| Comments: |
Вы просто неправильно смотрите. Это как если оркестр как таковой играет хуево, зато отдельные солисты с гениальными партиями... Филипенко тот же, или Басилашвили, да и Лановой.. Конечно, ухищрения Безрукова с оператором сыграть глазами Спаса ничего, кроме доброй усмешки, породить не могут, но если на все обращать такое внимание, то как же, голубчик, человеку с душевной организацией можно выжить в России? Решительно невозможно.
хехе
Басилашвили имеет один существенный недостаток. Он слишком стар для своего персонажа. Из имевшихся на тот момент актеров идеальным был бы вариант Янковского. Говорят (тм), Бортко ему предлагал, но тот отказался.
В этом фильмеце вообще не попали в свиту персонажа и в сам персонаж, в чем с Вами полностью согласен. А "Маргарита" - вообще доярка.
А там почти все стары для своего персонажа (лет на 20-40).
Других-то нету. Потому и неожиданно закономерный результат…
Царев Чацкого играл в 50 лет. :-) Бондарчук Пьера Безухова в 47 (выяснял там у Андрея Болконского, чем ему в жизни заняться) :-)
Это допустимо в театре, где стилизовано всё. А вот в кине так уже не получается. И ладно бы они про это не знали по наивности…
В синематографе возможно загримировать и выдрессировать молодого актёра для правдоподобного изображения старика, но, обычно, не наоборот. С возрастом безвозвратно теряется лёгкость юности, которую не заменить никаким опытом и гениальностью. Даже «нестареющие» Киану Ривз и Джонни Депп не выглядят молодыми, если присмотреться.
Разумеется. Хотя бывают очень редкие исключения.
Царев играл в фильме-спектакле. Скалозуба играл актер 58 лет (жениться собрался). Смотрелось все довольно ужасно.
> Это как если оркестр как таковой играет хуево
То есть по главному вопросу расхождений не наблюдается ))
Нет, в отдельных сценах "культовым актёрам", действительно удалось создать ряд неплохих видеоиллюстраций к некоторым сценам романа.
Но перечитаем, например, кульминационный момент ершалаимской линии - главы 25-26. Да, тот самый, который начинается с заезженного пассажа о "тьме, пришедшей со Средиземного моря". А затем пересмотрим восьмую серию с 27:17 и до конца.
Вместо напряжённейшего диалога Пилата и Афрания во мраке под зловещие раскаты грома видим мирную и ненапряжную беседу двух пенсионеров Ланового и Лауцявичуса в тихий солнечный день на кухонке. Затем наблюдаем гибель прапорщика Задова, то есть, простите, Иуды из Кириафа. Ну и в финале - Безрукова-Иешуа в сопровождении "спецэффектов" уровня "мы купили хромакей". Даже должной эффектной паузы между "...Это самый страшный порок!" и дальнейшими рассказами Пилата о своих фронтовых подвигах Бортко создать не сумел. То есть самый сильный момент романа не акцентирован вообще никак.
Нет уж, нафиг.
Это не самый сильный момент романа Булгакова, а частность. | |