: Сны: транспорт, горы, активный отдых
У Рогова возле дома - огромная гора. Ну, не огромная, но этажей в пять. Сверху там песок и пляж, хотя и октябрь, а тепло. Из подворотни выходит девушка, она рассказывает, что служила в спецназе переводчиком, а вот тут, в Германии, совершенно нету практики в чеченском языке. Маленькая девочка - сестра полиглотки - балуется, я занимаю ее разговором о горах. "Какая гора есть в Крыму?" - "Бешамель". К пристани подходит "Ракета", пытается развернуться и причалить, уходит под воду, выныривает. Потом еще раз. Какой-то мужичок спускается в воду (ему по колено), берет "Ракету" (на борту надпись: "17 мотострелковая дивизия") за веревку и приводит к причалу. Из ракеты выходят недовольные пассажиры, отряхиваются, идут к метро. У меня нету пятирублевой монеты, и мне ее одалживает какой-то пацан. Я прохожу в метро, нащупываю в кармане монеты: вот же они. Но это - советские пятаки. Пацан, впрочем, охотно берет взамен. У метро "Политехнический институт" столпились трамваи, в том числе двухэтажные. Почему-то они теперь ходят и по Политехнической.
Заиграла гармошка и противный блатной голос пропел: "Итак, ему настала половина. И Маня всем сказала - поскорей. Он превратился в светского раввина. И нет писарчука для уркарей".
Проснувшись, я подумал, что, наверное, людей, которые помнят, как трамваи ходили по проспекту до самой площади Победы, уже меньше, чем людей, которые помнят проспект без трамваев. А потом подумал, что их вместе гораздо меньше, чем людей, которые ничего об этом вообще не помнят. И утешился.
У Рогова возле дома - огромная гора. Ну, не огромная, но этажей в пять. Сверху там песок и пляж, хотя и октябрь, а тепло. Из подворотни выходит девушка, она рассказывает, что служила в спецназе переводчиком, а вот тут, в Германии, совершенно нету практики в чеченском языке. Маленькая девочка - сестра полиглотки - балуется, я занимаю ее разговором о горах. "Какая гора есть в Крыму?" - "Бешамель". К пристани подходит "Ракета", пытается развернуться и причалить, уходит под воду, выныривает. Потом еще раз. Какой-то мужичок спускается в воду (ему по колено), берет "Ракету" (на борту надпись: "17 мотострелковая дивизия") за веревку и приводит к причалу. Из ракеты выходят недовольные пассажиры, отряхиваются, идут к метро. У меня нету пятирублевой монеты, и мне ее одалживает какой-то пацан. Я прохожу в метро, нащупываю в кармане монеты: вот же они. Но это - советские пятаки. Пацан, впрочем, охотно берет взамен. У метро "Политехнический институт" столпились трамваи, в том числе двухэтажные. Почему-то они теперь ходят и по Политехнической.
Заиграла гармошка и противный блатной голос пропел: "Итак, ему настала половина. И Маня всем сказала - поскорей. Он превратился в светского раввина. И нет писарчука для уркарей".
Проснувшись, я подумал, что, наверное, людей, которые помнят, как трамваи ходили по проспекту до самой площади Победы, уже меньше, чем людей, которые помнят проспект без трамваев. А потом подумал, что их вместе гораздо меньше, чем людей, которые ничего об этом вообще не помнят. И утешился.