По наводке Офспейса

Пишет самка мента.

На подъезде к станции "Площадь Восстания" откуда-то с сидений поднялась старушка. Увидела меня. И начала вещать о том, что меня (такую-разэтакую) наряжают на ее деньги. "Наряды" - это она, видимо, о том самом летнем форменом платье, которое похоже на халат уборщицы, разве что с погонами. Ладно, у старушки возрастные процессы, я бы и не беспокоилась. Но ее начали поддерживать окружающие. Несколько человек кричали "Правильно!" и развивали тему о том, как я брала взятки, убивала и грабила. Несклько раз прозвучало слово "нахлебники".
Кто-то - намеренно или случайно, не знаю - толкнул меня в спину. Я не стала обсуждать, кто и когда видел меня берущей взятку (спросила на прямую у бабушки, но она не знала, что мне на это сказать), и что я, точно также как и все присутствующие, плачу налоги, на которые меня же и "наряжают". Просто вышла на станции.
Не знаю, чем бы кончилось дело, если бы мне не надо было выходить, но мне на какой-то момент стало страшно.
Люди! Человеки! Нельзя же так! Ну разве же это человечно?

Это хорошо. Если этим тварям становится страшно, если им уже готовы чуть ли не плевать в рожу - значит, для нашего народа ещё не всё потеряно.

И - снова процитирую Кассиля:

На Новый год является «проздравить» сам городовой. Он стукает каблуками и говорит:
– Честь имею…
Ему выносят на блюдце рюмку водки и серебряный рубль. Городовой берет целковый, благодарствует и пьет за наше здоровье. Мы смотрим ему в рот. Крякнув, городовой замирает, предаваясь внутреннему созерцанию, словно прислушиваясь, как вливается водка в его полицейский желудок. Затем он опять щелкает каблуками и прикладывает руку к козырьку.
– Зачем это он? – шепотом интересуется Оська.
– Это он отдает нам честь, – поясняю я. – Помнишь, когда он вошел сначала, он сказал: «Имею честь»? А теперь он ее отдает нам.
– За рубль? – спрашивает Оська. Городовой смущен.
– Вы что тут торчите, архаровцы? – раздается бас отца.
– Папа, – кричит Оська, – а нам тут полицейский честь отдал за рубль!
– Переплатили, переплатили! – хохочет отец. – Полицейская честь и пятака не стоит…

Вот так и нужно относиться к этому отребью.