Тысяча фунтов серебра

Я к буржуазии особых симпатий не питаю. Неособых - тоже не питаю. Но с анализом Баранова, пожалуй. соглашусь.

Реальная российская буржуазия - это унижаемые каждым ментом и налоговиком "бизнесмены" с Черкизовского рынка и им подобные, мелкие владельцы компаний, которые сегодня едва способны прокормить владельцев, поскольку всю прибыль присваивает себе полуфеодальное государство в лице "номенклатурной мелочи". Причем у настоящей буржуазии, в отличие от пролетариата, кстати, который все никак не может осознать своих классовых интересов, сегодня уже свой 37-й год - берут, хватают, сажают. Правда, за выкуп легко отпускают. А если не заплатишь - будут пытать, пока не раскошелишься. Это чистое средневековье, а не либерализм.

Впрочем, я полагаю, что положение крупной и мелкой буржуазии в России принципиально различно. Крупну. власть всё же защищает, конечно, за процент. А мелкая для неё - дойная корова, не более.

Подобный тип взаимоотношений власти и бизнеса прекрасно описан в классической литературе.

- На этих самых весах, - сказал беспощадный барон, - ты отвесишь  мне тысячу фунтов серебра по точному счету и весу, определенному королевской счетной палатой в Лондоне.
   - Праотец Авраам! - воскликнул еврей. - Слыханное ли  дело  назначать такую сумму? Даже и в песнях менестрелей не поется о тысяче  фунтов  серебра... Видели ли когда-нибудь глаза человеческие такое сокровище? Да в целом городе Йорке, обыщи хоть весь мой дом и дома всех моих соплеменников, не найдется и десятой доли того серебра, которое ты с  меня  требуешь!
   - Я человек разумный, - отвечал Фрон де Беф, - и если у тебя недостанет серебра, удовольствуюсь золотом. Из расчета за одну монету золотом шесть фунтов серебра, можешь выкупить свою нечестивую шкуру от такого  наказания, какое тебе еще и не снилось.
   - Смилуйся надо мною, благородный рыцарь! -  воскликнул  Исаак.  -  Я стар, беден и беспомощен!  Недостойно тебе торжествовать  надо  мной.  Невеликое дело раздавить червяка.
   - Что ты стар, это верно, - ответил рыцарь, - тем больше  стыда  тем, кто допустил тебя дожить до седых волос, погрязшего по уши в  лихоимстве и плутовстве. Что ты слаб, это также, быть  может,  справедливо,  потому что когда же евреи были мужественны или сильны? Но что ты богат, это известно всем.
   - Клянусь вам, благородный рыцарь, - сказал Исаак, - клянусь всем, во что я верю, и тем, во что мы с вами одинаково веруем...
   - Не произноси лживых  клятв,  -  прервал  его  норманн,  -  и  своим упорством не предрешай своей участи, а прежде узнай и зрело обдумай ожидающую тебя судьбу. Не думай, Исаак, что я хочу  только  запугать  тебя, воспользовавшись твоей подлой трусостью, которую ты унаследовал от своего племени. Клянусь тем, во что ты не веришь, - тем евангелием,  которое проповедует наша церковь, теми ключами, которые даны ей, чтобы вязать и разрешать, что намерения мои тверды и непреложны. Это  подземелье  - не место для шуток. Здесь бывали узники в десять тысяч раз поважнее тебя, и они умирали тут, и никто об этом не узнавал никогда. Но  тебе  предстоит смерть медленная и тяжелая - по сравнению с ней они умирали легко.
   Он снова движением руки подозвал невольников и сказал им что-то вполголоса на их языке: Фрон де Беф побывал в Палестине и, быть может, именно там научился столь варварской жестокости. Сарацины достали  из  своих корзин древесного угля, мехи и бутыль с маслом. Один из них высек огонь, а другой разложил угли на широком очаге, о котором мы говорили  выше,  и до тех пор раздувал мехи, пока уголья не разгорелись докрасна.
   - Видишь, Исаак, эту железную решетку над  раскаленными  угольями?  - спросил Фрон де Беф. - Тебя положат на эту теплую постель, раздев  догола. Один из этих невольников будет поддерживать огонь под тобой, а  другой станет поливать тебя маслом, чтобы жаркое не подгорело. Выбирай, что лучше: ложиться на горячую постель или уплатить мне тысячу фунтов серебра? Клянусь головой отца моего, иного выбора у тебя нет.