:
"По дороге мы заехали в поместье А.С. Пушкина - Михайловское. Там хозяйничал Кузьма Васильевич - лесничий, ибо заповедник окружал заповедный бор. Директор же Пушкинского заповедника, еврей, бежал с отступившей армией", - вспоминает прот. Г. Тайлов военные годы.
Между тем директора звали Василием Митрофановичем.
Никифоровский по фамилии.
Скорееe уж он был вепсом.
Тот же автор описывает советских партизан, нарушивших его покой летом 1942 г.:
"Ночью на 4 июля они перешли на этот берег и через Печаны пошли дальше на запад. Меня переодели и спрятали в церкви. Из окон алтаря я наблюдал переправу. Партизаны пели «Катюшу». На утро Олимпиада открыла церковь и сказала, что у меня дома не тихо. Партизаны зашли в дом и взяли все продукты, белье и медикаменты, хранившиеся в квартире. Пропал мой серебряный иерейский крест и люстриновая ряса. Монахини, бывшие в это время в доме, наблюдали, как молодые еврейки «национализировали» все это добро. Я ожидал приезда семьи и кое-что для этого случая заготовил. Но судьба решила иначе... На утро прибыли немцы из Пушкинских Гор и по следам отряда проехали несколько километров, но в соприкосновение с «народными мстителями» не вошли, уехали на свою базу в Пушкинских Горах. Позже приехали офицеры и спрашивали, откуда были эти партизаны - местные или чужие, на что точно ответ нельзя было дать".
Не иначе местные молодые еврейки орудовали. Из лесу вышли.
Между тем директора звали Василием Митрофановичем.
Никифоровский по фамилии.
Скорееe уж он был вепсом.
Тот же автор описывает советских партизан, нарушивших его покой летом 1942 г.:
"Ночью на 4 июля они перешли на этот берег и через Печаны пошли дальше на запад. Меня переодели и спрятали в церкви. Из окон алтаря я наблюдал переправу. Партизаны пели «Катюшу». На утро Олимпиада открыла церковь и сказала, что у меня дома не тихо. Партизаны зашли в дом и взяли все продукты, белье и медикаменты, хранившиеся в квартире. Пропал мой серебряный иерейский крест и люстриновая ряса. Монахини, бывшие в это время в доме, наблюдали, как молодые еврейки «национализировали» все это добро. Я ожидал приезда семьи и кое-что для этого случая заготовил. Но судьба решила иначе... На утро прибыли немцы из Пушкинских Гор и по следам отряда проехали несколько километров, но в соприкосновение с «народными мстителями» не вошли, уехали на свою базу в Пушкинских Горах. Позже приехали офицеры и спрашивали, откуда были эти партизаны - местные или чужие, на что точно ответ нельзя было дать".
Не иначе местные молодые еврейки орудовали. Из лесу вышли.
