R_L

2:54am: К предыдущему
За пять лет до описываемых событий прогрессивное человечество отмечало 40-летие окончания войны.
По такому поводу 9 мая того самого года мы с В.Г.Б. расположились у одних девушек в комнате выпить водки.
В той комнате был телевизор. По телевизору показывали поэтический вечер про войну. Поэты-фронтовики выступали, седые, но еще живые.
Мы закусывали яблоками.
Новый генсек еще не успел ничего сделать. Он пока не запретил пить водку, закусывая ее яблоками, не объявил даже ускорения и интенсификации, а слова "перестройка" и вовсе не было в природе. Генсек только осваивался в Кремле, приноравливался к красной кнопке в секретном чемоданчике. Месяц всего сидел в продавленном кресле Мономаха.
Выступал Михаил Дудин по телевизору.
Мы выпили за Дудина. Отчего не выпить за хорошего человека?
О новом генсеке судили по-разному. Некоторые полагали, что он сейчас устроит нам всем счастье и социализм хоть с каким-нибудь лицом. Ну или так еще рассуждали: этот все же на человека похож, а не на киборга, извлеченного из шахты, наполненной жидким гелием еще тщанием бериевских ЗК.
Мы были более пессимистичны и не верили в перемены.
Поэтому мы выпили за победу и закусили яблочком.
Тут на экране появился Александр Межиров.
- Сейчас будут "коммунистывперед", - сказал мне В.Г.Б.
- Ну всяко, а чего? - возразил я. - Коммунисты вперед, коммунисты назад. Тоже стихи. Кстати, у меня с ними связана одна история...
Но Межиров неожиданно махнул рукой с голубого экрана и прочитал прямо на торжественнейшем концерте ветеранов-поэтов совершенно другой текст.
- Так, - сказал я, дослушав до конца. - Кажется, советской власти и правда скоро трындец.
- За это надо выпить, - ответил В.Г.Б.
И мы выпили за это.
И закусили яблочком.

1:20pm: Сны кусками
***
Приснилось, например, будто я в Мюнхене. Тут вдоль основной улицы лежат на лежаках люди, и всюду играют группы русских музыкантов.
Какой-то человек с бородой, тоже русский, ходит и аккуратно опрашивает их всех, запоминая имена, отчества и фамилии. Наверное, музыковед.
Он идет и бормочет: "Зайцев Николай Михайлович, Семеркина Татьяна Петровна, Коваленко Алексей Васильевич..."
***
А то приснилось, что мы в гостях у одной старой старушки. Развратная итальянка прощается и уходит, и все мужчины вздыхают с облегчением. Л.Н. жалуется Долгову, что у нее не работает дисковод в лаптопе. Долгов уклончиво отвечает, что это требует обдумывания, но Л.Н. настаивает.
Старушка приносит нож для еды. Он советский, странной формы и с наклейкой: "5 р. 25 к. Нож металлический, нерыбный".
***
И мы идем в столовую на площади. Там мы толпой стоим, пока Ясюльке несут картошку фри. Подходит неприятный попрошайка и требует денежку. Он в куртке с капюшоном, довольно чистой, и в серой кепке. Мы отказываем ему, тогда попрошайка говорит Ясюльке:
- Между прочим, я вчера опять гулял возле твое дома, заглядывал к тебе в окна и хотел тебя убить!
Я показываю страшному человеку нож нерыбный из предыдущего куска сна, он выходит из столовой, я догоняю его и вижу, что на площади стоят в засаде две полицейские машины. Излагаю полицейским ситуацию, они тут же кидаются в погоню, но попрошайка уже свернул за угол.
Полицейские впятером несутся за ним, затем появляются, волоча упирающегося гражданина. Это - низенький человек средних лет в шутовской одежде кафешантанного певца двадцатых годов. С ним два мальчика, одетые еврейскими детьми. Я объясняю, что не того поймали.
- А мне показалось, что тот был в канотье! - объясняет недоразумение один из полицейских.
***
А потом приснился стих:
Говорил Маломед Маломуду: Аз, вкушая, вкусих мало меду. Отвечал Маломуд Маломеду: Я играть в эти рифмы не буду.