самого Бишкека - дядя у Нурали большой человек, он пристроил.
Улегшись на спину и колупнув пальцем комок окаменевшей на днище грязи, Нурали затосковал. Небывалая жара, упавшая вдруг на городок, куда занесла его нелегкая в поисках средств к существованию, последние три дня жестоко мучила Нурали ностальгией. Муки усугублялись длительным воздержанием, отчего оставшаяся дома некрасивая, рано состарившаяся женщина, чуть ли не силой навязанная ему отцом в жены, рисовалась в воображении желанною томной красавицею. Дошло даже до того, что вчера он подкатился к Любке, раздатчице из их рабочей столовой, толстой и рябоватой курносой простушке. -Эх, - подумал Нурали и на лоб его упала капля моторного масла, - не нада была на жаласт давыт (думал Нурали уже по-русски, но пока еще с акцентом) - Нада была как арол быт, цвэты дарыт!..
При мысли о цветах Нурали вдруг до слез припомнился родной поселок "городского типа" и обширная клумба в парке культуры и отдыха, с которой он пятнадцать лет назад тайком воровал тюльпаны для Фатимы, его первой и последней любви... а еще он вспомнил, что в кармане осталось сто пятьдесят шесть рублей до зарплаты, из которой бригадир еще и безжалостно вычтет за простой. И стало ему совсем уже тошно.
Тут кто-то довольно бесцеремонно ткнул его в икру чем-то тупым и тяжелым. Скосив глаза в сторону, Нурали увидел пару ног, обутых в высокие армейские ботинки, мыски которых были оправлены железного вида скобами. Ноги стояли крепко, широко и уверенно. - Слышь, Нурали, вылазь, разговор есть, - услышал он сипловатый от постоянного смоления дешевых отечественных сигарет голос.
Нурали хотел было ловко выкинуть тело из-под катка и на инерции упруго, по-кунфушному, распрямиться, но неловко зачерпнул полой спецовки пыль. Эффектного появления не вышло, а пришлось сначала стать на четвереньки и потом всё отряхиваться.
- Тут пацаны говорят, тебе помощь нужна? – ражий веснушчатый детина, которому и принадлежали ноги в армейских ботинках, миролюбиво улыбнулся и полез в карман за сигаретами. – Угощайся, брат – он протянул Нурали мятую пачку «Явы» классического советского образца. С недавних пор среди городской молодежи почему-то стало считаться особым шиком курить старинные «Яву» и «Пегас», тех, кто до сих пор предпочитал когда-то понтовые «Мальборо» или «Кэмэл», теперь как бы за своих не считали, а на дискотеках доставать «пиндосские» сигареты стало попросту небезопасно.
- Спасыб, брат. Нэ куру, брат! – Нурали все никак не мог припомнить, где он видел это широкоскулое лицо с водянисто-серыми, широко расставленными глазами, хотя оно показалось ему смутно знакомым. И откуда тот узнал, что у него с этой железкой, шайтан его забери, вечные проблемы?
- А чо так? Коран не позволяет? – широкоскулый ухмыльнулся и дружески пихнул Нурали кулаком в плечо.
- Дэнег мала, брат, сэмья кармыт нада.
- Семья, говоришь? – раздался вдруг неприятный глумливый тенорок прямо у Нурали над левым ухом. – А хули ж ты, пидор, к нашим девкам тогда цепляешься? Нурали повернул было голову на невесть откуда взявшийся отвратительный голос, и тут же согнулся от сильнейшего удара в пах. Боль была настолько неожиданна и чудовищна, что у него пресеклось дыхание и вместо рвущегося из груди вопля он сумел выдавить из себя лишь какой-то невнятный скрип.
- Помощь, говоришь, нужна? – не переставая улыбаться, широкоскулый резко хлопнул согнувшегося в три погибели Нурали раскрытыми ладонями по ушам, а потом, с разворота, сверху вниз, нанес сокрушительный удар пяткой по загривку .
