| 8:07p |
Читатели
Читатели "Опустошителя" это что-то иллюзорное, присутствующее неявно, имплицитно. Они обволакивают журнал обаянием небытия, забыв проявиться в материальном мире. Кто их вообще когда-нибудь встречал этих читателей?
Время от времени, поднимаясь на эскалаторе, мне видится в руках спускающейся по соседнему эскалатору девушки обложка "Опустошителя". Девушка погружена в чтение, кончики губ слегка приподняты. Мое самочувствие улучшается, я трепещу.
Но, стоит немного приблизиться, оказывается, что она держит в руках не наш журнал, может быть, даже и не журнал. Выясняется, что девушка не такая привлекательная или вовсе не девушка, а, например, работник метрополитена, моющий на ходу плафоны.
И я снова погружаюсь в мрачное одиночество. Нет никаких читателей, и уж тем более, нет таких читателей, которые врывались бы в вашу жизнь сами, спускаясь на эскалаторе.
Читатели инверсивного модернистского журнала сами инверсивны. В том смысле, что преобразуют порядок реальности таким образом, чтобы всегда оказываться у вас за спиной. Возможно, читатели существуют, но вы не можете ни потрогать их, ни увидеть, ни хотя бы представить. Мои догадки на их счет совершенно произвольны. Все обстоит иначе.
Вдобавок читатели еще и модернистичны, то есть орудуют реальностью, находясь в прошлом. Читатели устарели вместе с модернизмом и трепыхаются между текстами раннего Гамсуна и позднего Беккета. Плещутся в дадаистских писсуарах, орудуя опасной сюрреалистической бритвой. Выкрикивают "абсурд", имея в виду "позор", и "смерть искусству", думая о его рождении. Это именно наша публика.
Нестерпимое онтологическое запаздывание. Поклонники взирают на "Опустошитель" из прошлого, преобразовывают реальность на свой лад и всегда ускользают от взгляда журнала. Невидимые бестелесные существа ноосферы. Мы боимся встречи с ними, как отражения своих ушей в зеркале. |