R_L

4:04am: Еще дальше
А вот, наверное, стишок 1982 года вообще.

Люди столько не живут, нет. А вот зачем и почему это сочинено - ничего не помню. Но помню, где.

1.
Сидели трое у окна
Им улица была видна
Где шел нетрезвый человек
Качаясь точно метроном
И было видно за окном
Что шел в ближайший гастроном
Нетрезвый человек

2.
Забор недавно был покрашен
Поэтому нетрезвый человек был полон пятен
Весь вид его был неопрятен
И встречным детям был он страшен
Как страшный тигр на картинке
Казалось им: в его кармане страшный ножик спрятан
И страшную пыль поднимали его страшные ботинки

4.
И дети разбегались в страхе
Запомнив на всю жизнь про это
И развевались их рубахи
Как маленькие крылья. Лето
Кончалось полное неясной тревоги
И август метил тайной метой
Листом кленовым середину дороги

5.
А эти трое из окна
Как из бесплатного кина
Бесстрастно вдаль глядели
И заключалась их вина
Конкретно в том что ни хрена
Ни даже сладкой водки или горького вина
Те трое не хотели

4:14am: РРР
Между прочим, в РРР-2 (Русская разговорная речь. Тексты/ Под ред. Е.А. Земской, Г.А. Баримовой, Л.А. Капанадзе. М.: Наука, 1978) есть прекрасный мемуар Льва Успенского о том, как он завалил на экзамене Эйхенбаума.
Он его называет "Борис Александрович". Старенький Успенский уже.
Успенский доказывал Эйхенбауму, что любого при желании можно завалить.
Он задал Эйхенбауму три вопроса:
1. Как звали Плюшкина?
2. Атрибуция цитаты (из Северянина, херня в духе антиклерикальной сатиры).
2. Атрибуция цитаты (из Бальмонта: "я мокрый, и мне стыдно", кажется, так).
Эйхенбаум сдался.
Завалил Успенский Эйхенбаума, Бориса Александровича.
Далее - самое интригующее место публикации. Успенский рассказывает, что на самом деле есть способ против придирчивых экзаменаторов: надо "знать слово".
И заводит историю про это самое "слово".
Но публикация беседы оборвана на самом интересном месте.