В голове несчастного воцарился плотный, тягучий, однотонный звон неопределенной высоты и Нурали воспарил. Он медленно покачивался в воздухе, почему то уткнувшись при этом лицом прямо в пыль, но это не удивляло, а казалось правильным и естественным. Правильными и естественными казались и удары, тупо отдающиеся в грудной клетке неровными тычками. Сквозь звон доносились еще какие-то звуки, отдаленно напоминающие человеческие голоса, но точнее определить не получалось.
- Помощь, значит, нужна? – не переставая криво улыбаться приговаривал широкоскулый, меся ногами вздрагивающее под пинками худосочное, безвольно распластавшееся на земле тело. – Щас я тебе помогу, щас мы тебе тут поможем...
- Васек, постой! Постой ты, убьешь ведь! – подскочил к нему его приятель, обладатель глумливого тенорка. - И убью нахуй! – рыкнул Васек, но все же остановился, еле переводя дух. – Понаехали, блядь, черножопые, обнаглели пидары. Ваще бля.
Грудь его еще ходила ходуном, но лютый огонек бешенства в глазах уже потихоньку меркнул. Вот он погас совсем и взор Василия остановился на кабине дорожного катка.
- Погодь-ка, Колька, щас мы ему точно поможем – с этими словами он выхватил с пола кабины монтировку. – А ну-ка, тащи с него штаны.
- Тормози, Васек, ты чо это придумал? Ты чо? Ты чо придумал-то?
- Не пизди, сука! Тащи штаны, я те грю! Сам захотел, что ли? Смаари, за мной не заржавит.
Колька, который недаром побаивался своего приятеля, наклонился к чуть слышно стонущему Нурали и, подсунув руки ему под бедра, резко сдернул с того бывшие когда-то частью приличного спортивного костюма брюки.
- Теперь придержи падлу. Да не так! Так не удержишь... На спину, на спину сядь ему! Щас бля мы ему помооожем...
С этими словами Васек пригнулся и, небрежно примерившись прямым концом монтировки, резко вдвинул ее, прямо через трусы, Нурали в задний проход.
И вот только теперь, только теперь тот познал, что это такое -- БОЛЬ.
2.
Случай на Шпалоукладочной всколыхнул весь городок. Обычная сводка происшествий, хотя и доставляла регулярно к столу обывателя сообщения о мордобоях и убийствах по пьяни, такой изысканной жестокостью баловала редко. Последнее жуткое, тревожащее воображение преступление, когда компания пьяных десятиклассников изувечила свою двенадцатилетнюю подружку (засунули во влагалище бутылку и раздавили ее каблуком), произошел полгода назад, и с тех пор в городке было относительно тихо. Так что разговоров было дня на три, не меньше.
Пикантности добавляло и то, что, как водится в маленьких городках, «все друг друга знали», знали, в том числе, и кто все это сотворил над несчастным узбеком. Но свидетелей, как это в обычае на Руси, не нашлось, и Васек ходил по городу гоголем, хотя на прямые вопросы не отвечал и, вообще, все больше помалкивал.
Местные жители отнеслись к происшедшему по-разному, но в основном все одновременно и жалели чудом выжившего Нурали, и выражали добродушное одобрение Василию. Конечно, местное отделение ДПНИ выпустило очередную листовку, из которой следовало, что пока нелегальные мигранты будут прохлаждаться в городе за счет русских жителей, к ним в разные места будут регулярно попадать несвойственные этим местам различные предметы, а «Знамя Ильича» - официальная, сохранившая еще с советских времен название газета непосредственно над рекламой сети игровых автоматов «Фантом» разразилась очередной статьей про растущую угрозу фашизма, но над листовкой ДПНИ все больше посмеивались, а «Знамя Ильича» никто уже толком и не читал.
Ну, а через три дня трясина провинциальной рутины вновь потихоньку затянула умы горожан, и про Нурали все забыли.
Одна только Люба забыть не могла.
 |
|
